Миф об идеальном человеке. Найди общий язык со своей тенью и отправляйся в путь к силе и свободе - Светлана Андреевна Филатова
– Мои бабушки сейчас любят восклицать, что я папина дочка, потому что мы похожи. – Она елозит в кресле, сжимается, вновь и вновь примеряет на себя наряд той Саши-школьницы, которая мечтала стать невидимкой. – А я ненавижу эту мысль, понимаете, Светлана? Кроме внешнего сходства должно же быть хоть какое-то духовное родство…
На вопрос о самом ярком воспоминании, связанном с отцом, Саша отвечает, что это был его вопль: «Хватит сопли жевать, говори нормально». Она произносит это чётко, отстранённо и холодно. А потом переходит к «заученному» тексту его биографии.
Отец у Саши – примечательная и авторитетная фигура, которую все уважали. А кто не уважал, тот, сразу ясно, так себе человек. Под параметры неуважения попадало многое – например, дочь с плохой дикцией, неспособная противостоять травле сверстников.
– Наверное, я его позорила… – вспоминает девушка.
В условиях абсолютного стыда Саша существовала всё детство, надёжно консервируя его внутри, чтобы прихватить эту коробку «с секретиками» и во взрослую жизнь. Я спрашиваю, просила ли Саша помощи у родителей, а она кивает. Говорит, поначалу вела себя «как девчонка», и в формулировке уже слышны чужие слова.
– Я и плакала, и обижалась, и жаловалась, но в ответ слышала: «Подумаешь, и нас в детстве дразнили, все всегда кого-то дразнят, не будь такой рохлей, умей постоять за себя».
А потом наступил гормональный взрыв: за одно лето Саша превратилась из гадкого утёнка в прекрасного лебедя, при виде которого мальчишкам постарше становилось абсолютно по барабану, как у неё обстоят дела с поговорками и скорочтением.
Буквально за несколько месяцев клиентка стала «популярной» и начала убегать на взрослые тусовки, открывая для себя внимание, алкоголь и секс.
– Естественно, слухи по гарнизону поползли мгновенно, военный городок – тот ещё «крысятник». У подъезда поцелуешься – так потом расскажут, что ты на оргию ходила! – Клиентка преображается, вспоминая «минуту славы», и сразу становится величавой и статной. – Зато предки тут же засуетились и забегали, вспомнили про меня, даже логопеда нашли…
Вот он – миг, когда Саша обрела своё могущество. Её «Плохое Я», всеми забытое и покинутое, но пробившееся наружу, достигло целей, которых «хорошая» Саша достигнуть не смогла. И родители, прежде занятые собой, схватились за голову.
Тихая, робкая дочь – лишний элемент быта.
Проблемная, яркая дочь – эпицентр притяжения.
Отныне за Сашей нужно было следить, за Сашей было необходимо присматривать, за Сашей требовался глаз да глаз. Со своей колокольни «правильного», как умели, отец и мать рассказывали дочери, что пить нехорошо, что гулять с мальчиками в её возрасте ещё рано, а Саше только это и требовалось. Она не искала минутных удовольствий, она просто хотела родительских любви и внимания.
Алкоголизм моей клиентки – это бунт и мятеж на корабле деланого спокойствия, где её саму и волнующие её проблемы не замечали и порицали. И, возвращаясь во взрослом возрасте к бутылке, клиентка хотела испытать то чувство признания и внимания, которое уже получала; хотела снова сделать алкоголь волшебной палочкой, способной решать её проблемы.
И почему бы не сделать? Ведь в её воспоминаниях этот способ отметился как эффективный и рабочий: выпила – стала пупом земли, к которому идут на поклон «настоящие» взрослые, вот они и «порешают её вопросики».
Люди, не осознающие влияние своих теневых сторон на себя, не представляют, как те влияют на их жизнь, мотивы поступков и результаты деятельности. Это опасный зверь, который, несомненно, будет грызть изнутри и временами вырываться наружу. Подавленные гнев, злость, раздражение и другие негативные эмоции, которые якобы нельзя демонстрировать ни при каких обстоятельствах, в быту проявляются абсолютно по-разному.
Очень-очень добрый Юра не отлипает от кровожадных фильмов, сдобренных кишками и размазанными мозгами несчастных жертв. До чистоплюйства вежливая Алёна, вынужденная работать с людьми, постоянно фантазирует, что бы она с этими людьми сделала. И фантазиям этим позавидуют все хорроры Кинга.
Легенды гласят, что Агата Кристи генерировала сюжеты убийств в своих произведениях за безжалостной чисткой картофеля.
Ласковая Надя никогда не сердится, но с тех пор, как у неё родился малыш, она варится в котле непрекращающейся тревоги, и котёл этот давно накрылся неподвижной, как могильная плита, крышкой. Надя буквально «видит», как её дитя падает, разбивается, задыхается по ночам, давится прикормом и в конце концов умирает. Нечто очень тёмное, по мнению Нади, обычно нашёптывает ей в этом моменте: «Зато хоть выспишься…» Надя настолько замучена и вогнана в иллюзорные рамки «Что такое хорошо и что такое плохо», что не может даже самой себе признаться, что иногда она злится на любимую кровиночку и устаёт от своего долгожданного и такого желанного ребёнка.
Весь вытесняемый Надей гнев, всё её раздражение приводят её к хронической тревожности. Однако быть хорошей мамой – это уметь признавать, что ребёнок способен бесить, и культивировать в себе самой желание иногда быть одной, быть эгоисткой, и это нормально. Так же нормально, как злиться на тех, кого любишь, на тех, кто дорог. Ненормально в порыве ярости их оскорблять, обижать, бить, предавать, унижать. Но именно за «чувствовать чувства» вас не отправят ни на суд Линча, ни на Суд Божий.
Мы чувствуем то, что мы чувствуем, мы разумны, мы – венцы интеллектуального творения, поэтому мы способны регулировать своё поведение. Агрессия – это энергия нашей теневой стороны. И есть всего два варианта, как она будет расходоваться: либо вы управляете ей, либо она управляет вами. А без здоровой агрессии невозможно ни телесное удовольствие, ни достижения, ни владение своими личными границами.
Наша Тень следует по стопам, едва мы выходим на солнце.
Наши неинтегрированные фрагменты личности, неудобные черты характера, неприятный опыт или постыдные воспоминания следуют за нами на даче, на Бали, в кафе, во сне, проходят через всю нашу жизнь. И наша удовлетворённость жизнью на этой планете прямо пропорциональна нашей смелости смотреть в лицо не только социально одобряемому «Хорошему Я», но и всем остальным сторонам личности.
Осознанность – она не про открытую чакру, дыхание маткой и смузи из сельдерея, она про ежедневный выбор, как вы хотите прожить новый день – целостным или в виде пазла.
Осознанность требует немало храбрости и упорства. Более необременительный способ – отщеплять, хоронить якобы «ненужное», упрекать других, проецировать на всех и вся свою «похороненную» неудобную сторону, делая вид, что вы не при делах. Когда мы не признаём наши теневые стороны, наша личность как будто начинает жить в
