Критика теоретических концепций Мао Цзэдуна - В. Г. Георгиев
Мао Цзэдун рассчитывал, что «большой скачок» выразится в подъёме сельского хозяйства, переведённого на систему коммун, и в небывалом росте промышленного производства, основой которого должна была служить «индустриализация» особого рода. Суть этой необычайной «индустриализации» состояла в том, что курс на первоочередное развитие крупной машинной промышленности, осуществлявшийся в первой пятилетке, был заменён курсом «идти на двух ногах», отводившим равное внимание как крупной промышленности, так и кустарному производству. На деле именно последнее было поставлено в положение главного источника промышленной продукции. Чтобы расширить этот источник, за годы «большого скачка» (1958—1960) было создано 7,5 млн технически слабых, оснащенных простейшим оборудованием мелких и средних предприятий, работниками которых стали десятки миллионов крестьян и горожан, не имеющих знаний и навыков промышленных рабочих.
Перед невероятно раздутым таким образом кустарно-ремесленным производством была поставлена задача не ограничиваться выпуском товаров широкого потребления, ремонтными работами и т. д., но в широких масштабах взять на себя функции тяжелой индустрии — добычу угля, выплавку металла, изготовление машин и механизмов для всех отраслей народного хозяйства. По плану на 1958 г. (который к тому же был затем объявлен маоистами «консервативным», недостаточно ориентировавшим на производство средств производства) кустарная промышленность должна была произвести свыше 1 млн т кондиционного чугуна, 200 тыс. т стали, 18 тыс. металлорежущих станков, более 21 тыс. электрических машин и 8,3 тыс. различных двигателей[247].
Сторонники Мао Цзэдуна обещали китайскому народу, что создание в короткие сроки широкой сети мелких и средних предприятий, охватывающей все районы Китая, «несомненно вызовет: 1) ускорение процесса индустриализации страны; 2) ускорение процесса механизации сельского хозяйства»[248]. Темпы этого ускорения, якобы гарантируемого развёртыванием кустарного производства, были установлены фантастические. Намечалось за пять лет (1958—1962) увеличить выпуск промышленной продукции… в шесть с половиной раз.
Беспочвенность этих расчётов обнаружилась очень скоро. Крайне низкий уровень технической оснащённости вновь созданных кустарных предприятий, перевод многих старых предприятий такого рода на выпуск несвойственной им продукции, лишивший рабочих возможности использовать прежние трудовые навыки и стиравший разницу между ними и только что пришедшими в кустарное производство неквалифицированными работниками, дезорганизация производственной и снабженческо-сбытовой деятельности кустарной промышленности и управления её предприятиями в результате их поспешного превращения из кооперативных в предприятия местной государственной промышленности и народных коммун — всё это привело к катастрофическим последствиям. Выпуск предметов широкого потребления резко сократился, а средства производства, на изготовление которых переключилось большинство кустарных предприятий, оказались непригодными для применения. Огромные финансовые и материальные ресурсы, труд десятков миллионов людей фактически были растрачены впустую. Только от одной кустарной металлургии, выпускавшей некачественные чугун и сталь, КНР понесла убытки в сумме, превышающей 4 млрд юаней. Подавляющее большинство кустарных предприятий, созданных за годы «большого скачка», из-за их явной убыточности и низкого качества продукции пришлось закрыть; лишь небольшая их часть в дальнейшем была реконструирована.
«Кустарная индустриализация» ударила и по сельскому хозяйству, ибо, во-первых, изъяла из него большое число работников (от ¼ до ½ общей численности трудоспособного населения сельской местности), а во-вторых, помешала развитию ирригационного строительства. Если в годы первой пятилетки государство выделяло средства на создание крупных ирригационных сооружений, то 1958 год ознаменовался и в области ирригационного строительства, чрезвычайно важной для сельского хозяйства Китая, переходом к кустарщине. И здесь был взят курс на создание мелких сооружений, которые крестьяне должны были строить своими силами и за счёт местных средств. Газета «Жэньминь жибао» 1 февраля 1958 г. сообщила, что в массовом движении за водохозяйственное строительство участвует 100 млн человек. По данным, приводившимся в китайской печати, орошаемая площадь за 1958 г. увеличилась на 32 млн га (против ежегодного среднего прироста в 1,5 млн га в 1950—1955 гг.) и составила к концу года 62 % всей обрабатываемой площади[249].
Однако в 1963 г. «Жэньминь жибао» сообщала, что орошается всего треть обрабатываемой площади, причём значительная часть ирригационной системы не действует или действует плохо[250]. Это значит, что ирригационные сооружения, созданные наспех и в огромном количестве в годы «большого скачка», оказались подобно кустарным предприятиям, введённым в строй в эти же годы, непригодными.
Таким образом, осуществление авантюристического курса «трёх красных знамен» нанесло огромный ущерб народному хозяйству Китая, вызвало его дезорганизацию. Народные коммуны оказались помехой развитию производства, а «большой скачок» не продвинул его вперёд, а отбросил назад. Рост производства угля, чугуна, стали в 1959—1960 гг. оказался фиктивным, так как значительная часть этой продукции, произведенная кустарной промышленностью, не годилась для использования. 1961—1962 гг. ознаменовались прямым падением производства по разным видам основной промышленной продукции на 20—50 %. Вместо того чтобы ускорить развитие производительных сил, новый курс резко замедлил темпы индустриализации страны, нанес удар по её сельскому хозяйству и ухудшил материальное положение и трудоспособность главной производительной силы — рабочих и крестьян.
Тяжёлое положение, сложившееся в экономике страны, заставило Мао Цзэдуна пойти на частичное отступление от программы нового хозяйственного курса. Уже в 1959 г., в разгар «большого скачка», Ⅷ Пленум ЦК КПК вынужден был снизить плановые задания на текущий год (по зерну они были снижены с 525 млн до 275 млн т, по стали — с 18 млн до 12 млн т). Пленум предложил усилить в коммунах самостоятельность производственных бригад (по размерам, примерно равным прежним кооперативам) и восстановить оплату по труду. Ещё категоричнее были решения Ⅸ (январь 1961 г.) и Ⅹ (сентябрь 1962 г.) Пленумов ЦК КПК, наметивших линию на «урегулирование, укрепление, пополнение и повышение с упором на урегулирование», объявленную временной[251].
Эта линия предусматривала прежде всего отказ от приоритета промышленности в развитии народного хозяйства, сосредоточение усилий на подъёме сельского хозяйства. Кустарные доменные печи и многие другие мелкие предприятия подобного типа были ликвидированы, строительство таких предприятий прекращено. Перед теми предприятиями, которые продолжали действовать, была поставлена задача обслуживать главным образом сельское хозяйство и выпускать предметы массового потребления.
Упадок производства в период «большого скачка» повлек за собой тяжёлое финансовое положение страны; поступления в бюджет стали недостаточными для того, чтобы обеспечить кроме выплаты долгов по прежним займам, покупок зерна и минеральных удобрений за рубежом ещё и приобретение в широких масштабах промышленного оборудования в других странах. Недостаток средств усугублялся последствиями великодержавно-шовинистической позиции, занятой маоистским руководством КПК: оно пошло на резкое ухудшение экономических связей с СССР и другими социалистическими странами и лишило Китай возможности пользоваться той широкой помощью, которую он получал от этих стран прежде; вместе с тем руководство КПК взвалило на страну непосильное для неё и продиктованное гегемонистскими соображениями бремя расходов на создание ядерного оружия. Всё это привело к резкому сокращению капиталовложений в крупную промышленность (за исключением военных отраслей).
За счёт сокращения ассигнований на развитие промышленности были несколько увеличены капиталовложения в сельское хозяйство. Вместе с тем Мао Цзэдуну и его окружению пришлось согласиться на известное восстановление принципа материальной
