Любовь, которая убивает. Истории женщин, перешедших черту (СИ) - Анна Моц
Для начала я изложила условия нашего интервью и спросила Эмбер, понимает ли она, зачем мы встретились. «Ага, потому что соцслужбы говорят, что я совращаю детей и не забочусь о собственном ребенке, так?» — ответила она.
Когда я объяснила, в чем состоит моя роль как независимого эксперта, и сказала, что отправлю отчет всем вовлеченным в дело сторонам, она вздохнула. Эмбер последовательно отвергала все обвинения в сексуализированном насилии над Саммер. Тем не менее она признавала, что иногда пренебрегала дочерью, с которой ей было «трудно сблизиться». А вот то, что рассказала сама Саммер, когда наконец вышла из-под материнской опеки и почувствовала себя в безопасности, шокировало. Она заявила, что последние два года мать позволяла себе сексуализированные прикосновения, фотографировала и снимала ее на видео в откровенных позах, а также просила пользоваться при ней вибратором. Несоответствие между утверждениями Эмбер и рассказами ее дочери, полными жутких подробностей, разгневало меня. Хотелось заступиться за беспомощного ребенка, рассказавшего ужасную правду, которую холодно отрицали. Во мне проснулось желание немедленно противодействовать этому отрицанию, но я понимала: это бессмысленно и лишь дальше оттолкнет Эмбер.
Я объяснила, что уже ознакомилась с документальными доказательствами и теперь встретилась с ней, чтобы выслушать ее версию. Поскольку это интервью проводилось для отчета, никакие из ее показаний не могли быть конфиденциальными. Нам предстояло вернуться в прошлое Эмбер и обсудить ее детство, а также рассмотреть обвинения и вопрос о пригодности девушки для ухода за ребенком.
Говоря все это, я ощутила, как с гневом, вызванным ее пренебрежительным отношением, стали смешиваться проблески сочувствия. Обвинения против нее были просто ужасными. Ее реакция на высказанные опасения (я увидела то самое пренебрежение, о котором читала в материалах дела) указывала на полное отсутствие раскаяния и ответственности. Эмбер должна была ответить за злодеяния. С другой стороны, она была молодой женщиной, столкнувшейся с позором и унижением из-за обвинений в секс-преступлениях. Ей грозили тюремный срок и разлука с ребенком. Одна часть меня хотела, чтобы ее наказали. Другая видела напуганную и защищающуюся пациентку, которую надо было успокоить и убедить остаться в этой серой комнате. Она заслуживала того, чтобы ее выслушали, и ее историю нужно было понять.
Начало нашей беседы было недружелюбным, но потом Эмбер стала раскрываться, когда мы перешли к обсуждению ранних лет ее жизни. Они-то и дали понять, откуда взялись ее чувство несправедливости и виктимность. Ответ на стандартный вопрос, к кому она обращалась за утешением в детстве, когда ей было грустно или страшно, меня шокировал: «Ни к кому». Никто не мог обеспечить ей любовь, заботу и безопасность. В младшей сестре Эмбер, более милой и более умной, родители души не чаяли, а вот сама Эмбер, по их словам, родилась «случайно». Она всегда чувствовала себя одиноко. Девочка подолгу играла в своей комнате одна и нечасто получала отклик от родителей, когда пыталась привлечь их внимание. Единственной регулярной формой проявления внимания было наказание за плохое поведение. Оба родителя при любом удобном случае применяли шлепки и разные лишения, иногда обвиняя Эмбер в проступках, на самом деле совершенных ее сестрой. Это сочетание изоляции и жесткого воспитания сформировало неуверенную в себе девочку, которая пыталась скрывать свои ошибки, не могла завести друзей и подвергалась издевательствам в школе. Вспомнив детство, она заметно смягчилась. А я увидела печальную реальность одинокой и страдающей маленькой девочки.
Именно одиночество Эмбер, отсутствие заботы, воспитания и какой-либо социальной структуры сделали ее уязвимой. Из-за этого случилось определяющее событие: отношения, которые сложились у Эмбер с двоюродным братом, когда ей было всего восемь. Кори был на четыре года старше. Он приехал пожить в семье Эмбер, когда его маму положили в больницу на несколько месяцев. Кори был беспокойным и агрессивным, но проявлял к Эмбер интерес. Они часто оставались наедине, когда родители были на работе или отвозили любимую дочь на танцевальные концерты. Эмбер стала зависеть от Кори, ведь он был единственным источником любви и внимания, которых она была лишена.
Со временем Кори стал включать в их игры секс-элементы. Это сейчас Эмбер рассказывает, что Кори ее «испортил», а тогда одинокая и жаждущая внимания восьмилетняя девочка не могла осознать, что ее используют для сексуального удовлетворения. Она ошибочно принимала его сексуальный интерес за любовь и заботу. Их игры развлекали, отвлекали и даже утешали маленькую несчастную девочку. Кори стал заходить все дальше, и когда его навязчивые прикосновения начали причинять боль, Эмбер испугалась. Она попыталась рассказать о случившемся матери, но та не поверила и отругала за «небылицы». Несколько раз Эмбер и Кори вовлекали в игры ее младшую сестру, физической силой принуждая к интимным прикосновениям. Насилие, которому Эмбер подвергал Кори, они вместе применили и к ней. Эмбер вздрогнула, когда вспомнила об этом, а я задумалась: испытывала ли она хотя бы немного злорадства от возможности таким образом отомстить сестре, которую так любили и лелеяли родители, пренебрегавшие ею самой?
Насильственные и вводящие в заблуждение отношения с Кори стали формирующим опытом в жизни Эмбер. Именно они предопределили ее представление о том, как давать и получать внимание. Они создали внутренний шаблон отношений, где контроль шел рука об руку с заботой и стал источником силы и комфорта, которых жизнь была лишена. Установилась сильная ассоциация сексуального влечения с насилием, бессилием и обманом. Эмбер не знала чувства безопасности, которое большинству людей обеспечивают любовь и забота родителей и опекунов. Она отождествляла его с принудительными играми и секс-контактами. Благодаря этим играм она освободилась от чувства беспомощности и депрессии. Они захватывали Эмбер, даже опьяняли. Это привело к тому, что впоследствии она доверяла только тем, кем могла манипулировать, считая, что остальные ее отвергнут. Такое убеждение и ранний травмирующий опыт все сильнее подталкивали ее к сексуализированному насилию над детьми — и оно началось.
Отношения с Кори продолжились после того, как он съехал. В подростковом возрасте она присылала ему откровенные фотографии. Сначала только свои, а потом — сестры и других детей, с которыми она проводила время в качестве няни. Как и многие растлители малолетних, она тщательно выбирала жертв, казавшихся уязвимыми и одинокими. Эмбер, которая сама через такое прошла, понимала, кто наверняка будет молчать от стыда и страха признать насилие или обратиться за
