Миф об идеальном человеке. Найди общий язык со своей тенью и отправляйся в путь к силе и свободе - Светлана Андреевна Филатова
«Вся моя работа и успехи для родителей – это ерунда. Помню, когда получила повышение, мать слегла с сердцем, демонстративно перетягивая на себя внимание. Как будто ей реально плохо от любого моего движения вперёд».
Все эти истории, рассказанные у меня в кабинете, заканчивались одним вопросом: «Почему моя мама так делает, Светлана?» Нелицеприятный факт заключается в том, что, скорее всего, это проявление зависти. Расколотая и не проявленная на свет, свободная, успешная часть матери пытается выжить, защищаясь: «Раз у меня не получилось, то и другие права не имеют». Зависть – это спрятанные в Тень самоопределение и самореализация.
Самый ужасный вывод, который может сделать дочь, столкнувшись с материнской завистью, – это начать сдерживать себя в страхе превзойти собственную мать: «Я не могу быть счастливой, успешной, свободной, цельной, пока мать страдает в собственном аду, как красненькая помидорка в собственном соку».
Дочь начинает бессознательно бояться, что плодами успеха будут материнское неодобрение или болезнь и, соответственно, чувство вины перед ней, и останавливает себя на пути «своего» в жизни, запихивая в Тень то же самое, что закинула в свою Тень её мать. Транзактный анализ[2] рассматривает такое явление в семейной системе как токсичные послания.
Родительские послания подробно проанализировали американские психотерапевты Боб и Мэри Гулдинг – последователи Эрика Берна. Существует 12 токсичных посланий. Для каждого такого послания есть свои слова, мимика, интонация, которые закладывают базис, который человек затем реализует на протяжении всей жизни. Чаще всего послания передаются неосознанно из поколения в поколение – Тень идёт по следам предков. И ребёнок сам извлекает свои собственные смыслы из этих родительских посланий и сам запирает возможность успеха в свой шкаф для монстров. А значит, и сам является хранителем ключей от замков и сам способен отпереть спрятанное.
Одно из таких токсичных посланий, которое было порождено родительской завистью, звучит так: «Не будь успешен, не достигай успеха». Часто такое токсичное послание проявляется за счёт вербальных и невербальных сообщений следующего толка:
– Если будешь успешным, тебя отвергнут другие.
– Своим успехом ты сделаешь мне больно, показывая, что моя жизнь прошла зря, поэтому не высовывайся.
– Не смей своим успехом демонстрировать мне, что я чего-то не умею и не знаю.
Проявлением того, что человек всё же впитал этот ментальный соус, в котором мариновался всё детство, будет являться следующий вектор поведения и ощущений:
– отсутствие веры в свой успех и проигрывание в голове негативных сценариев;
– проблемы с решением жизненных задач;
– проявление психосоматики в момент, когда необходимо начать важные дела;
– жгучий стыд в момент, когда необходимо проявиться;
– страх рисковать;
– неумение закончить начатое;
– обесценивание своих достижений.
Грубо говоря, пока мы взрослели и развивались, многие импульсы гасились и осуждались семьёй, сверстниками, педагогами не из чувства заботы, но из зависти, ревности и невежества. А врождённо-племенная склонность подчиняться социальным ожиданиям заставила нас подавить эти таланты, потому что при их развитии мы могли бы стать более прогрессивными, а значит, не такими, как все.
К сожалению, даже в современное время цивилизация не дозрела до разномастного, разнородного состава общины. Рыжий цвет волос ассоциировался с адским огнём, поэтому конопатых людей жгли на кострах; учёных отправляли в изгнание; знахарей топили в болотах; а судьба альбиносов Африки по сей день в зоне риска.
Чтобы игнорировать Тень, отрекаясь от неё чуть больше, чем полностью, человеческая психика тратит колоссальное количество ресурсов и всё равно не справляется. Дамбу, заслонившую водопад, ремонтирует и проверяет огромное число специалистов, но её всё равно прорывает при малейшем наводнении.
Аналогичная участь уготована и человеку, который не принимает себя со всеми своими «Я». Поэтому на начальном этапе непроявленные аспекты личности выталкиваются наружу с помощью сновидений, непонятных симптомов тела, внешних и внутренних конфликтов, тупиков, циклично повторяющихся ситуаций и фразы «Мне кажется, я живу не своей жизнью».
Реальный наглядный пример – молодая женщина из моей практики, Саша. В четырнадцать лет Саша впервые попробовала крепкий алкоголь и баловалась им вплоть до окончания школы, а после завязала. По крайней мере, она так думала.
Буквально через год у Саши случился период удачи, из тех, когда за что ни возьмёшься, всё получается. Всё идёт в руки. Личные отношения на высоте, хотя иногда Саше кажется, что мужчина ей изменяет, оклад невысокий, но сама карьера перспективная, есть варианты, куда расти, зато командировки… о, командировки – сплошь заграничные. В одну из таких поездок коллега и берёт Сашу на слабо, предлагая попробовать текилу на родине этого напитка. Уверенная в своей способности завязать, Саша принимает вызов и… развязывается до хронических запоев.
Когда она впервые попала ко мне на приём, она была нетрезвой и сеанса не состоялось. Я выставила чёткие условия контракта для работы: у нас возможны только «чистые», трезвые сессии, или Саше стоит поискать другого специалиста.
Ко второй встрече клиентка пришла трезвой. Но заходила со словами: «Светлана, извините за прошлый приём, но вы не представляете, как хорошо мне под градусом и как плохо без…»
Чтобы помочь Саше, нужно было выяснить, что конкретно она «лечит» алкоголем и какое удовлетворение получает от процесса. Чтобы понять Сашу, нужно было стать «собутыльником» (метафорически), прочувствовать через её историю это сомнительное удовольствие, которое она испытывала, всё больше погружаясь в подробности.
Саша выросла в строгой офицерской семье. Военные городки сменялись один за другим. Одинаковый набор забот: расставить мебель, повесить шторы, пристроить ребёнка в садик, затем – в школу и жить, чтоб всё как у людей. В этом списке места не нашлось лишь заботе и вниманию. Хотя внимание Саше ой как требовалось: с самых ранних лет у неё были проблемы с дикцией, которых родители то ли не замечали, то ли предпочитали не замечать.
– Моя мать сводила меня к логопеду дважды, – сообщает Саша и зло, красиво улыбается, – сводила и сказала, что больше не пойдём, потому что ей неудобно ездить на другой конец гарнизона.
Каждая новая школа становилась приговором. Её дразнили ученики, ей публично высказывали учителя: «Чётче, Александра, что ты там мямлишь?!», её автоматом записывали в изгои из-за «ущербности». «В школу как на зону», – шутит Саша у меня на приёме, и глаза у неё грустные-прегрустные.
Когда младшие классы сменились средними, голос Саши стал звучать всё тише: на переменах она старалась не говорить, чтобы не привлекать внимания, за
