Алексей Исаев - Вторжение. 22 июня 1941 года
Минное оружие занимало важное место в планах обеих сторон. В 6.00 22 июня Н. Г. Кузнецов отдает командованию Черноморского и Балтийского флотов распоряжение: «Приказываю произвести оборонительные минные постановки». Если для Балтийского флота это было вполне традиционное мероприятие, имевшее место в 1914 г., то минные постановки на Черном море вызывают неоднозначные оценки. Скорее всего, имела место инерция предвоенных планов, предполагавших ввод на черноморский ТВД итальянского флота. Никакой корректировке, сообразно последним событиям на Средиземном море, эти планы подвергнуты не были. Поэтому были выставлены минные поля, сковывающие деятельность кораблей Черноморского флота и практически не оказывавшие воздействия на не использовавшего крупных морских сил противника. Несмотря на то, что приказ о минных постановках был отдан еще рано утром 22 июня, они начались только на второй день войны. Создание минно-артиллерийской позиции в Финском заливе началось 23 июня, в Ирбенском заливе – лишь 24 июня. Постановка оборонительного минного заграждения в районе Севастополя началась 23 июня и завершилась 25 июня 1941 г.
В 9.29 первого дня войны Н. Г. Кузнецов направляет командованию Черноморского флота директиву о развертывании подводных лодок: «Выслать ПЛ: 1) в район между Констанца и Сулина, 2) между Констанца и Бургас включительно, не нарушая тервод Болгарии, Турции. Задача: прервать сообщения, действовать исключительно по ТР ТР и по румынским и немецким боевым кораблям. Непосредственные подходы к Констанца и Сулина лодок не ставить ввиду предстоящей операции обстрела надводными кораблями».
Разумеется, Черноморский флот не мог сразу выгнать на назначенные позиции тучные стада подводных лодок. Значительная часть советских подлодок, находившихся на Черном море, 22 июня еще не была готова к немедленному вводу в бой. Некоторые из них еще только достраивались, некоторые проходили ремонт в Севастополе и Николаеве, некоторые находились в организационном периоде. Кроме того, часть лодок должны были быть готовы сменить своих собратьев после возвращения из первого похода. В сухих цифрах это выглядело следующим образом. Из 47 подлодок Черноморского флота 18 были в ремонте, 2 были в организационном периоде с небоеготовыми экипажами, 2 были в дивизионе учебных лодок в Новороссийске. Поэтому на позиции в первый день войны были выведены только пять подводных лодок.
Районы патрулирования подводникам были нарезаны еще до войны, и с ее началом советские субмарины веером вышли на них, готовясь нанести удар из-под воды по боевым и транспортным кораблям противника. Первые две позиции находились на подступах к Севастополю с запада и юго-запада. На них были выведены лодки-«малютки». В 19.35 22 июня подводная лодка М-33 вышла в дозор юго-западнее мыса Тарханкут (позиция № 1). В 20.28 такая же лодка-«малютка» М-34 вышла в дозор юго-западнее мыса Сарыч (позиция № 2). Остальные три позиции, на которые были направлены подлодки Черноморского флота, находились у берегов Румынии. В 18.09 22 июня подлодка Щ-205 вышла на позицию в районе мыса Олинька (позиция № 3). В 18.24 вышла в дозор к мысу Шаблер подлодка Щ-206 (на позицию № 4). В 19.08 подлодка Щ-209 вышла в район м. Эмине (позиция № 5). Меньше всего повезло Щ-206 – из своего первого похода она не вернулась. На лодке погибло 45 человек. Пока нет оснований полагать, что лодка погибла уже в первый день войны. Считается, что Щ-206 была потоплена 9 июля 1941 г. румынским миноносцем и торпедными катерами у маяка Тузла. Причиной ее гибели также мог быть подрыв на мине, отказ техники или ошибка личного состава. Остальные лодки столкновений с противником в первом боевом походе войны не имели.
На линии огня: Ханко и Лиепая
В ряду советских военно-морских баз две находились в непосредственной близости от границы: Лиепая (Либава) и Ханко. Для прорыва к первой немцам даже не понадобились танковые части и соединения. Как уже описывалось выше, 22 июня части 291-й пехотной дивизии вермахта уже к концу первого дня войны вышли на дальние подступы к Лиепае. База Ханко была изолирована на полуострове, не имея сухопутного сообщения с Большой землей.
Лиепая. К 22 июня 1941 года на Лиепаю базировались часть 1-го, 3-й и 4-й дивизионы подводных лодок, 1-й дивизион базовых тральщиков, 5 торпедных катеров и 13 сторожевых «малых охотников». Соответственно, подлодки С-1, С-3, С-9 подчинялись 1-му дивизиону; «Калев», «Лембит», «Ронис», «Спидола» и Л-3–3-му дивизиону; М-71, М-77, М-78, М-79, М-80, М-81 и М-83–4-му дивизиону. Всего в Лиепае находилось 15 подлодок, организационно они были подчинены 1-й бригаде подводных лодок Балтийского флота. Не все вышеперечисленные лодки были боеготовы. Доставшиеся СССР по наследству от ВМФ Латвии лодки «Ронис» и «Спидола» (французской постройки 1920-х годов) были непригодны для плавания и использовались как зарядные станции. Кроме того, на заводе «Тосмаре» в ремонте стояли подводные лодки С-1 (в среднем ремонте), С-3 (заканчивала средний ремонт в доке завода) и С-9 (должна была пройти докование). Следует отметить, что, несмотря на внушительное количество подводных лодок в Лиепае, большую часть их составляют «малютки» и старые лодки прибалтийских государств. Когда говорят, что Лиепая была забита советскими подводными лодками, «как бочка селедкой», представляются стройные ряды «катюш», «щук» и «эсок», хотя бы соразмерных с лодками противника. В действительности же Лиепая была не «бочкой с селедкой», а в лучшем случае «банкой с килькой». Иногда утверждается, что Лиепая была под завязку набита запасами мин, торпед и горючего. Но это не так: из имевшихся на КБФ на 1 марта 1941 г. 12 777 мин в Лиепае было 493 штуки. Для сравнения, в Риге было 3372 мины, а в Таллине 3026 мин.[448] Относительно горючего А. В. Платонов отмечает: «Основные запасы топлива для кораблей оставались в районе Кронштадтской военно-морской базы».[449]
Строго говоря, Лиепая досталась советскому ВМФ в качестве базы флота еще от Российской Империи. В Лиепае (тогда еще Либаве) в 1897–1905 годы построили порт имени императора Александра III как передовую базу Балтфлота. Нельзя сказать, что командование советского Балтфлота перегрузило эту крупную базу боевыми единицами. Также корабли приводила в Лиепаю необходимость ремонта. Помимо лодок на заводе «Тосмаре» ремонтировался старый эсминец «Ленин» (в ремонте с разобранными машинами и снятой артиллерией). В ночь на 22 июня, за несколько часов до первой бомбардировки, в Лиепае для ремонта прибыл базовый тральщик Т-204 («Фугас»). Помимо боевых кораблей в Либавском порту находилось 19 транспортов.
С суши Лиепаю прикрывали части 67-й стрелковой дивизии генерал-майора Н. А. Дедаева. Однако защита это была весьма условной: в зоне ответственности этого соединения находился огромный 150-километровый участок побережья от государственной границы до Вентспилса. Собственно в районе Лиепаи находилось около 7 тыс. человек из состава дивизии генерала Дедаева. Помимо частей 67-й дивизии базу защищали 32-й караульный батальон курсантов Военно-морского училища ПВО им. Фрунзе, 23-я и 27-я батареи береговой обороны КБФ (по четыре 130-мм орудия), 18-я железнодорожная батарея КБФ (четыре 180-мм орудия), 148-й истребительный авиационный полк из состава 6-й смешанной авиадивизии (63 самолета), 43-я морская авиаразведывательная эскадрилья (состояла из 13 летающих лодок МБР-2 и базировалась на озеро Дурбе, в 15–20 км от города) и отдельные мелкие части. Общая численность личного состава базы составляла около 4 тыс. человек. Наличие на периметре обороны Лиепаи относительно многочисленного гарнизона позволило сдержать первый натиск противника, но при туманных перспективах удержания базы оставался один выход – уход боеспособных кораблей в Рижский залив.
Здесь нельзя не привести достаточно известный эпизод из воспоминаний Н. Г. Кузнецова:
«Опять возник вопрос о Либаве. Как я уже писал раньше, скученность кораблей в этой базе нас беспокоила и раньше. Но теперь, в обстановке надвигающейся военной грозы, требовалось предпринимать решительные меры. Необходимо было перевести часть кораблей оттуда, но мы знали, что И. В. Сталин смотрел на дело иначе. Решили обсудить вопрос официально на Главном военном совете ВМФ в присутствии А. А. Жданова.
Андрей Александрович приехал за полчаса до заседания. Войдя в мой кабинет, прежде всего спросил:
– Почему и кого вы собираетесь перебазировать из Либавы?
Я развернул уже приготовленную подробную карту базирования кораблей.
– Тут их как селедок в бочке. Между тем близ Риги – прекрасное место для базирования. Оттуда корабли могут выйти в любом направлении.
– Послушаем, что скажут другие, – ответил Жданов. На совете разногласий не было. Все дружно высказались за перебазирование отряда легких сил и бригады подводных лодок в Рижский залив. Так и решили.
– Нужно доложить товарищу Сталину, – заметил А. А. Жданов, прощаясь.
