Критика теоретических концепций Мао Цзэдуна - В. Г. Георгиев
Эти меры позволили относительно стабилизировать положение в экономике Китая. Их осуществление явилось вынужденной уступкой китайского руководства тем кадровым партийным и хозяйственным работникам, которых жизнь убедила в необходимости реалистической хозяйственной политики. Их усилия были направлены на то, чтобы восстановить дезорганизованное в годы «большого скачка» хозяйство и путем совершенствования управления промышленностью подготовить условия для возвращения экономики на рельсы планового развития. В 1965 г. на конференции Государственной экономической комиссии обсуждалась подготовленная Лю Шаоци инструкция об экономических мероприятиях, направленных на улучшение управления промышленностью. В 1964—1965 гг. в китайской печати появились статьи, в которых шла речь о необходимости стабильной координации промышленных предприятий как в пределах отдельных отраслей, так и между отраслями, о развитии специализации и кооперирования в рамках единого государственного плана.
Эти тенденции отчётливо выразились при обсуждении производственных заданий на 1965 г. на общегосударственном Совещании по промышленности и транспорту. В резолюции Совещания отмечалось, например, следующее: «Нужно избавляться от предрассудков, а не от науки. Необходимо действовать в соответствии с объективной реальностью, а не на основании субъективных желаний. Повышения производства нужно добиваться там, где это возможно, а не гнаться слепо там, где нет для этого возможностей. Увеличение производства должно базироваться на росте производительности труда, улучшении управления производством, на применении передовой техники, достижении и превышении международных стандартов и совершенствовании кооперирования между предприятиями»[252].
Однако такая линия не устраивала Мао Цзэдуна; тем более не устраивал рост влияния тех сил в партии, которые отстаивали эту линию. Укрепляя свои позиции через представителей армии, направленных в политотделы, которые были созданы для надзора за партийными организациями экономических органов, противопоставляя в печати статьям, ратовавшим за трезвое ведение экономики, призывы к «разрушению рамок», к новым «скачкам», маоисты готовились к решительному наступлению на сторонников реалистической хозяйственной политики. Это наступление развернулось в 1966 г. под флагом «великой пролетарской культурной революции».
На этот раз политическая кампания против тех, кто вольно или невольно посягал на диктатуру маоистов, приняла небывалый размах. Людей, которые осмелились указывать на печальные уроки прошлого и добиваться внедрения рациональных методов управления хозяйством, объявили классовыми врагами, ревизионистскими пособниками империализма. Начав с дискредитации партийных, государственных и хозяйственных работников, не согласных или заподозренных в несогласии с курсом Мао Цзэдуна, маоисты затем перешли к отстранению их от дел и во многих случаях к физическому уничтожению. Спекулируя на политической незрелости молодежи, насаждая в её среде дух бездумного поклонения Мао Цзэдуну, его приспешники организовали отряды хунвэйбинов и цзаофаней и использовали их для разгрома партийных и других общественных организаций.
Эта политическая кампания, осуществляемая в обстановке нагнетания атмосферы шовинистического угара и военного психоза, развязывала Мао Цзэдуну и его сторонникам руки для подготовки очередного «скачка», о котором возвестил ⅩⅠ Пленум ЦК КПК в августе 1966 г. Началась эта подготовка с нового наступления на жизненный уровень трудящихся масс. С конца 1966 г. оно стало принимать всё более широкие масштабы, развёртываясь под лозунгами борьбы против «экономизма», против объявленного «буржуазным» принципа материальной заинтересованности.
Вновь усилилась эксплуатация крестьянских масс. Производственные бригады обязали увеличить размеры поставок государству и снизить нормы личного потребления, устанавливаемые для их членов. Средний уровень потребления продовольствия у крестьян (значительно меньший, чем у жителей городов) составлял в 1966 г. по зерну (включая батат и картофель в пересчёте на зерно) примерно 200 кг на человека в год (против 229 кг в 1957 г.), по растительному маслу — 900 г на человека в год (против 1,25 кг в 1957 г.). В последующие годы уровень потребления этих и других продовольственных продуктов в деревне ещё более снизился. Фонды личного потребления в производственных бригадах сократились и в своей основной части (на 70—80 %) стали распределяться по уравнительному принципу, по так называемым гарантированным нормам. Причем многие крестьяне оказались не в состоянии выкупать даже эти голодные нормы из-за крайне низких доходов, уступающих примерно вдвое по размерам среднему уровню доходов китайского рабочего.
Резко ухудшилось и положение трудящихся города. Свернулось жилищное и социально-бытовое строительство, во многих районах Китая было официально объявлено о его прекращении. Вошла в полную силу политика «низкой и рациональной заработной платы»; премиальная система заработной платы, в 1960 г. частично восстановленная на предприятиях, в 1966—1967 гг. снова была отменена, в результате чего номинальная зарплата рабочих и инженерно-технических работников в среднем снизилась примерно на 10—15 %. Реальная заработная плата понизилась ещё больше из-за роста цен на рис и другие продовольственные товары. Резко расширился круг нормируемых товаров (в 1968 г., например, ввели талоны даже на хозяйственное мыло). С 1968 г. развернулась кампания по передаче школ и здравоохранения с государственного финансирования на содержание предприятий, городских кварталов, коммун; это легло новым бременем на плечи населения.
Наступление на жизненный уровень трудящихся на этот раз встретило более активное сопротивление с их стороны, чем это было в 1958—1960 гг. Рабочие и служащие ответили на снижение жизненного уровня массовыми забастовками.
Во многих районах страны крестьяне разбивали продовольственные склады, делили между собой общественные фонды. О массовости этих фактов свидетельствовали многочисленные сообщения в провинциальных газетах. Среди неотложных задач, сформулированных так называемыми революционными организациями центральных сельскохозяйственных и лесных учреждений, специально указывалось: «Ни в коем случае не разрешается делить семена, фураж, фонды общественного накопления, коммунальные фонды… Уже поделенные семена, фураж, резервное зерно, средства из фондов общественного накопления, из коммунальных фондов, из производственных фондов должны быть возвращены…»[253]. В деревнях начался саботаж сельскохозяйственных работ, вынудивший маоистов направить в сельские местности регулярные воинские части.
Не останавливаясь перед вооружённым подавлением протеста масс, Мао Цзэдун и его сторонники стали использовать армию в качестве главной силы, призванной обеспечить осуществление их внутренней политики. Вслед за так называемым революционизированием предприятий и учреждений, созданием системы политотделов, призванных осуществлять политический контроль за поведением рабочих и служащих, функции такого контроля стали передаваться непосредственно армии. Усиливая казарменный режим, направляя на предприятия демобилизованных солдат, используя контролируемых армией хунвэйбинов и цзаофаней для расправы с недовольными работниками, маоисты рассчитывали таким путём уберечь общественное производство от дезорганизации. Однако эти расчёты не оправдались. «Культурная революция» вызвала разгул стихии и
