Скелеты в шкафу: Как наша тайная жизнь управляет явной - Майкл Слепян
Без него адвокаты не могли исправить судебную ошибку. Связанные обязанностью не разглашать полученную от клиента информацию, Ковентри и Кунц держали факт невиновности Логана в тайне. Впрочем, Уилсон разрешил адвокатам обнародовать его признание после смерти. Ковентри и Кунц предприняли единственное доступное для них юридическое действие. Они написали и нотариально заверили заявление, в котором указали, что получили информацию о невиновности Логана и что убийцей является другой человек. Они запечатали документ и положили его в сейф, где он пролежал 26 лет.
Уилсон умер в тюрьме в конце 2007 года. Его смерть наконец позволила Ковентри и Кунцу раскрыть невиновность Логана, которого в итоге оправдали.
В течение почти 26 лет Ковентри и Кунц хранили секрет, раскрытие которого привело бы к освобождению невиновного человека. Это неимоверно тяготило их{4}. Ковентри говорил, что думал о Логане каждый раз, когда слышал об освобождении какого-нибудь ошибочно осужденного. Разве он мог не думать об этом? Кунц тоже часто размышлял о секрете – по его оценке, примерно 250 раз в год. Тайна мучила обоих, но проблема заключалась не в том, что им приходилось уходить от вопросов. Описывая свое бремя, они говорили, что очень часто возвращались мыслями к тайне.
Держать что-то в тайне можно лишь при наличии намерения – осознанного сокрытия информации от других. Наш разум отдает приоритет всему, что связано с намерениями. Это заставляет нас искать возможности действовать соответствующим образом, а раз так, то мы неизбежно возвращаемся к мыслям о секрете, даже если рядом никого нет. Наши секреты как тени следуют за нами, куда бы мы ни отправились. И нередко проблема в определенной мере заключается в том, что мы остаемся с секретами один на один.
Уроки преодоления психологической травмы
В начале ноября 1983 года Джеймс Пеннебейкер, профессор психологии, работавший тогда в Южном методистском университете, разослал анкеты людям, недавно потерявшим супруга{5}. Ему и его аспиранту предоставили доступ к документам местного коронера о самоубийствах и несчастных случаях. Ученые составили список оставшихся в живых супругов и отправили им конверты с вопросами на паре страниц и письмом, объяснявшим, что именно интересует исследователей. Примерно половина анкет была заполнена и возвращена отправителям.
Исследователи спрашивали участников, насколько активно они обсуждают смерть супруга с друзьями, и предлагали вопросы, касающиеся здоровья, а именно заболеваний и плохого самочувствия до потери близкого человека и после нее. Как и ожидалось, респонденты сообщали об ухудшении здоровья в течение года после смерти супруга. Независимо от причины смерти среднее количество проблем со здоровьем возрастало с одной до двух-трех.
Исследование Пеннебейкера было нацелено на изучение вовсе не секретов, а того, как люди преодолевают трудности. Неожиданно выяснилось, что чем меньше люди говорили с друзьями о потере супруга, тем больше у них было проблем со здоровьем. Те, кто мог выговориться, оказались более здоровыми, чем те, кто замыкался в себе.
Разговоры, похоже, лучше помогают преодолению трудностей, нежели молчание. Но может оказаться так, что те, кто делится горем, чувствуют себя лучше просто потому, что у них больше друзей? Пеннебейкер учел это. Даже при сравнении людей с примерно одинаковым количеством близких друзей респонденты, которые меньше говорят с друзьями о своей утрате, сталкиваются с более серьезным ростом проблем со здоровьем.
Пеннебейкер задал респондентам еще один вопрос: как часто они ловили себя на мысли о смерти супруга? Ответы показали: чем активнее люди делились горем с друзьями, тем реже возвращались к мысли об утрате и тем меньше проблем со здоровьем испытывали.
Это исследование ставит перед нами две загадки. Почему при обсуждении горя мы реже задумываемся о нем? И если проговаривание тяжелых переживаний лучше, чем умалчивание о них, означает ли это, что намеренно скрывать тайну вредно?
«Временами я ненавижу свою работу и не хочу находиться рядом с больными».
«Порой мне нужно признание, которое приносит работа волонтером в хосписе, и это порождает чувство вины».
«Я намеренно дистанцировалась от некоторых пациентов и их семей в целях самозащиты, когда чувствовала эмоциональную перегрузку, хотя понимала, что им самим нужна эмоциональная поддержка».
Как можно догадаться, эти высказывания принадлежат работникам хосписа. Дейл Ларсон, профессор психологии в Университете Санта-Клары, работал с ними примерно в то же время, когда Пеннебейкер изучал скорбящих по утрате близких, и он также обнаружил, что обсуждение переживаний было более полезным для преодоления проблемы, чем молчание{6}. Работники хосписа часто держали свои трудности в тайне от других, даже от коллег. Они пытались справиться со своей эмоционально тяжелой работой, не обсуждая ее.
Работники хосписа нередко винили себя за то, что чувствуют усталость, подавленность и выгорание, и держали все это в себе. В результате мало кто из них знал, насколько распространена такая ситуация. Вместо того, чтобы поделиться переживаниями и ощутить связь с другими, они чувствовали себя изолированными и одинокими. Как и главный герой фильма «С любовью, Саймон», с которым мы познакомились в предыдущей главе, работники хосписа замыкались в себе именно тогда, когда больше всего требовалась поддержка со стороны. После таких открытий Ларсон заинтересовался, почему люди так неохотно говорят о своих проблемах и переживаниях.
«Когда со мной случается что-то плохое, я обычно держу это в себе». «Мои секреты слишком личные, чтобы делиться ими с другими». В своих опросах Ларсон просил респондентов согласиться или не согласиться с подобными утверждениями. Его анкета использовалась более чем в сотне исследований, и выводы ясны: если вы в основном скрываете проблемы, то готовьтесь к неприятностям{7}. Ларсон установил также, что помимо проблем со здоровьем скрытность приводит к использованию неэффективных стратегий преодоления трудностей, например к попыткам избегать проблем, а не решать их, и к ожиданию, что люди плохо отреагируют на откровенность.
При таком образе мышления у скорбящих людей, о которых мы говорили ранее, здоровье ухудшалось потому, что у них, как правило, не было хороших способов преодоления проблем и они замыкались в себе. Ларсон обнаружил, что склонность замалчивать переживания сопровождается чувством неполноценности, смущением и страхом столкнуться с осуждением.
Однако стесняться откровенности – это не то же самое, что иметь секрет. Анита Келли, профессор психологии Университета Нотр-Дам, задалась вопросом: что, если два человека не обращаются ни к кому за помощью, но у одного из них есть секрет, а у другого нет? Как и Ларсон, Келли оценивала, в какой мере участники опроса были склонны скрывать, а не решать проблемы, и также обнаружила, что скрытность взаимосвязана с плохим здоровьем{8}. Но одновременно она установила, что студенты, у которых есть серьезный секрет, утверждают, что они довольны жизнью больше, чем те, у кого такого секрета нет. Это заставляет задуматься о том, что студенты держат в секрете. Угадаете? Оказалось, что большинство секретов у них касалось секса и романтических отношений.
Такие исследования показывают, что склонность скрывать переживания связана с другими вредными привычками, такими как стремление избегать проблем, а не решать их.
