Лев Кривицкий - Эволюционизм. Том первый: История природы и общая теория эволюции
3.3. Аргументы пастора Клоца
В книге лютеранского пастора Джона Клоца «От создания мира» (Клоц Дж. У. От создания мира – Минск: Лютеранское наследие, 1998 – 251с.) изложены важнейшие аргументы современного креационизма против теории эволюции. Главное отличие современного креационизма от традиционного как раз и заключается в том, что он вынужден использовать науку против науки, применять определённые трактовки научных знаний против мировоззренческих выводов из всей системы научных знаний. Конечной целью любого креационизма, как раньше, так и теперь, является стремление ограничить (или даже опорочить) науку, чтобы освободить место фантастической вере. Поэтому Клоц и начинает свою книгу с анализа научной методологии, имеющего целью доказать, что наука имеет дело не с реальностью как таковой, а только с некоторыми допущениями, основанными на наблюдениях и экспериментах, и эти допущения имеют тенденцию изменяться и даже заменяться на совершенно противоположные.
Клоц рассматривает Библию как своего рода научное произведение, в котором дана классификация живых существ, и ничуть не худшая, чем классификация К. Линнея. Более того, Библия рассматривается как своего рода исторический источник, достоверно («из первых уст» самого Творца) освещающий историю создания мира. «Совершенно очевидно, – пишет Клоц, – что библейское учение о сотворении понятно и никоим образом не двусмысленно. Оно разъясняется вновь и вновь от Книги Бытия до Книги Откровения. Святые писатели исходят из того, что Бог действительно является Творцом неба и земли. Очевидно также, что Писание рассматривает рассказ Книги Бытия о сотворении как исторически достоверный» (Там же, с. 66).
Клоц очень чётко определяет различия между креационистами и эволюционистами в вопросе о происхождении мира. Креационисты полагают, что материя (и энергия) создана властью всемогущего Бога, тогда как эволюционисты убеждены, что она развилась из более примитивных форм естественным путём. Креационисты отвергают извечность материи, полагают, что она имела начало. Эволюционисты настаивают на бесконечности и вечности материи. Креационисты выводят законы существования материи из предустановлений Божьих, эволюционисты – из движения и эволюции. С точки зрения креацианистов неживая материя стала живой по божьей воле и с самого начала приобрела огромное разнообразие форм. Эволюционисты воссоздают естественную историю развития форм жизни.
Креационисты считают, что человек создан Богом особо, а не развился из низших организмов. Согласно эволюционному учению, человек произошёл от обезьяньих предков. По мнению креационистов, Бог создал естественные законы, по которым управляет Вселенной, но он может по своей воле их изменять, нарушать и заменять. Поэтому они молятся, прося Бога направить события во Вселенной таким образом, чтобы, если на то будет воля Божья, их желания могли исполниться, даже если они не могут быть осуществлены естественным путём. Эволюционисты не только отрицают чудесные изменения естественных закономерностей, они убеждены в возможностях человека естественным образом преобразовывать мир, осуществлять функции творца по мере прогресса человечества.
Отстаивая догмы креационизма, Клоц наивно возводит библейский миф в ранг конкурентоспособной научной теории, совершенно игнорируя принципиальное различие мифологического мышления от научного объяснения. Если так рассматривать креационистские верования, то почему бы не признать неоспоримой истиной вариант сотворения мира, содержащийся не в древнееврейской, а в древнегипетской, древнеиндийской, китайской или древнегреческой мифологии? В результате такого подхода Клоц всерьёз обсуждает вопрос, были ли древо познания добра и зла и древо жизни отдельными видами, или же Бог предназначил одному из растений роль тестового дерева.
Далее Клоц исследует Писание именно как исторический источник о создании мира и человека, высказывая ряд наукообразных гипотез по этому поводу. Он резко протестует против отнесения библейской истории создания мира к мифологии, то есть отрицает всю совокупность религиоведческих знаний по этому поводу. Резко отрицает он и попытки «примирения» креационизма с эволюционизмом, выраженные, например, в представлениях о днях творения как целых исторических эпохах в эволюции Земли, биосферы и человечества. Он требует буквального понимания дней творения, то есть сохранения креационизма в чистом виде, незамутнённом эволюционизмом, причём принятия его за истину, более доказательную, чем научная истина.
С этой целью он посвящает значительную часть своей книги выискиванию и пересказу нерешённых проблем в научных основаниях теории эволюции. В науке, в отличие от религии, всегда есть нерешённые проблемы, дискуссионные вопросы, сферы непознанного, которые побуждают науку к движению вперёд, получению научных знаний, расширению сферы познанного, углублению уже известного. Зато в креационистской доктрине с этим всё в порядке: всё известно на основе принимаемого на веру воображаемого знания, все проблемы решаются путём цитирования боговдохновенных первоисточников, авторитет Писания допускает лишь различия толкований, споры ведутся лишь по поводу правильности понимания и объяснения многочисленных противоречий (которые в религоведении объясняются различием мифологических наслоений).
Аргументы, которые применяет Клоц против достоверности научного знания, весьма типичны для креационизма в целом. Во-первых, они направлены не столько против науки, сколько против научного мировоззрения и научной веры. Наука без мировоззренческих выводов вполне может быть истолкована в духе креационизма, особенно, если добытые ею знания берутся в отрыве от научного знания как системы.
В связи с этим, во-вторых, Клоц особенно резко протестует против представления многих учёных о «Боге пробелов», то есть о том, что наука прибегает к понятию Бога там, где не находит эволюционных объяснений, и что чем меньше пробелов в научном знании, тем дальше отодвигается идея Бога за пределы уже известного, постепенно теряя своё значение.
В-третьих, Клоц начисто отрицает способность науки, как и во времена Ньютона, объяснять конечные причины исследуемых явлений. Известно, что Ньютон в своих «Началах натуральной философии», сформулировав закон всемирного тяготения, отказался от возможности объяснить первоисточник тяготения, отнеся его к воле Божьей. По мнению Клоца, так происходит в науке и сейчас. «Действительность такова, – утверждает пастор, – что мы отказались от попыток объяснения того, что физики называют «исходным состоянием». Одно время считалось бесспорным, что такие феномены, как электричество, магнетизм и гравитация могут быть объяснены на основании причинно-следственных связей. Сегодня мы понимаем, что мы никогда не сможем объяснить эти феномены. В лучшем случае, нам под силу лишь их описать» (Там же, с. 103).
Из этой цитаты хорошо видно, что опорой современного креационизма является недостаточное знание состояния науки (которая далеко продвинулась в объяснении этих природных процессов и материи в целом), а также явный агностицизм, то есть уверенность в том, что наука никогда не узнает первопричины природных явлений. Однако такой первопричиной с точки зрения научного знания как системы и является эволюция. Но агностический подход как раз и означает признание «Бога пробелов» в знании, против образа которого автор книги только что решительно протестовал. Пробелы заполняются посредством изучения механизмов эволюции, которые не имеют никакого отношения к деснице Божьей.
В конечном счёте, само развитие научного знания служит основанием новому креационизму для отрицания теории эволюции и следующих из неё мировоззренческих выводов. Ведь развитие связано с отказом от многих прежних представлений. Впрочем, явно неадекватная и тотальная критика науки со стороны религиозно ангажированного сознания может по определённым позициям оказываться полезной. Тем более, что для критики приходится становиться на научную почву и противопоставлять подходы одних учёных другим. К сожалению, эта критика почти всегда носит невежественный, популистский и крайне консервативный характер.
Все эволюционные процессы креационист объясняет «божественным планом». Этим же объясняется «сходство человека и обезьяны»: для их создания Бог мог использовать сходный план. При этом снова делается попытка обернуть всё, что известно из науки против выводов из той же науки. В результате науке противопоставляются не выводы, а домыслы, основанные опять же на служении «Богу пробелов»! Доводы креациониста имеют всегда одну и ту же структуру: раз учёные спорят по какому-либо поводу, значит, наука ничего не знает о том, что она открыла, Писание же знает, поскольку вдохновлено Богом.
В конечном счёте, креационизм не находит ничего лучшего, кроме как обвинить эволюционизм в обессмысливании существования. И в какой-то степени эти обвинения справедливы вследствие недостроенности научного мировоззрения, отсутствия в нём системы, отсутствия яркой и свободомыслящей научной веры, придающей смысл человеческому бытию, помогающей его осмыслить, вносящей культуру и мобилизационную активность во внутренний духовный мир человека. Без научно обоснованной и художественно окрашенной веры эта задача неосуществима.
