Наше «время Босха» — 2023 - Андрей Ильич Фурсов
К СТОЛЕТИЮ СССР
(РАЗМЫШЛЕНИЯ К ЮБИЛЕЮ СТРАНЫ, КОТОРОЙ НЕТ, НО КОТОРАЯ БУДЕТ ВСЕГДА)
1
Сегодня Союзу Советских Социалистических Республик исполнилось бы 100 лет. Моей страны как бы нет. «Как бы», потому что, пока люди мыслят её и пока останется хоть один человек, который её мыслит, она жива — вопреки всем антисоветчикам РФ и мира вместе взятым. Столетний юбилей — хороший повод порассуждать о нашей истории в XX веке и в наши дни — дни хмурого утра века XXI.
СССР — первое в мире государство, официально поставившее своей задачей строительство общества социальной справедливости и добившееся на этом пути многих успехов, а попутно — фантастических достижений в экономике, науке, технике и культуре. Я ни в коем случае не идеализирую СССР. Как и у всех обществ, будь то социальные системы или просто государства и имперские образования, момент его рождения и ранняя стадия были кровавыми: молодость, индивидуальная или социальная, всегда жестока, противоположные примеры мне неизвестны. Это первое. Второе: если бы СССР был чем-то похож на идеальный социум (именно похож, поскольку идеальных обществ не бывает), то откуда повылезала та мразь, которая в 1980-е гг. в своих шкурных интересах ломала систему и страну, а в 1990-е вместе с западными буржуинами грабила бывший СССР, мародёрствуя во время пира забугорных стервятников?
Внутри любого общества заложен его антипод — это одно из реальных системных противоречий. Аналогичным образом в любом здоровом организме присутствуют опасные микробы и вирусы, но, пока организм здоров, он их подавляет. Вылезают они, когда организм, его иммунитет слабеют. В СССР рядом с Мальчишем-Кибальчишем всегда существовал Плохиш, рядом с СССР-1 — СССР-2, рядом с Союзом — его Тень. Чуждое присутствовало в советской системе с самого начала — иначе быть не могло. При Сталине чуждое боялось. После его смерти в 1953 г. стало поднимать голову и расправлять плечи, но этого почти до самого конца не заметили. Что же говорить о 1950-х?!
2
Лето 1954-го. Мне 3 года. Я улыбаюсь моему отцу-фронтовику, который фотографирует меня в нашем маленьком садике-огородике. Победой 9 лет назад окончилась война.
«Живи да работай. Хорошая жизнь». Но «всё хорошо, да что-то нехорошо». Это теперь, ретроспективно, мы знаем, что было нехорошо. А тогда ни отец, ни другие взрослые, ни тем более дети и знать не могли, что «нехорошо» пробудилось, пока опасливо, но уже подняло голову, что уже заработал тот механизм, который через 37 лет убьёт мою страну, и что активизировался он в 1954 г. с уступок во внешней политике — ими и закончит: от Никиты-Кукурузника до Мишки-Конвертика (он же Меченый, он же Горби). До этого, однако, у СССР будет ещё много побед, которые попадут на детство, отрочество и молодость (до 35 лет) моего поколения. В 1960-е гг. мир будет обсуждать не то, обгонит ли СССР США, а то, когда это произойдёт. Будет несколько развилок, выборов на распутье, будут возможности придавить, выкорчевать «нехорошо», но они будут упущены — именно в 1960-е, «гордые-пузатые».
В 1990-е гг. дети и внуки этого «нехорошо» возьмут реванш; не то что «плохиши» переиграют «мальчишей-кибальчишей», этих «мальчишей» уже в 1970-е гг. почти не останется, вот в чём штука. И станет не до смеха. Но это будет позже. А пока, в том лете 1954-го, я улыбаюсь — не только отцу, но также и светлому, ясному будущему и моей Родине — Советскому Союзу. Впереди — советские триумфы потрясающего 30-летия, которыми я буду гордиться всю жизнь, презирая тех, кто трусливо предал страну и живёт краденым: «И во веки веков, и во все времена трус, предатель всегда презираем» (В. Высоцкий).
3
Как и все новые общества, СССР рождался в потоке насилия и крови — иначе не бывает. Более того, те, кто творил революцию и гражданскую войну, ни о каком СССР как форме бытия исторической России думать не думали. Россию, мягко говоря, они не любили. Россия их вообще не интересовала: левые глобалисты — Ленин и ленинцы с их германским поворотом, Троцкий и троцкисты с их поворотом на США и Великобританию — грезили Земшарной республикой. А потому советская история 1920-х — середины 1930-х гг. — это разгул русофобии, повторившийся во внешне смягчённом варианте в 1990-е гг. И Сталин до середины 1930-х гг. был не тем Сталиным, который под давлением обстоятельств (борьба за власть, приближающаяся война с гитлеровской Германией) совершил во второй половине 1930-х гг. национальный, патриотический, имперский поворот. Ещё в июле 1930 г. в докладе на XVI съезде ВКП(б) Сталин говорил о том, что главная опасность — великорусский шовинизм. Правда, при этом, в отличие от многих, он призывал к борьбе и с нерусскими формами шовинизма и национализма. Тем не менее акценты очевидны. И вдруг — поворот 1935–1937 гг., который изменил ситуацию и вытравил многое из наследия левого глобализма — «как причудливо тасуется колода» (М. Булгаков). Однако родимые пятна остались — и немалые.
Родимым пятном левого глобализма на всю советскую историю ляжет однобокая, в конечном счёте оказавшаяся провальной национальная политика ВКП(б)/КПСС, которая поднимала окраины за счёт русских, РСФСР (и Белоруссии). Именно здесь, в отличие от всех окраин, советскость органично ляжет на русский национальный характер. В других республиках советскость, во-первых, парадоксальным образом будет работать не на интернационализм, а на национализм, который со временем довольно быстро превратился в русофобию,
