Критика теоретических концепций Мао Цзэдуна - В. Г. Георгиев
Однако не было никаких оснований рассматривать государственно-частные предприятия, представляющие по сути дела государственно-капиталистический уклад, в качестве формы общественной социалистической собственности на средства производства. Что касается кооперативного сектора, созданного в пожарном порядке почти во всем сельскохозяйственном и кустарном производстве, то для того, чтобы обеспечить упрочение и развитие социалистических производственных отношений в нём, требовалось подвести под коллективные формы ведения хозяйства соответствующую материальную основу, без которой они не могли стать устойчивыми. Сделать это было невозможно, сохраняя чрезвычайно низкий уровень механизации сельскохозяйственного труда, не создавая условий, обеспечивающих техническое оснащение сельского хозяйства.
Мао Цзэдун, очевидно, рассчитывал на то, что благоприятные погодные условия 1955 г. сохранятся и в последующие годы и, обеспечив высокие урожаи, позволят получить более или менее достаточные доходы от коллективного хозяйства и расположить крестьян к нему. Но эти расчёты не оправдались. Последние годы пятилетия — 1956 и 1957 — оказались очень неурожайными. Доходы значительной части крестьян после вступления в кооперативы не только не увеличились, но даже сократились. Положение в общественном хозяйстве кооперативов осложнилось.
Не оправдала себя и попытка форсирования роста промышленного производства: капиталовложения, распылённые по чрезмерно большому числу новостроек, оказались в значительной части замороженными, выявилась нехватка необходимых видов сырья и материалов. В народном хозяйстве появились серьёзные диспропорции. Возникли перебои в снабжении населения городов некоторыми товарами широкого потребления и продовольствием. Это вызвало недовольство, в некоторых районах страны вспыхнули забастовки рабочих и учащихся.
Таким образом, эксперимент, который, как показали дальнейшие события, был своеобразной репетицией «большого скачка», окончился плачевно. В создавшейся обстановке было бы разумным вернуться к последовательному выполнению генеральной линии, намеченной в 1953 г., и выправить положение, создавшееся в сельском хозяйстве, используя для этого экономические рычаги, присущие социалистическому производству, укрепляя материальную заинтересованность крестьян в развитии общественного хозяйства и усиливая государственную помощь кооперативам.
Возможности для этого, хотя и очень ограниченные, тогда существовали: среднегодовой темп прироста валовой продукции промышленности в пятилетке составил 12,8 % (против 9,9 %, предусмотренных по плану). Продолжая линию на первоочередное развитие крупной промышленности при рациональном использовании кустарного производства для выпуска простых сельскохозяйственных орудий, товаров широкого потребления, для ремонтных работ и бытового обслуживания населения, Китайская Народная Республика могла бы сравнительно высокими темпами наращивать свою индустриальную мощь и направлять всё больше средств и техники в сельское хозяйство. На это и были нацелены предложения Ⅷ съезда КПК по второму пятилетнему плану (на 1958—1962 гг.), предусматривавшие увеличение валовой продукции промышленности к 1962 г. примерно вдвое, а валовой продукции сельского хозяйства — примерно на 35 % по сравнению с плановыми заданиями 1957 г.[244]
Однако гегемонистские устремления Мао Цзэдуна побудили его пренебречь реалистическими намётками съезда и, не считаясь с уроками неудачного эксперимента г., выдвинуть развёрнутую программу ещё более форсированного экономического развития. В сентябре 1957 г. на Ⅲ Пленуме ЦК КПК эта программа была одобрена, а в мае 1958 г. на второй сессии Ⅷ съезда КПК утверждена в качестве новой генеральной линии партии. В 1958 г. развернулось практическое осуществление предложенного Мао Цзэдуном нового курса — курса «трёх красных знамен», т. е. новой генеральной линии, народных коммун и «большого скачка».
Этот курс не получил в партии единодушной поддержки, против него выступили сторонники реалистической хозяйственной политики. В борьбе против них Мао Цзэдун и его сторонники пошли на резкие меры. Если уже в 1955 г. Мао Цзэдун обвинил в «трусости» тех, кто не соглашался с установкой на форсированные темпы кооперирования крестьянского хозяйства, то реализация нового курса началась с политической кампании, направленной на разгром тех, кто был с ним не согласен. В ходе дискуссии «о буржуазном праве и распределении» были объявлены проводниками «буржуазного разложения» лица, отстаивавшие принцип оплаты по труду, и поднят на щит принцип уравниловки; населению предлагалось мириться с трудностями, якобы неизбежными потому, что страна должна находиться в состоянии мобилизационной готовности; для подогрева националистического «энтузиазма» был использован военный конфликт на границе с Индией.
В этой политической атмосфере развернулось формирование народных коммун, посредством которых Мао Цзэдун намеревался привести китайский народ сразу к коммунизму, минуя стадию социализма. Каждая коммуна создавалась путём объединения всех кооперативов одной или нескольких волостей и охватывала территорию с населением от 25 до 100 тыс. человек. Замена более чем 700 тыс. кооперативов несколькими десятками тысяч коммун должна была, по мнению сторонников Мао Цзэдуна, обеспечить государству возможность «в ещё более широких масштабах и в едином порядке распределять и маневрировать рабочей силой и средствами производства…»[245]. Местные органы власти были слиты с правлениями коммун и получили право распоряжаться собственностью, трудом и результатами труда крестьян. Труд и времяпровождение каждого работника попали под жёсткий административный контроль. У крестьян отобрали приусадебные участки, которые в 1957 г. обеспечивали в среднем 27 % доходов семьи.
Это привело к снижению жизненного уровня сельского населения. Труд на полях или в кустарных предприятиях, входивших в общественное хозяйство коммуны, давал их членам чрезвычайно малые доходы, во-первых, потому, что уровень развития хозяйства оставался низким, во-вторых, потому, что руководящие органы коммун были обязаны максимально увеличивать накопления. В 1958 г. накопления государства и народных коммун составили 30 % чистой продукции сельского хозяйства, т. е. выросли по сравнению со средним уровнем 1953—1957 гг. примерно в два раза. Это было достигнуто ценой снижения той доли продукции, которая шла в личное потребление работников и в основном распределялась в коммунах по уравнительному принципу.
Казарменный режим в коммунах и административный контроль не могли компенсировать утрату личной материальной заинтересованности крестьян в развитии сельского хозяйства. К тому же большая часть рабочей силы оказалась изъятой из сельскохозяйственного производства: десятки миллионов крестьян через созданные одновременно с коммунами «трудовые армии» и по договорам, которые заключались между коммунами и промышленными предприятиями, были переключены на промышленные и строительные работы. Обескровленное сельскохозяйственное производство шло на спад. И если в 1958 г. благоприятные погодные условия спасли положение, то неурожайные 1959 и 1960 гг. показали, что сельское хозяйство находится в чрезвычайно тяжёлом состоянии и стране угрожает массовый голод. Острая нехватка продовольствия, всё более ощутимая в связи с быстрым ростом населения,
