Квентин Скиннер - Макиавелли. Очень краткое введение
Макиавелли с ужасом обнаружит, что во время катастрофы 1500 года французы высмеивали флорентийцев за их слабую военную подготовку, а особенно за их неспособность заставить жителей Пизы повиноваться. После повторившегося поражения в 1505 году политик решил взять ситуацию в свои руки и разработал детальный план замены наемной армии на милиционную, состоящую из граждан Флоренции. Главный консул предварительно принял это предложение в декабре 1505 года и уполномочил Макиавелли начинать рекрутирование. К февралю тот уже был готов провести в городе первый парад армии – зрелище, которое с восторгом наблюдал и потом описал в хрониках Лука Ландуччи: «все считали, что это было самое прекрасное событие, когда-либо происходившее во Флоренции» [11] . Летом 1506 года Макиавелли написал труд «Поучение о пехоте», в котором делал специальный акцент на том, что «совсем не приходится полагаться на наемную иностранную армию», и доказывал, что «город должен обороняться оружием собственных граждан» (3). К концу года Макиавелли смог окончательно убедить главного консула, и во Флоренции был основан новый государственный институт – милиционный Совет Девяти. Макиавелли стал секретарем этого института; так постепенно был реализован заветный идеал гуманистов Флоренции.
Можно предположить, что энтузиазм Макиавелли в отношении милиционной армии несколько остыл после ее поражения в 1512 году. Войска были посланы на защиту Прато, где без особых усилий их отбросило наступление испанской пехоты. Однако уверенность Макиавелли в правильности своей политики не исчезла полностью – спустя год на заключительных страницах трактата «Государь» он продолжал уверять Медичи, что «важнее всего экипировать Флоренцию ее собственной армией» (90). В своей работе «Искусство войны» (единственном труде по государственному управлению, опубликованном при жизни), в 1521 году Макиавелли продолжал повторять те же аргументы. Вся книга I посвящена доказательству преимуществ «гражданской армии» в глазах тех, кто все еще мог в этом сомневаться (580). Политик допускает, конечно же, что такой способ организации армии не идеален, но настаивает, что он все равно имеет преимущества перед остальными принципами (585). В заключение политик делает экстравагантный вывод: разумный человек, если он только сомневается в идее гражданской армии, изначально ошибается (583).
Теперь мы можем понять, почему Макиавелли был так впечатлен Чезаре Борджиа как военнокомандующим. В работе «Государь» политик настаивает, что лучшего примера для только что взошедшего на престол правителя, чем поведение герцога, быть не может (23). Дело в том, что Макиавелли присутствовал при том моменте, когда Борджиа принял безжалостное решение уничтожить лейтенантов-наемников и заменить их собственными людьми. Эта смелая стратегия, по-видимому, оказала решающее воздействие на формирование представлений Макиавелли. Он вернется к вопросу военной политики в главе XIII «Государя», считая идею формирования гражданской армии прекрасной иллюстрацией действий, которые любой недавно избранный государь должен предпринять в первую очередь. Более всего Борджиа восхваляется за то, что без малейших колебаний посчитал наемных командующих предателями, достойными безжалостного уничтожения. Макиавелли даже преувеличенно хвалит его за то, что он так быстро воспринял уроки, которые должен выучить любой новый государь, если желает удержать власть во вверенном ему государстве. Он должен перестать полагаться на Фортуну и оружие чужеземцев, поднять собственных солдат «и стать полновластным хозяином своих собственных военных сил» (25 – 26, 49).
Армия и личность – две основные темы трактата «Государь». Следующая мысль, которую Макиавелли стремится донести до правителей своего времени, – что, помимо исправной армии, государь, желающий взойти по ступеням славы, нуждается в соответствующих качествах лидера, которые и должен воспитать в себе. Природа таковых качеств была всесторонне описана мыслителями Рима. Они утверждали, что в первую очередь все великие правители должны быть любимцами Фортуны. Если только Фортуна не благоволит к человеку, его собственные усилия не помогут ему достичь заветной цели. Однако, как мы уже знаем, есть целый ряд качеств (одно из которых vir – средоточие мужественности), особенно привлекательных для Фортуны, и, таким образом, их наличие гарантирует нам честь и славу среди людей. Эта мысль наиболее объемно доказана Цицероном в работе «Тускуланские беседы». Он утверждает, что, если мы действуем исключительно из собственной необходимости поступать мужественно, «реализовать» virtus, и не допускаем ни малейшей мысли снискать в результате славу, то слава нас и не минует, Фортуна нам улыбнется. Итак, для славы необходима virtus (I.38.91).
Эти рассуждения основываются на идеях гуманистов Италии эпохи Ренессанса. К концу XV века стал чрезвычайно популярным жанр наставлений гуманистов-мыслителей своим государям, а с появлением печатных книг он завоевал еще большую аудиторию. Такие выдающиеся авторы, как Бартоломео Сакки, Джованни Понтано и Франческо Патрици писали трактаты для государей, и в основе всех лежала одна и та же мысль – обладание virtus есть ключ к успешному правлению. Как Понтано гордо заявляет в своем отзыве о работе «Государь», любой правитель, желающий окончить свои дни в чести и славе, «должен следовать диктату собственной virtus во всех без исключения публичных действиях». Virtus есть «самая прекрасная вещь на свете, даже более чудесная, чем солнце, поскольку солнце недоступно слепым, зато доблесть можно лицезреть в ее полной красе абсолютно всем» [12] .
Вслед за гуманистами Италии Макиавелли не устает повторять, что существует взаимосвязь между virtu , Фортуной и успехом в управлении государством. Первый раз он поясняет эту мысль в главе VI трактата «Государь», когда утверждает, что «если новый государь приступит к управлению государством, успех решения проблем, с которыми он столкнется, напрямую будет зависеть от того, насколько велика его virtus » (19). В главе XXIV это утверждение он подкрепляет доказательствами, объясняя, «почему правители Италии теряли принадлежавшие им государства» (83). Политик настаивает, что в этом нельзя винить Фортуну, поскольку «она всего лишь демонстрирует свою мощь» тем мужам, которые не в состоянии ей противостоять (84, 85). Их несчастья происходят только благодаря тому, что они не осознали, что «эффективная, четкая и постоянная» защита от бед базируется на собственной virtu (84). Роль virtu вновь обсуждается в главе XXVI, завершающей трактат и по сути являющейся страстной проповедью – призывом к возрождению Италии. В этом месте Макиавелли обращается к примеру лидеров, борцов, чья выдающаяся доблесть была высоко оценена им еще в главе IV: Моисея, Кира и Тезея (20). Он имеет в виду, что единение выдающихся личных качеств с величием Фортуны и спасет Италию. Также Макиавелли добавляет – в несвойственной для него манере лести, – что славный род Медичи является счастливым обладателем всех необходимых качеств: у них есть исключительная virtu , им благоволит Фортуна; кроме того, Медичи обласканы Господом и церковью (88).
Часто можно встретить сетования о том, что Макиавелли не сумел дать определения virtu и пользуется словом не вполне систематично. Тем не менее сегодня становится очевидным, что он употреблял это понятие совершенно последовательно. Вслед за классическими и ренессансными авторами он считает virtu набором качеств, позволяющим государю противостоять ударам Фортуны, привлекать расположение этой богини и способность подняться на высоту величия своего сана, снискав себе славу, а своему государству благоденствие.
По-прежнему нет исчерпывающего ответа на вопрос, какие свойства присущи мужу, обладающему virtu . Римские авторы оставили развернутый анализ концепции virtus , живописав мужа, которому подлинно присуще это свойство, носителем исключительного набора качеств. В первую очередь, он должен быть наделен четырьмя «главными» добродетелями: мудростью, справедливостью, отвагой и сдержанностью – добродетелями, которые Цицерон вслед за Платоном выделил в первой главе трактата «Об обязанностях». Также писатели Рима наделяют человека, обладающего virtu , дополнительным набором качеств, обладание которыми позднее стали считать исключительно «монаршей» привилегией. Главным из них – Цицерон говорит об этом на страницах своего труда – считается «прямодушие», или стремление быть верным своим убеждениям и поступать честно во всех без исключения случаях. Это качество должно было дополняться двумя другими (оба были также описаны в труде «Об обязанностях» и потом тщательно проанализированы Сенекой, посвятившим каждому их них специальный отдельный труд): 1) великодушие монарха – качество, обсуждаемое в работе Сенеки «О милосердии», 2) щедрость – свойство, ставшее главной темой работы «О благодеянии».
