Маршал Салинз - Экономика каменного века
Дух дара
Расширенное значение хау
Вернемся теперь к хау. Ясно, что мы не можем оставить этот термин лишь со светским значением. Если хау ценностей, находящихся в обороте, означает прирост, полученный в ходе этого процесса, конкретный продукт, получившийся от конкретной вещи, то, тем не менее, существуют еще и хау человека, и хау леса, они облада-Ю1 духовным качеством. О каком духовном качестве идет речь? Многие замечания Bee-id об обсуждаемом предмете наводят на мысль, что «хау как дух» имеет какое-то ошошение к «хау как материальному приросту». Объединив эти представления, мы сможем придти к более широкому пониманию этого таинственного хау.
Уже теперь нам понятно, что хау не является духом в общепринятом анимистическом значении этого слова. Бест однозначно говорит об этом. Хау человека — совершенно другая вещь, чем его ваируа, или чувствующий дух, — «душа» в обычном антропологическом употреблении. Я привожу цитату из одного из наиболее понятных толкований ваируа:
В слове ваируа (душа) мы имеем термин маори для обозначения того, что антропологи называют душой, то есть дух, который в момент смерти покидает тело и направляется в духовный мир или бродит вокруг своего бывшего дома на земле. Слово ваируа означает тень, бестелесный образ; иногда оно применяется для обозначения отражения*, и в этом качестве оно были принято как название живого духа человека... Ваируа может оставлять тело в течение жизни; это происходит, когда человек спит и видит во сне далекие места или отсутствующих людей... Ваируа считается чувствующим духом, который покидает тело во время сна и предупреждает физическую субстанцию о приближающихся опасностях, о зловещих знаках, посредством видений, которые мы называем снами. Жрецы высокого ранга внушали мне, что все вещи имеют ваируа, даже те, которые мы считаем неодушевленными предметами, например деревья или камни (Best, 1924, vol. 1, pp. 229-301)."
Хау, с другой стороны, относится в большей степени к сфере аниматизма, чем анимизма. В этом качестве оно тесно связано с маури, так что, фактически, в описаниях »тнографов невозможно отграничить одно от другого. Ферс отчаялся найти определенные различия между ними на основе «перекрывающих» друг друга и аналогичных дефиниций Беста — «невразумительное проведение разграничения между хау и маури, сделанное нашим наиболее выдающимся этнографическим авторитетом, позволяет заключить, что эти термины в своем нематериальном значении являются почти синонимами» (Firth, 1959a, р. 281). Но, как замечает Ферс, некоторые отличия все же
* В «иди, например.
" Т»ким образом, Мосс, переведя хау просто как дух и рассматривая как tien (fames [связь душ
(фр.) — Примеч. пер.}, в конечном счете, был не вполне точен. Кроме того, Бест неоднократно
ГОНорит, что следует отличать хау (и маури) от ваируа на том основании, что хау, которое прекращает
ЕЮ* существование со смертью, не может покинуть человеческое тело под страхом смерти,
1 отличие от ваируа. Но здесь Бест оказывается в затруднительном положении, так как материальное
Лроя»л»ние человеческого хау может использоваться при колдовстве. Поэтому ему пришлось само-
SC(6l противоречить, говоря о том, что некоторая часть хау может быть отделена от тела или что I С С , используемое при колдовстве, не является «настоящим» хау,
Экономика каменного века
временами проступают. Применительно к человеку, маури выступает как более активный принцип, «активность, которая „движется" внутри нас». Применительно к земле или лесу слово «маури» часто используется для обозначения материального вместилища, в которое внедряется хау. Вместе с тем, понятно, что «маури» также может относиться к чисто духовному качеству земли, а, с другой стороны, хау человека может иметь конкретную форму — например, волосы, ногти, плевки — ив таких формах использоваться при колдовстве. Не по мне расшифровывать эти лингвистические и религиозные тайны, столь характерные для маорийского «esprit theologique etjuridique encore imprecis». Лучше я обозначу более очевидный и четкий контраст между хау и маури. с одной стороны, и ваируа — с другой, контраст, который, кажется, проясняет ученые слова Тамати Ранапири.
Хау и маури как духовные качества одинаково ассоциируются с плодородием. Бест часто говорит об обоих как о «витальных принципах». Из многих его наблюдений ясно, что плодородность и продуктивность были необходимыми атрибутами этой «витальности». Например (курсив в последующем тексте мой):
Хау земли — это ее витальность, плодородность и так далее, а также качество, которое мы можем, я думаю, выразить только словом престиж (Best, 1900-01, р. 193).
Ахи таитаи — это сакральный костер, у которого исполнялись обряды, он существует для защиты жизни и плодовитости человека, земли, лесов, птиц и т. д. Другими словами, он является маури или хау дома (р. 194).
.. .Когда Хапе отправился в свой поход на юг, он взял с собой хау «умору (сладкого картофеля), или, иначе говоря, он взял его маури. Видимой формой этого наури был стебель растения кумару, который представлял собой хау или, другими словами, витальность и плодородность кумару (р. 196; цит. по Best, 1925b, pp. 106-107).
Лесное маури уже привлекало наше внимание. Мы показали, что его функцией была защита продуктивности леса (р. б).
Материальные маури использовались в сельском хозяйстве; их помещали на поля с посадками и твердо верили, что это возымеет благотворный эффект на рост урожая (Best, 1922, р. 38).
Итак, хау и маури имеют отношение не только к человеку, но также и к животным, земле, лесам и даже к деревенскому дому. Таким образом, хау, или витальность, или продуктивность, были тщательно оберегаемы посредством определенных очень странных обрядов... Плодородия не может быть без этого сущностного хоу (Best, 1909, р. 439).
Все одушевленное и неодушевленное обладает этим жизненным началом (маури): без него ничто не будет процветать (Best, 1924, vol. 1, р. 306).
Итак, как мы и подозревали, хау леса — это его плодородность, подобно тому как хау подарка — это материальная прибавка на него. Так же как в мирском контексте обмена хау — это прирост на даримой вещи, так и в своем духовном качестве хау — это принцип плодородности. Как в одном, так и в другом случае блага, полученные человеком, должны вернуться к своему источнику, чтобы поддержать его как источник благ. Именно в этом состоит вся мудрость Тамати Ранапири.
«Все получается, как если бы» маори имели глобальную идею, знали общий принцип продуктивности, хоу. Это была категория, которая не делала различий и сама по себе не принадлежала ни к сфере того, что мы называем «духовным», ни к сфере того, что мы считаем «материальным», но была приложима и к тому и к другому. Г оворя о ценностях, маори думали о хоу как о конкретном результате обмена. Если речь шла о лесе, хоу было тем, что обеспечивало изобилие промысловой птицы, силой невидимой, но высоко ценимой маори. А была ли у маори необходимость различения «духовного» и «материального»? Не объясняется ли «неопределенность» термина way» своей абсолютной согласованностью с обществом, в котором «экономическое», «социальное», «политическое» и «религиозное» организованы одними и теми же отношениями и тесно переплетаются в одних и тех же формах деятельности? И если так, то не должны ли мы еще раз вернуться к интерпретации Мосса? Относительно духовной специфики хау он скорее всего ошибался. В другом, более глубоком смысле, он был прав. «Все получается, как если бы» хау было всеобщим принципом. Каати еенаа.
Политическая философия «Очерка о даре»
Войне каждого с каждым Мосс противопоставляет обмен между всеми и всем. Хау, дух дарителя, не является окончательным объяснением реципрокности, а лишь
частным предположением, помещенным в контекст исторической концепции. Он дал новую версию диалога между хаосом и согласием, перенеся его со становления общества политического на примирение общества сегментарного. Essai sur ie don — это разновидность общественного договора для примитивных народов. Как и его знаменитые предшественники — философы, Мосс начинает обсуждение с изначального состояния беспорядка, в каком-то смысле исходно данного и априорно предполагаемого, но затем преодолеваемого диалектически. Но войне противостоит обмен. Перемещение вещей, до некоторой степени обладающих личностью, и людей, до некоторой степени воспринимающихся как вещи, — таково соглашение, положенное в основу организованного общества. Дар — это союз, солидарность, общность, — короче говоря, мир, величайшая добродетель, которую ранние философы, особенно Гоббс, обнаружили в Государстве. Но оригинальность и истинность Мосса состояла именно в том, что он отказался от обсуждения в контексте политики. Первоначальное соглашение не вело к становлению власти или даже к объединению. Искать подтверждений теории общественного договора в нарождающихся институтах вождеских систем значило бы слишком буквально ее интерпретировать. Примитивный аналог общественного договора •— не государство, а дар.
