Наше «время Босха» — 2023 - Андрей Ильич Фурсов
Парадокс, но моментом перехвата стала формальная победа СССР — Хельсинкская конференция 1975 г., когда Запад, по сути, официально, пусть с некоторыми «изъятиями», признал Ялтинскую систему. Троянским конём Хельсинкских соглашений стала их «третья корзина». Она предполагала свободный обмен идеями, людьми и товарами в качестве краеугольного камня гарантий основных человеческих свобод. Поэтому с середины 1970-х гг. Запад получил законное право официально давить на подписавший эту «корзину» Советский Союз за несоблюдение тех или иных пунктов. Надежды Брежнева на то, что признание Ялтинского мира перевесит «всю эту ерунду» «третьей корзины», аукнулись стране через полтора десятка лет.
Существует три вида аттракторов: движение вверх — прогресс, движение по горизонтали — застой, движение вниз — регресс. Советская номенклатура 1970-х гг. выбрала горизонтальный (плоскостной) аттрактор, господствовавший в первую очередь в кадрах. Главная проблема горизонтальных аттракторов — в их недолговечности, так как движение всегда выискивает лестницу либо вверх, либо — чаще — вниз. Низовым аттрактором для СССР, для советской номенклатуры стала так называемая перестройка, которая обернулась разрушением системного антикапитализма, соцлагеря и СССР. На его месте в 1990-е гг. возник кланово-олигархический (далее можно добавлять по вкусу: компрадорский, криминальный, коррупционный) строй, сокращённо — коКс (большое «К» отражает перечисленные выше три в одном), который сегодня явно переживает тяжёлый артроз. Но это отдельная тема, мы же возвращаемся в 1960-1980-е гг. и задаёмся вопросом: почему не только СССР был разрушен, но и весь мир сменил восходящую динамику на деградационно-деструктивную, первые ягодки которой мы пробуем сегодня в виде корона-бесия (и то ли ещё будет)? Ответы на эти вопросы во многом связаны с динамикой и диалектикой отношений капитализма и антикапитализма в мировой системе, Запада и СССР.
Октябрьская революция, в отличие от Февральской, произошла вопреки британо-французским интересам. Теоретически Запад должен был задушить СССР в 1920-е гг., однако на практике, ослабленный войной и раздираемый противоречиями, он этого сделать не смог. К тому же накал классовой борьбы у себя дома не позволял буржуинам «раззудить плечо» по поводу СССР. В 1930-е гг. системно-антикапиталистический СССР уже стал необходим и американцам, и даже неизменному экзистенциальному врагу России — британцам. И тех, и других вкладывать средства в СССР заставил мировой кризис 1929–1933 гг. При этом у американцев был дополнительный резон. В 1929 г. директор Банка Англии Монтэгю Норман закрыл Британскую империю (25 % мирового рынка) от внешнего мира (т.е. от США), и это стремление британского капитала, прежде всего Ротшильдов, придушить главного бенефициара Первой мировой стало одной из главных причин мирового кризиса. После этого главной задачей США стало разрушение Британской империи. На роль терминатора был выбран Третий рейх, который затем должен был быть сокрушён сталинским СССР. А после войны всем ослабевшим сторонам США собирались продиктовать свою волю.
Торговля с капиталистическим Западом, в которую активно включился СССР в 1930-е гг., по определению не могла быть эквивалентной, поскольку продавал СССР сырьё. Неэквивалентная торговля означает эксплуатацию населения той страны, которая находится на сырьевом участке. Следовательно, та часть советского населения, которая создавала экспортный продукт, оказывалась косвенно эксплуатируемой западным капиталом, а номенклатура выступала как передаточное звено. Однако, во-первых, в отличие от царской России, получаемые страной средства шли не в карманы великих князей, капиталистов, помещиков и попов, а работали на благо советского народа в целом, на укрепление обороноспособности страны (поэтому СССР Великую Отечественную выиграл, а царская Россия Первую мировую проиграла). Во-вторых, как только в 1937 г. СССР добился военно-промышленной автаркии от капиталистического мира, сырьевая составляющая экспорта, а вместе с ней косвенная внешняя эксплуатация уменьшились и системный антикапитализм резко сузил зону косвенной капиталистической эксплуатации.
В 1938 г. Мюнхенский сговор, которым следует датировать начало Второй мировой войны (парадоксальным образом это подтверждает У. Черчилль), стал попыткой создать протоНАТО для уничтожения СССР силами Германии. Однако Сталин советско-германским договором переиграл прежде всего британцев, чего они (да и Запад в целом) до сих пор не могут ему простить, и война пошла другим курсом.
Во время войны СССР был нужен союзникам. Ситуация изменилась после 1945 г., когда США, имея атомную бомбу, планировали вбомбить СССР в каменный век, однако вскоре советская атомная, а затем водородная бомба (есть информация, что её первое испытание планировалось на 5 марта 1953 г., однако смерть Сталина отодвинула его почти на полгода) охладили их пыл. В связи с этим в самом конце 1940-х гг. был взят курс на бессрочную борьбу на уничтожение СССР (план «Лиотэ»), первые итоги предполагалось подвести через 50 лет — в 1999 г., но управились на 10 лет раньше. Кстати, в рамках этого плана была создана группа How to make Stalin’s passing («Как сделать, чтобы Сталин ушёл»), речь шла о физическом уничтожении вождя с помощью агента из его ближайшего или околоближайшего окружения.
VI
Курс на ликвидацию СССР был стратегической и долгосрочной задачей Запада, однако в среднесрочной перспективе зона системного антикапитализма, т.е. некапиталистическая зона, была необходима для функционирования капитализма, прежде всего индустриального, как по политическим, так и, главное, по системно-экономическим причинам. Договариваясь с Советским Союзом, Запад мог решать некоторые свои проблемы в третьем мире, тем более что СССР явно отдавал предпочтение своим государственным конкретным интересам перед интересами, например, национально-освободительного движения в третьем мире (классический случай — история неосуществившейся в середине 1960-х гг. структуры Триконтиненталь). Да и по поводу коммунистических и рабочих партий на Западе с СССР буржуины могли вести диалог.
В системно-экономическом плане наличие некапиталистической зоны, пусть индустриальной, было, хотя и с оговорками, тактически выгодно индустриальному капитализму, точнее промышленному капиталу. Тем более что со сталинских времён советское руководство объективно выступало союзником именно промышленного капитала в его противостоянии финансовому. Эта идиллия, однако, подошла к концу в середине — второй половине 1960-х гг. Во-первых, закончились послевоенные «экономические чудеса» промышленного восстановления, и, как перед Первой и Второй мировыми войнами, возникла проблема необходимости расширения зон господства промышленно-экономических комплексов. Только теперь, в отличие от 1914 и 1938/1941 гг., их было не несколько, а два, причём, во-первых, это были принципиально разные социальные системы с принципиально разными идеологиями и мировыми проектами, во-вторых, у обеих было ядерное оружие. А потому военный вариант, особенно после опыта, которым стал Карибский кризис,
