Нарративная практика. Продолжаем разговор - Майкл Уайт
Чтобы выполнить это упражнение, пожалуйста, возьми блокнот – это будет твой дневник – и раздели каждую страницу вертикально пополам. Каждый день вечером выдели, пожалуйста, час на то, чтобы вспомнить все свои поступки и записать их либо в левую, либо в правую колонку. Уделяй особое внимание тем привычным действиям, которые соответствуют левой колонке, и тем смыслам, ценностям, мечтам и планам, которые соотносятся с правой колонкой. Пожалуйста, будь абсолютно честен с собой в этом упражнении.
Искренне твой,
Майкл Уайт».
Письма терапевта человеку, обращающемуся за помощью
Письменные практики могут играть важную роль и в создании новых насыщенных историй, переписывающих старые, привычные. Я считаю, что мы не сделали и половину работы, если не дали возможность людям, совершавшим насилие, сочинить новые истории своей жизни. По мере того как мужчины перестают идентифицироваться с образом жизни, подразумевающим насилие, можно начинать проводить беседы, цель которых – пересочинение проблемной истории, восстановление авторской позиции. Как я уже упоминал выше, в этих беседах прослеживается история возникновения ценностей, противоречащих тем или иным аспектам культуры контроля и доминирования. Именно в контексте выстраивания подобных историй такие слова, как «дружба», «верность», «честность», «доброта» и «бережность», формируются как истинные понятия[33] и становятся жизненными принципами. Как уже было отмечено, именно формирование этих понятий обеспечивает основу движения вперед – к исправлению того, что можно исправить.
Приведенное ниже письмо было написано после встречи, имевшей место в тюрьме строгого режима в Сиднее в подразделении профилактики повторного насилия. В этом подразделении сидят рецидивисты, которые уже многократно совершали насилие. Все они добровольно участвуют в работе психологической программы, направленной на предотвращение повторного насилия. Главный психолог этой программы, Рэйчел Хэггерт, пригласила меня и Дэвида Дэнборо посетить это подразделение и провести несколько бесед с заключенными. Письмо, приведенное ниже, содержит пересказ беседы с мужчиной по имени Энтони. Письмо отражает и связывает воедино усилия, направленные Энтони на то, чтобы изменить свою жизнь и поведение в отношениях с близкими. В этом письме я также обобщаю отклики присутствующих на встрече внешних свидетелей.
«Дорогой Энтони!
Было очень приятно встретиться с тобой вчера и в ходе беседы познакомиться с твоим другом Дэвидом, твоим дедушкой и твоей мамой Сьюзан. Это письмо – возможность запечатлеть и запомнить некоторые рассказанные тобой истории, чтобы потом можно было к ним возвращаться.
Энтони, ты очень ясно сформулировал, что именно дружба с Дэвидом лежит в основе твоих попыток изменить свою жизнь. Ты описал, как его смерть повлияла на тебя и как сейчас влияет на твою решимость изменить свою жизнь. Ты говорил о том, что не хочешь больше видеть, как твои друзья страдают.
Мы услышали о твоей детской дружбе с Дэвидом – как вы играли в футбол, как вы любили спорт, – и нам было очень легко представить вас двоих на футбольном поле. Ты говорил, что Дэвид был полон жизни, и сердце у него было доброе. Похоже, у него еще было отличное чувство юмора, и оно явно вносило что-то важное в твою жизнь. Из твоих рассказов становилось ясно, что дружба с Дэвидом олицетворяла для тебя верность, честность, доброту и бережность.
Но рассказывал ты не только о хороших моментах. Ты говорил о том, что в ваших семьях, в отношениях с вашими отчимами, было много общего. Ты говорил, что твой отчим был очень холоден по отношению к тебе, и, похоже, для Дэвида с его отчимом это тоже было так.
И потом, когда мама Дэвида попала в тюрьму, и Дэвид жил в вашей семье, ты делился с ним своей одеждой. Ты так говорил об этом периоде жизни: “Он мог на меня положиться, и если у меня было что-то не так, то он обязательно поддерживал меня, помогал мне встать на ноги”. Ты рассказал о том, что, когда он ходил навещать маму в тюрьме, ты сидел у ворот и ждал, когда он выйдет. И тогда мы задумались о том, что для Дэвида могла значить тогда твоя поддержка. Мы услышали от тебя, что вы стали, как братья.
Еще ты рассказал, что Дэвид был очень близок к твоей маме, Сьюзан, и когда ты оказался в тюрьме, он возил ее за покупками. Похоже, не только вы двое стали друг другу родными, Дэвид для твоей мамы тоже стал сыном.
После этого мы услышали о твоем дедушке. Похоже, это был очень интересный, добрый человек. Ты рассказал, что он возил тебя и Дэвида на футбол, что он говорил на восьми языках и что он то и дело устраивал вам “викторину” с вопросами о чем угодно, и если ты отвечал на его вопросы правильно, он говорил: “В точку, малыш!”
Энтони, ты говорил, что в те годы ты не совершал насилия, что ты был тихим, ты усердно работал, ты любил спорт, и для тебя была очень важна дружба с Дэвидом. Ты рассказывал, что, когда Дэвид был рядом с тобой, ты не попадал ни в какие сложные ситуации, у тебя не было проблем.
Мы услышали, что ситуация изменилась к худшему после того, как умер дедушка; что примерно в это время у тебя начались отношения с девушкой, которая употребляла наркотики, и ты тоже начал делать это. Ты сказал, что в тот момент тебе было пятнадцать лет, вот тогда-то все и покатилось по наклонной.
Именно тогда насилие стало частью твоей жизни. Ты говорил, что в этот период Дэвид всегда пытался “разбудить” тебя, что он навещал тебя в тюрьме и говорил о том, как твоя жизнь ценна для него.
Когда Дэвида убили, ты оказался на перепутье. Когда умер твой дедушка, твоя жизнь покатилась вниз, но когда убили Дэвида, кажется,
