Мортимер Адлер - Шесть великих идей
Неравенство в целом между теми, кто обладает политическими правами, и теми, кто их лишен, может, таким образом, рассматриваться как неравенство, которое включает в себя разницу между бульшим и меньшим. Обладающие наделены достаточной политической властью или даже избыточной, если они занимают публичные должности и пользуются властью. Не обладающие наделены недостаточной политической властью или же совсем лишены ее.
Уровень, отделяющий достаточное от недостаточного, определяется тем количеством, на которое имеют право все человеческие существа в силу своих естественных прав.
Экономическое равенство и неравенство в целом представляют собой ту же самую картину. Все человеческие существа имеют право на определенное количество богатства в форме различных экономических благ как условие, необходимое для достойной жизни. Эта мера, как бы она ни была определена, является достаточной. Некоторые индивиды, имеющие достаточно для достижения счастья, могут также заслуживать большего, пропорционально своему вкладу в производство богатства. Те, кто не обладает той мерой богатства, на которую имеют право все человеческие существа в силу своих естественных прав, обладают меньшим в различной степени, вплоть до состояния нищеты, сопровождаемого угрозой истощения и смерти.
Общество, в котором все индивиды и семьи имеют достаточно или более чем достаточно богатства, — это образование, где существует экономическое равенство в целом, сопровождаемое неравенством в деталях. В обществе, в котором некоторые индивиды или семьи обладают экономическими благами, а другие не имеют их, существует неравенство в целом, сопровождаемое неравенством в деталях одновременно выше и ниже того уровня, который отделяет тех, у кого есть достаточно или более чем достаточно, от тех, кто терпит лишения в разной степени.
Давайте на секунду рассмотрим равенство и неравенство в целом, в отрыве от неравенства в деталях, которое обычно их сопровождает. Тогда мы сможем сделать рассматриваемый предмет кристально ясным. Два индивида, равные в целом политически или экономически, не имеют больше или меньше достаточных политических условий, на которые имеют право все человеческие существа. В случае двух индивидов, неравных в целом, политически или экономически, один из них пользуется необходимыми условиями в достаточной мере, а другой лишен их в менее чем достаточной степени.
Насколько я могу судить, четкая и адекватная теория равенства — это та, которая включает в себя все его измерения — частное равенство и равенство обстоятельств в целом, точно так же как и в деталях.
В сфере тождества обстоятельств она также должна включать в себя равенство возможностей, обращения, условий и результатов. При этом она должна подчинять равенство возможностей тождеству условий и результатов.
Настаивать на том, что равенство возможностей является единственным видом тождества обстоятельств, на которое имеют право все люди, — значит отрицать то, что все люди имеют право на равенство условий в политическом и экономическом смысле.
Я показал разные мнения, которые разные теории равенства высказывают по поводу основных спорных вопросов. Я также выразил и свою позицию по этим вопросам. Читатели сами должны решить для себя, верны ли высказанные мной взгляды.
Относительно идеи справедливости центральный и главный спор является трехсторонним. Существуют три конфликтующие теории: две древние и одна современная.
Из древности до нас дошла теория, что власть — источник справедливости. С течением веков она превратилась в легистскую или позитивистскую теорию справедливости, которая утверждает, что помимо позитивного закона государства, принятого властью правителя, ничто иное не является критерием справедливости. Несправедливыми можно назвать действия, запрещенные этим законом, а справедливыми — разрешенные.
Настолько же древняя точка зрения, утверждающая приоритет естественной справедливости над законной, — существование естественного права определяет, что справедливо, а что несправедливо, имея при этом преимущество по сравнению с законами, принятыми фактической или юридической властью. В этом случае государства, конституции, правительства и принятые ими законы могут быть оценены как справедливые или несправедливые при помощи ссылки на естественные права и принципы справедливости.
Третьей стороной в этом споре является утилитаристская или прагматическая теория справедливости, появившаяся в XIX веке. Согласно ей, критерием того, что справедливо, а что нет в человеческих действиях, так же как и в политике правительства и законах, которые они принимают, служит конечная цель, называемая ранними утилитаристами «всеобщим счастьем» или «величайшим благом наибольшего числа людей», но также известная под названием «всеобщего благоденствия» или «общего блага». Действия и законы справедливы в тех пределах, в которых они служат достижению всеобщего благоденствия или общего блага, и несправедливы тогда, когда они мешают этому.
Согласно моему взгляду на вещи, каждая из этих трех теорий неверна, когда претендует на окончательную истинность, полностью исключая все то разумное, что есть в других концепциях. И хотя я предпочитаю теорию естественной справедливости как наиболее разумную по сравнению с двумя другими, я должен признать, что ее стремление ответить на все вопросы справедливости с использованием только лишь естественного права является чрезмерным. Она может помочь найти ответы на вопросы чрезвычайной важности, но далеко не на все вопросы, на которые, по ее утверждению, она имеет ответ.
Это же касается и заявления, что на все вопросы справедливости можно ответить при помощи критерия честности обмена или распределения. Ответ на некоторые вопросы действительно может быть найден, но в основном это проблемы вторичной важности.
На вопросы справедливости, которые не могут быть разрешены при помощи ссылки на естественные права или критерия честности, можно найти ответ при помощи рассмотрения того, что способствует достижению всеобщего благоденствия. Тем не менее многие — хотя и не все — определения того, что служит, а что мешает достижению всеобщего блага, совпадают с описанием того, что справедливо и что несправедливо, при помощи ссылки на естественные права или критерий честности. Защита естественных прав и честность в обмене и распределении — чрезвычайно выгодные общественные политики. Они приближают всеобщее благоденствие или общее благо.
Наконец, заявление легистов или позитивистов о том, что все вопросы справедливости могут быть разрешены при помощи ссылки на законы, принятые государством и поддерживаемые его властью, может быть принято только теми, кто лишен совести и соглашается с крайним учением, что сильный всегда прав. Тем не менее, если отойти от этой крайности, нужно признать, что в некоторых случаях на основе законов можно определить, какая из альтернативных политик, ведущих ко всеобщему благоденствию, должна быть выбрана.
Ни одна из этих альтернатив не может быть рекомендована на основании того, что она лучше защищает естественные права или более честна. Ни одна не выше других как более выгодная для всеобщего благоденствия. Таким образом, только закон может определить, какая из альтернатив в данном случае справедлива.
Синтез этих трех противоречащих друг другу теорий справедливости может быть совершен, если избегать крайностей каждой из них и соглашаться с тем, что в них истинно. Это может быть вкратце сформулировано следующим образом.
Все, что справедливо в силу естественных прав или критерия честности, также законно в силу того, что это выгодно для достижения общего блага или всеобщего благоденствия. То, что справедливо в силу естественного права, имеет преимущество по сравнению с тем, что справедливо в силу критерия честности, потому что второе основывается на частных равенствах и неравенствах индивидов — их способностях и навыках и том, как они ими пользуются, — в то время как первое основано на естественных потребностях, общих для всех людей как представителей человеческой расы.
Все, что полезно для достижения общего блага или всеобщего благосостояния, справедливо просто в силу конечной цели, но это не всегда справедливо в силу естественного права или критерия честности. В этом заключается та особая истина, на которой основывается прагматическая или утилитаристская теория справедливости.
Все предыдущие определения того, что справедливо, а что нет, могут быть распространены на действие позитивных законов государства. На самом деле принятие позитивных законов подразумевает предыдущие определения справедливости.
Тем не менее некоторые вещи не могут быть таким образом описаны как справедливые или несправедливые. Они морально безразличны в том смысле, что не способствуют естественным правам и не противоречат им, не являются честными или нечестными, не больше и не меньше соответствуют общественным интересам.
