Наше «время Босха» — 2023 - Андрей Ильич Фурсов
«ЗАВТРА». Но это могут быть и подставные лица?
А. ФУРСОВ. Это интересный вопрос. В своё время всех пытались убедить в том, какие молодцы все эти Сергей Брин, Марк Цукерберг и прочие, что они self-made теп, которые чуть ли не с улицы пришли. Однако ряд аналитиков, прежде всего Константин Черемных, показали, что эти молодцы — люди совсем не случайные, что они так или иначе связаны с Пентагоном, со спецслужбами, банками и глубинной властью; всех их, скажем так, целевым образом вели и продвигали. Поэтому, когда несколько лет назад появилась концепция нетократии (от слова net — «сеть»), что, мол, придёт новый класс (нетократы), который сметёт старых хозяев мира, у меня сразу появились сомнения. Дело в том, что вся история формирования новых господствующих слоёв, классов — это, как правило, компромисс старых и новых. Более того, старые группы часто в порядке социального эксперимента запускают по историческому минному полю первопроходцев или просто не мешают неким историческим опытам, а затем в зависимости от обстоятельств либо присваивают их результаты, либо сворачивают сами опыты и ликвидируют опытные площадки, объявляя экспериментаторов преступниками или даже устраивая над ними публичный суд.
Порой первопроходцы обретают самостоятельность, особенно это так во времена кризисов системы, тем более терминальных. Эксисты — это как раз тот самый случай, однако судьба их ещё далека от ясности. В любом случае следует понимать: завязаны они не столько на государство, сколько на глубинную власть. Их роль в государственном перевороте, завершившемся свержением Трампа, свидетельствует об этом со стеклянной ясностью. Собственно, глубинная власть (иногда её неточно называют глубинным государством) проявляется в двух сторонах одного процесса: псевдоэкономи-ческой и псевдополитической — в виде вызревания принципиально нового посткапиталистического строя. У глубинной власти и эксистов один враг — национальное государство. Контролёры и присваиватели потребностей, сетей, социального поведения и информации выступают как (нео)жрецы нового социума. Другой вопрос, насколько владельцы старых денег и монархо-аристократические семьи позволят им это, каким будет компромисс. Хочу напомнить, что первыми операторами мирового рынка, «капиталистами против своей воли» (Р. Лашман) были главным образом не бюргеры (буржуа), а представители верхов постфеодального (середина XVI — середина XVIII в.) Старого Порядка — землевладельцы, аристократия. А в последней четверти XVIII в. вызов им бросила буржуазия, решившая стать главным капиталистом.
Эпоха революций (под масонским триколором) 1789–1848 гг. была борьбой буржуазии за «кольцо капиталистического всевластия» не столько с феодалами (от феодализма к этому времени уже почти ничего не осталось), сколько с ранними капиталистами — старопорядковыми операторами мирового и национальных рынков; это уже позже либералы и марксисты додумали (правда, не без некоторых резонов) буржуазные революции. Результатом этих революций был социальный компромисс между старым и новым. Новый строй, повторю, редко возникает нокаутом, как правило, это компромиссная победа по очкам одной из сторон, причём не всегда исходно новой стороны, нередко новые одежды надевает старое (например, позднесоветская номенклатура, превратившаяся в антисоветских хозяев РФ). Аналогичным образом будет в ближайшее десятилетие развиваться борьба за будущее в мировом масштабе: схватки, компромиссы, подставы.
Обратим внимание вот на что: во время генезиса капитализма в «длинном XVI веке» (1453–1648 гг.) будущий господствующий класс освоил принципиально новое пространство — мировое (мировой рынок), морские просторы Атлантики, которые не подлежали никакому государственному законодательству, и оперировал именно в нём и оттуда, с недосягаемой для конкурентов на страновом уровне высоты наносил удары по их позициям. Нынешние кандидаты на статус новых господ тоже претендуют на захват никем не освоенных на данный момент общественных территорий — пространств, которые не охвачены законами никаких государств. Речь идёт о киберпространстве. Здесь, как и в Атлантике XVI в., законов нет: кто раньше встал, того и тапки.
Эрик Шмидт и Джаред Коэн в уже цитировавшемся «Новом цифровом мире» зафиксировали: «Онлайн-мир реально не подчиняется земным законам. Это крупнейшее неуправляемое пространство». Те, кто решил стать монополистом этого пространства, рванули в него строить надзаконную, т.е. беззаконную систему, в которой они прописывают правила, носящие пока чисто силовой характер. Однако рано или поздно они их оформят в полном объёме. Именно так поступили в XVIII в. британцы, подведя философскую базу под пиратское рейдерство и захват огромных территорий. Я имею в виду концепцию terra nullius Джона Локка, оправдывавшую территориальные захваты. В свою очередь концепция Локка — дальнее эхо принципа других грабителей и захватчиков имперского типа; речь идёт о римлянах с их res nullius («пустая вещь», под вещью имелась в виду земля). Согласно этому принципу, земля принадлежит тому, кто готов её использовать. Следующий логический шаг; кто живёт на ней, не используя, тех либо уничтожаем/сгоняем, либо превращаем в рабов. Мы уже говорили о том, что цифровая матрица — это зона принципиально нового вида рабства, когда отчуждается человек в целом как социально-духовное существо. При этом «цифровики» действуют в своей зоне с такой скоростью, что государства совершенно не поспевают за ними в плане издания законов. Общество тоже запаздывает с пониманием факта, что рядом с капиталистом обозначился новый хищник. Он претендует не на материальный продукт и деньги, а на самого человека. Он планирует ликвидировать частную жизнь и демократические институты, о чём Шмидт и Коэн говорят, не скрываясь.
«ЗАВТРА». Но конфликта между эксистами и финансиа-листами не миновать?
А. ФУРСОВ. В перспективе — да, но конфликт этот будет осью более сложного и многосоставного столкновения между выгодоприобретателями нынешнего переворота — первого, разворачивающегося не просто в мировом масштабе, а впервые глобального, поскольку его субъект — глобальные силы. Этих выгодоприобретателей — пять: БигТех (цифровики), БигФарма, БигФин (финансиалисты), наднациональные структуры, проглобалистские госбюрократии. В целом в той или иной степени от COVID-19 выиграли почти все фракции мирового господствующего класса: богатые стали богаче, причём существенно. Показательно, что в 2020 г. резко подскочил спрос на дорогущие яхты. Отраслевое издание Superyacht Group сообщает, что если с января по сентябрь 2019 г. в плавание отправились 165 яхт, то за тот же период 2020 г. — уже 200, а также было размещено ещё 330 заказов на постройку новых яхт. Да и число миллиардеров в «ковид-ном» 2020 г. выросло на 660, достигнув цифры 2755. Как пел Ален Сушон, «паханы снова на коне, и всё у них в ажуре»: кому COVID, а кому отец родной.
Тем не менее в перспективе конфликта между «паханами» не избежать, по сути, он уже проявляется. Налицо действия определённых групп бенефициаров, прежде всего госбюро-кратий и части финансовых структур, стремящихся унять слишком широко шагающих (например, Facebook собирался запустить свою
