Алексей Исаев - Вторжение. 22 июня 1941 года
Погрузка немецких минных защитников.
В середине дня 22 июня выставленные мины нашли первую жертву – у Кронштадта подорвался эстонский транспорт «Рухно». Причем данное событие не было первоначально идентифицировано как подрыв на мине. Как указывает в своей статье М. Э. Морозов, первой версией была… диверсия со стороны эстонского экипажа с целью заблокировать канал. Транспорт даже был поднят и обследован, что говорит об отсутствии уверенности в его подрыве на мине. Все это говорит о том, что в случае атаки Кронштадта по маршруту 806-й группы настоящими торпедоносцами КБФ вполне мог пополнить военно-морскую историю ремейком Таранто.
Финский броненосец береговой обороны «Вяйнемёйнен».
Достижение договоренностей о сотрудничестве с финнами позволило не только предпринять дерзкий рейд на минирование Кронштадта, но и высадить 22 июня диверсионную группу на советской территории. Целью диверсантов были шлюзы Беломоро-Балтийского канала. К операции были привлечены 16 финнов-добровольцев, входивших в состав отряда глубокой разведки финского Генерального штаба. Поскольку официально Финляндия еще не вступила в войну, участники рейда не должны были носить финскую форму и финское оружие. Им были выданы гражданская одежда, немецкое оружие и взрывчатка. На советскую территорию диверсантов должны были доставить две большие немецкие летающие лодки Хейнкель-115. Они стартовали с озера Оулуярви 22 июня в 22.00 и взяли курс на восток. «Хейнкели» шли на бреющем полете, далеко обходя известные немцам советские аэродромы. Отряд был высажен ранним утром 23 июня на Конь-озере, к востоку от канала. Однако подойти к хорошо охраняемым шлюзам диверсантам не удалось, и они вернулись, израсходовав взрывчатку на несколько подрывов на Мурманской железной дороге. Немецкие гидросамолеты на обратном пути прикрывались финскими истребителями Брюстер «Буффало» американского производства. Они пролетели над советской территорией свыше 200 километров за два дня до официального вступления Финляндии в войну с СССР на стороне Германии.
Помимо больших и малых услуг своему союзнику финны провели 22 июня 1941 г. самостоятельную операцию силами своего военно-морского флота. Это была операция с кодовым наименованием «Регата» по оккупации Аландских островов. Эти острова получили статус нейтральной и демилитаризованной зоны по Женевской конвенции еще 20 октября 1921 г. 11 октября 1940 г. СССР заключил с Финляндией соглашение о нейтралитете Аландских островов. Воздвигнутые финнами в период «зимней войны» укрепления были срыты, а для наблюдения за процессом демилитаризации на Аландах было учреждено советское консульство. Статус демилитаризованной зоны у имевших стратегическое значение островов финнов не устраивал, и уже осенью 1940 г. была спланирована операция «Регата». Путевку в жизнь она получила после достижения соглашения с Германией. Финны были информированы о дате начала войны с СССР и под шумок первого дня большой войны решили провести локальную вылазку в направлении Аландов. 19 июня 1941 г. Главный штаб отдал предварительный приказ о готовности к проведению «Регаты». 20 июня штаб военно-морских сил отдал свой приказ, согласно которому операция должна была начаться 21 июня в 16.15. В результате за несколько часов до начала «Барбароссы» началась операция «Регата». За одну ночь на Аландских островах было высажено с 23 кораблей 5000 солдат и офицеров с 69 орудиями. Операцию прикрывали оба финских броненосца береговой обороны, «Вяйнемёйнен» и «Илмаринен». Персонал советского консульства (31 человек) был 24 июня вывезен с островов и 25 июня прибыл в Турку, где наблюдал налет советской авиации. Эти люди, скорее всего, были не слишком удивлены бомбардировкой, считающейся в определенных кругах «вероломной атакой нейтральной страны».
Немецкие минные постановки стали оказывать влияние на ход боевых действий уже в первые сутки войны. Как и следовало ожидать, первым обнаружил немецкие минные постановки находящийся в корабельном дозоре в устье Финского залива тральщик Т-216. В 8.00 с него было отправлено донесение «В точке Ш-59,3, Д-22,3[439] неизвестным поставлена мина», в 8.50 второе «Ш-59,2, Д-22,5 свежая шведская мина.[440] Предполагаю, сегодня ночью поставлено минное заграждение».[441] В 9.40 командир Т-216 донес по радио, что одна мина взорвалась в трале, а другая подсечена. Позднее в штабе КБФ получили радио от командира Т-216 о том, что в девяти милях севернее маяка Тахкуна взрывом мины уничтожен трал. Наконец, в 16.45 от тральщика пришло донесение, где прямо указывается, что в 9–12 милях северо-западнее маяка Тахкуна выявлена минная банка, поставленная, предположительно, минувшей ночью.[442]
Здесь нельзя не отметить, что в 5.30 22 июня на Т-216 было отправлено распоряжение начальника штаба флота… возвратиться в базу. Как пишет А. В. Платонов, «опасаясь за судьбу тральщика, находящегося посреди залива без прикрытия».[443] Это уже даже не очень смешно – снятие с дозора корабля ввиду опасений за его судьбу. Интересно, что было бы, если бы танковые командиры тоже «опасались»? В случае приема и исполнения приказа командиром Т-216 поставленное немцами заграждение осталось бы вовсе не обнаруженным. Точнее, обнаружение имело бы место уже в форме подрывов. Хотя в 10.25 начальник штаба КБФ приказал командиру Т-216 «протралить подозрительный район», траление принесло определенные результаты, тральщик был возвращен в базу приказом около 16.00 (вернулся в Таллин уже в 23.30). В итоге размеры установленного заграждения остались неизвестными. Собственно, у КБФ не было внятного плана на случай проведения противником масштабных минных постановок. В частности, у командира ОВР[444] Главной базы нет разработанного плана траления на случай войны.
Маршрут полета самолетов Kampfgruppe 806 в ходе операции по минированию подступов к Кронштадту.
Легкий крейсер «Максим Горький» после подрыва на мине. Несмотря на тяжелые повреждения, он был отремонтирован и введен в строй.
При этом знание минной обстановки становилось в высшей степени важным для первых операций КБФ. В соответствии с вышеописанными планами началось выставление оборонительных минных позиций. Причем из Москвы исполнителей на местах подбадривала телеграмма заместителя Наркома ВМФ адмирала И. С. Исакова с приказанием «ставить мины круглосуточно, использовать миноносцы и лидеры». Сообщение же об обнаруженных Т-216 минах хотя и дошло до заинтересованных лиц, но в ограниченном и даже ошибочном варианте. Так, в письменной директиве Военного совета КБФ командующему эскадрой на постановку заграждения 1-А, по оплошности исполнителя документа, указывалось, что обнаружена минная банка противника «в районе банки Глотова».[445] Т. е. восточнее места реального обнаружения.
Первую линию заграждения 1-А в устье Финского залива выставили рано утром 23 июня, однако сама операция началась еще 22 июня. Назначенный для минной постановки отряд кораблей был сформирован в Таллине под флагом командующего эскадрой КБФ контр-адмирала Д. Д. Вдовиченко. В его состав вошли минные заградители «Марта» и «Урал», лидеры «Минск» (флаг командующего эскадрой) и «Ленинград», эсминцы «Артем», «Володарский» и «Карл Маркс». Как мы видим, состав в точности соответствовал указаниям И. С. Исакова – «включая миноносцы и лидеры». Уже после полудня корабли начали принимать мины, но вышли из Таллина только в 1.10 23 июня. Прикрытие постановки с запада поручили еще одному отряду под командованием начальника штаба ОЛС[446] капитана 1 ранга И. Г. Святова в составе крейсера «Максим Горький» и эскадренных миноносцев «Гневный», «Гордый» и «Стерегущий». Они вышли из Усть-Двинска в 17.15 22 июня 1941 г.
Вера в эффективность параванов-охранителей была такова, что корабли шли с довольно высокой скоростью. Первым в 3.40 23 июня 1941 г. в 16–18 милях к северо-западу от маяка на мине подорвался эсминец «Гневный». Носовая часть корабля вместе с носовым 130-мм орудием была оторвана и мгновенно затонула, турбины и турбодинамо остановились, погас свет, и эсминец потерял ход. 20 человек были убиты и 23 (включая командира) – ранены. «Гневный» затонул через несколько часов, покинутый экипажем. Сразу после подрыва эсминца «Максим Горький» и «Стерегущий» повернули «все вдруг» на обратный курс. В 4.21 крейсер подорвался на мине, сработавшей на левом борту в районе 24-го шпангоута. Носовая оконечность была оторвана взрывом и быстро затонула. Траверзная переборка на 61-м шпангоуте сохранила водонепроницаемость, что позволило «Максиму Горькому» вернуться на базу своим ходом. Причем минная опасность заставила провести поврежденный крейсер по мелководью.
Еще одним показательным эпизодом стала проводка из Ханко в Таллин турбоэлектрохода «Иосиф Сталин» с эвакуируемыми семьями военнослужащих советской военно-морской базы. Поскольку тральщиков не хватало, в Ханко отправили эсминец «Смелый». Выйдя около 16.00 из Таллина, эсминец прошел заграждение «Корбетта» без помех. Мина в параван попала на обратном пути, когда в кильватере «Смелого» уже шел «Иосиф Сталин» с 2500 пассажирами на борту. Проводка осуществлялась со скоростью около 20 узлов с целью избежать атаки подводных лодок противника. В 20.20 в восьми милях северо-западнее маяка Пакри «Смелый» захватил параванным охранителем мину типа ЕМС, взорвавшуюся примерно в 15–20 м от борта корабля. Тем самым была наглядно продемонстрирована проблема с параваном при прохождении по выставленным немцами полям. Электронавигационные приборы, магнитные компасы и четыре турбинных вентилятора вышли из строя, в корпусе корабля появилась течь, но в целом «Смелый» отделался испугом, простите за невольный каламбур.
