Наше «время Босха» — 2023 - Андрей Ильич Фурсов
Внедрение электронной торговли ещё более упрочило позиции финансиализма, поощряя его буйство. Аналогичные процессы, хотя и несколько иначе, шли в рейгановских США. Однако и там промышленность, как заметил всё тот же Джоунз, начала загнивать, темпы роста производительности труда в промышленности снизились, уменьшилось число прорывных изобретений и нововведений, особенно по сравнению со шквалом таковых первой половины XX в. Мобильный телефон, интернет и персональный компьютер — вот, собственно, и всё, чем может похвастать эпоха восстания элит.
Вторая задача первого направления была сложнее — нейтрализация СССР и по возможности втягивание советской верхушки в глобальные проекты Римского клуба, реализация которых объективно лишала Советский Союз исторической инициативы, а затем и перспективы. Советская верхушка клюнула, и закончилось это через полтора десятилетия горбачёвщиной.
Вторым направлением главных ударов в развёртывающемся контрнаступлении мировой верхушки стало растущее давление на рабочий класс и средний слой ядра. Конкретными формами стали тэтчеризм в Великобритании и рейганомика в США, «планировщики» использовали эти стратегии для ухудшения экономических и политических позиций групп-мишеней. Ещё хуже пришлось средним слоям полупериферии: в 1980-е гг. Запад снёс ориентированный на госсектор средний слой Латинской Америки и наиболее развитых стран Африки, таких как ЮАР и Нигерия.
Как и у торможения промышленного и научно-технического развития, у восстания элит было идейное обоснование. Его обеспечила созданная в 1973 г. (опять же под эгидой в основном Рокфеллеров) новая структура — Трёхсторонняя комиссия. По её заказу в 1975 г. три автора, представлявшие и символизировавшие США (С. Хантингтон), Европу (М. Крозье) и Японию (Дз. Ватануки), подготовили доклад «Кризис демократии». В нём утверждалось, что главную опасность для политического строя Запада (читай: для сохранения власти и привилегий североатлантической верхушки) представляет не Советский Союз, не внешний фактор, а внутренний — избыток демократии на самом Западе. В связи с этим предлагалось начать вносить в массы определённую дозу социальной апатии и разъяснять, что наряду с демократией важны также опыт (expertise) и высокий статус (seniority можно также перевести «старшинство»), а сама демократия — это не столько ценность, сколько политическая технология. Классовые смысл и содержание документа очевидны: то была идейная артподготовка для контрнаступления элит, для их реванша над простонародьем, социальной мести за полвека его успехов.
Третье направление было связано с мировым оплотом простонародья — с СССР. Без его нейтрализации реализация двух первых направлений со всеми их задачами была крайне затруднительна, если вообще возможна. Мировая верхушка предложила Советскому Союзу несколько «аттракторов» (по сути — ловушек):
1) сотрудничество в области экологии на планетарном уровне;
2) совместное осуществление управления глобальными процессами (global governance),
3) организация подъёма цен на нефть посредством конфликта (арабо-израильского) на Ближнем Востоке;
4) «лунная сделка» — признание советским руководством успеха первого американского «прилунения» в обмен на ряд финансово-экономических преференций;
5) политика разрядки напряжённости (детант, detente) — передышка, необходимая прежде всего США, оказавшимся на рубеже 1960-1970-х гг. в крайне тяжёлом экономическом и политическом положении.
Как убедительно показал российский экономист А. Сало-матин, в 1968 г. США перестали быть экономически самопод-держивающимся комплексом (это тоже позволило финансовому капиталу перейти в наступление против промышленного — коррелят наступления элит на массы). Иными словами, США проиграли экономическую гонку Советскому Союзу, отсюда — инициативы Римского клуба и разрядка. Подчеркну: не СССР выиграл, а США проиграли. Однако советское руководство этот факт не осознало, а заинтересованная в интеграции в капсистему часть номенклатуры и всегда выступавшая её союзником агентура влияния Запада сделали всё, чтобы его затушевать. Как написал Саломатин, на тот момент в советском руководстве не было гениального бухгалтера вроде Сталина. Впрочем, хватило бы просто опытного бухгалтера, но в брежневском руководстве и такого не нашлось. А вот в китайском руководстве нашлось.
Китайцы оценили свой шанс моментально. К концу 1960-х гг. британцы уже неплохо продвинулись в (вос)создании невидимой финансовой империи via Сингапур и юг Китая. Однако, с одной стороны, китайцы не забыли унижения опиумных войн и договорных портов, с другой стороны, они не любители складывать все яйца в одну корзину. Воспользовавшись аховой ситуацией американцев, они протянули им руку: «У вас не хватает трудовых ресурсов, а у нас их много; так дайте нам прогрессивные технологии — мы всё сделаем!» Чтобы заслужить доверие США, Китаю пришлось устроить провокацию на Даманском (1969 г.), а спустя 10 лет (американцы долго раскачивались) разыграть спектакль трёхмесячной войны с Вьетнамом. Для США КНР была важна не только экономически, но и политически — как «карта», которую можно разыграть против СССР. Результат: США вкладываются в Китай, где стартуют реформы Дэн Сяопина как средство «примагнитить» американский капитал.
Любому внимательному наблюдателю было ясно: со временем США выберутся из затруднительного положения и перейдут в контрнаступление (как писал А.Е. Едрихин-Вандам, хуже вражды с англосаксом может быть только дружба), поэтому нам надо было если не «уронить» их, то постоянно сбивать дыхание. Однако советское руководство полагало, что ядерное оружие и нефть настолько весомые факторы, что обеспечат уважительное отношение к нему со стороны североатлантических элит и те пустят советскую номенклатуру за мировой стол на равных. Это было колоссальной ошибкой. Впрочем, за этой ошибкой стояли сытая недальновидность той части советской верхушки, которая стремилась к стабильности («застою») не только в стране, но и в мире, и сознательный курс тех, кто хотел «войти в Запад».
Основой этого стремления первых и вторых, обусловившей тот факт, что советское руководство ответило буржуинам на их предложения «да», были серьёзные социальные, властные и идейные (мировоззренческие) изменения в советском обществе, прежде всего в его системообразующем элементе — верхних и средних сегментах партноменклатуры и КГБ.
V
Суть в следующем. Будучи отрицанием капитализма по линии производственных отношений, СССР, «реальный социализм» в качестве производственной основы имел типологически ту же систему производительных сил, что и капитализм, — индустриальную, только менее качественную, несмотря на все достижения. Чтобы превратиться из системного антикапитализма в посткапитализм (то, что официальная идеология называла коммунизмом, а Стругацкие — Миром Полдня), нужно было решить три задачи:
1) создать принципиально новую систему управления как необходимое условие создания новой системы производства, превосходящей по своей производительности индустриально-капиталистическую;
2) создать принципиально новую, более мощную и одновременно более дешёвую, чем газонефтяная, систему энергетики;
3) обеспечить высокий уровень военно-технической защиты от внешнего врага (империалистического окружения) процесса реализации первой и второй задач.
Имел ли СССР в середине 1960-х гг. возможности успешного решения трёх названных выше задач и рывка
