Миф об идеальном человеке. Найди общий язык со своей тенью и отправляйся в путь к силе и свободе - Светлана Андреевна Филатова
В нищете, в болезни, чувствуя приближение своей скорой смерти, Иов-спасатель, Иов-благодетель, Иов-самарянин не отрекается от Всевышнего, а смиренно принимает всё, что тот ему посылает, думая: «Раз ниспослано, значит, я это заслужил». Те, кому Иов помогал, те, кого он спасал, приходят «утешать» его, а на деле – злорадствовать. Они тоже уверены, что болезни и беды не могли коснуться праведника, а значит, не так уж безгрешен этот Иов.
Лишь в финале, в виде грома и тучи, на авансцену выходит великий драматург Создатель и спрашивает у Иова, почему тот не отрекается от него, от Бога, незаслуженно ниспославшего на мужчину такое число несчастий. В ответ он слышит бессознательный, нафантазированный и где-то даже высокомерный ответ Иова, дескать, если всё делать правильно, если быть хорошим, если прослыть удобным, если помогать вопрошающим, никакие силы небесные тебя не покарают – придраться будет не к чему.
Пещерная самонадеянность человека, который не столько хотел жить праведно, сколько исполнял условия своего собственного, придуманного с Богом контракта, невероятно повеселила Господа. Иов почти уверовал: своими милостынями и молитвами он контролирует Вселенную.
«А с чего ты решил, – не преминул спросить Создатель, – что если ты живёшь благостно, то тебе гарантированы мои блага?» Напрашивается очень простой вывод: плохие вещи случаются даже с хорошими людьми.
История Иова – своего рода продолжение притчи о добром самарянине, где мы не остаёмся с тем, кого самарянин спас, а едем вслед за главным героем. С людьми-спасателями, несущими свою хоругвь мессианства, сталкивался абсолютно каждый. Ведь это и вечно битая соседка Алевтина Павловна, мужа которой за последние тридцать лет лишь трижды видели трезвым; это и одноклассница Женька, которая не разводится с игроманом и изменщиком, потому что «ребёнок должен расти с отцом», это и бухгалтер Любочка, которая имеет все возможности сдать угасающую от Альцгеймера мать в хорошее профильное медучреждение и строить свою жизнь, но тащит бремя супергеройства, вставая в пять утра, чтобы успеть заехать, помыть, накормить и тихо ненавидеть собственную маму.
Все спасатели по гороскопу – «Иисус Христос», а по призванию – работники документооборота, которые тоже сочинили себе свой небесный договор, ради которого изображают призвание спасателя: «Если я сделаю то-то и то-то, если превозмогу, если перетерплю, то заслужу следующее…» и предъявляют список на девяносто девять позиций будущих наград.
Свою теневую сторону спасатели отрицают по определению. Душа их белее снега, на лбу неоном горит надпись «Супергерой», а с уст так и норовит сорваться «Не для себя же стараюсь, для других, волочу свою тяжкую ношу, чтобы все видели, какой я молодец». Тем не менее нет человека разочарованнее, чем бывший праведник, истязавший себя функциями Мессии и Спасителя, дотянувший лямку геройства до конца и внезапно «наказанный» чем-то похуже собственной жизни, отложенной ради спасения других.
Ещё один мой клиент – известный человек, поэтому обойдёмся без имён. Он владелец заводов, газет, пароходов, меценат и попечитель, а ещё строитель церкви в маленьком городе, в котором родился и вырос.
И столько со строительством церкви было проблем и сложностей, что вместо запланированных двух лет строили её все одиннадцать. За эти годы известный человек обанкротился, развёлся, продал многое, но дело и храм своей жизни не бросил, продолжил возводить, распродавая активы. В местных газетах его воспевали, а была бы на то воля СМИ, при жизни бы канонизировали.
Долго ли, коротко ли, строительство завершилось. Церковь торжественно открыли, благодетелю целовали руки, иконописец клялся, что лично разрисует алтарь его светлым ликом, и тут… известного человека увозят в реанимацию.
А уже там ставят неутешительный диагноз – онкология. Вполне, кстати, операбельная, но за границей и по очень большому, какому-то небожескому прейскуранту.
Забегая вперёд, скажу, что операция хоть и прошла сильно позже, чем могла, не потрать клиент весь свой физический и финансовый потенциал на благотворительность, но оказалась успешной. И уже в ремиссии известный человек попал ко мне на приём.
Сначала, конечно, столкнулся с отрицанием: он хороший, а с хорошими происходит только хорошее (нет). Но постепенно мы докопались до более прозаического и реалистичного смысла бытия: если божественные сущности есть, то они настолько древние и не поддающиеся человеческой логике, что мало озабочены понятиями добра и зла. Потому что так называемое «природное зло» – цунами, извержения вулканов, землетрясения – просто есть и просто существует. Они были на этой планете задолго до нас и останутся после. В свою очередь, «зло нравственное» – расплывчатая, нечёткая формулировка, крайне переменчивая в зависимости от культуры, менталитета, погоды и прочих контекстов.
В Корее и Китае едят собак, и это часть их традиционной кухни, совершенно дикой для нас, европейцев, но, к примеру, понятной жителям Крайнего Севера. Спросите знакомых вахтовиков, доводилось ли им есть собачатину, и каждый второй потупит взгляд.
В Исландии употребляют в пищу тухлое акулье мясо, в пустыне Сахара не гнушаются убивать верблюдов, а миленьких альпак с туристических проспектов Латинской Америки, украшенных лентами и бубенчиками, вам с радостью предложат на ужин в ресторанах Лимы и Буэнос-Айреса.
Утром – фотоотчёт, вечером – бутерброд.
Нравственное обозначение зла как чего-то статичного и неизменяемого – это, скорее, наша духовная проблема. Вернее, проблема тех самых «шкафов» внутри нас, которые мы лихорадочно набили якобы абсолютным добром справа и якобы абсолютным злом слева.
Когда ожидания не совпадают с результатом (я жил правильно, я был хорошим, я многим помогал, так за что мне это наказание), все мы, выросшие меж двух гардеробов дети, начинаем чувствовать себя обиженными, несправедливо наказанными, неполноценными. За этими чувствами приходят и другие, усугубляющие: «Выходит, я урод, выходит, я плохой, выходит, я виноватый». Но способность принимать жизнь такой, какая она есть, равноценна способности принимать себя таким, какой ты есть, беря в расчёт каждый из «шкафов».
Самый большой монстр, который сначала пытается укусить за пятку и затем медленно, но верно сожрать, таится не в шкафу, а в желании стать свободным и целостным. Абсолютно каждый хочет почувствовать себя «от и до» и вместе с тем до леденящего ужаса боится этого. Ведь тогда высока вероятность, что придётся жить по-настоящему, брать всю ответственность только на себя и не перекладывать её на высшие силы.
Впрочем, большинство до сих пор успешно функционирует лишь во главе с надсмотрщиком – любого рода высшей силой, будь то Всевышний или внутренняя критикующая фигура родителя, которая указывает, как правильно и неправильно жить. Это отличный антидот свободы. Происходит поистине пугающая кастрация личности: чужая фантазия о вас становится
