Ги Меттан - Запад-Россия. Тысячелетняя Война

Таким образом, византийцы, пусть и невольно, оказали Западу огромную услугу, дав ему возможность оформиться в единое культурное пространство. Именно через свое противостояние с Востоком, в особенности с Византией, Запад обрел духовную и светскую мощь. Средневековая, а впоследствии и современная Европа сформировалась в германских императорских канцеляриях и ризницах католических богословов как противовес Востоку. Не будет преувеличением утверждать, что Византия послужила образцом и зеркалом европейской идентичности.

Карл Великий в своих поисках идеологического связующего звена, общего для разрозненных и враждебных друг другу народов, составлявших его империю, прекрасно понимал суть проблемы. Заставив понтификов и народы империи принять филиокве против воли Византии, он дал подвластным ему территориям, то есть зарождающейся Европе, единую веру и церковный обряд, новую идеологию, а через нее и собственную идентичность, отличную от идентичности исходной Вселенской церкви.

Саксонские императоры и понтифики, которые стали его преемниками, четко осознавали эту необходимость. Можно сказать, что Византия, невольно сыграв роль спарринг-партнера, оказала Западу большую услугу. Запад так и не вернул этот долг. Напротив, он продолжает прибегать к проверенной схеме в своей новой попытке объединения территорий, на этот раз используя Россию в качестве боксерской груши. Европа во времена Карла Великого и в начале второго тысячелетия нуждалась в Востоке как в выгодном фоне для ее становления. Точно так же Европа 2000-х годов нуждается в России, чтобы упрочить свой союз. Роль, которую в прошлом сыграла Византия, ныне отводится России.

Сейчас, когда европейские элиты заговорили о закате Европы, было бы полезно реабилитировать Византию. В то время как множатся исследования о Римской империи, ставящие целью разбор факторов, обеспечивших ей могущество и столь длительное существование, следовало бы более пристально изучить историю Византии. Она продлила существование Римской империи на тысячу лет — неслыханное и ни с чем в истории человечества не сравнимое достижение!

Действительно, в плане долговечности Византия продержалась на тысячу лет дольше, чем Рим, причем в менее благоприятных условиях, поскольку она всегда была форпостом во время нашествий варваров, персов, арабов и турок. Византия должна восприниматься как образец для подражания, а не как всеми презираемые задворки. Так и Европе следовало бы воспринимать современную Россию как партнера, а не выставлять ее в качестве соперника.

Что из этого следует? Во-первых, религиозное противостояние ни на йоту не утратило своей актуальности и продолжает заражать умы теми же направленными против православия предрассудками, что и в 1054 году, хотя сегодня старые обвинения облечены в другие слова и сопровождаются новыми аргументами.

Во-вторых, если и следует говорить о лжи, как утверждает Ален Безансон, со стороны России ее было меньше, чем со стороны Запада. Последний, не стесняясь, фальсифицировал исторические факты, переписывал историю после раскола, чтобы возложить ответственность за него на церковь Востока. Запад искажал слова Филофея, чтобы прикрыть постоянные попытки поляков и шведов завоевать территории Украины и Белоруссии. Если добавить к этому подложный Константинов дар, одной из целей которого было упрочить верховенство папы над церквями Востока, не нужно больше доказательств, что в этом отношении Европа в совершенстве освоила искусство лжи. Во всем, что касается Востока и России, западная историография врет не краснея.

Как показала гнусная фальсификация на тему так называемого оружия массового поражения в руках Саддама Хусейна, которая должна была оправдать вторжение в Ирак в 2003 году (очередной пункт в длинном списке, начинающемся с диверсии на броненосном крейсере Maine перед вторжением на Кубу в 1898 году и так называемого нападения Северного Вьетнама на эсминцы Maddox и Turner Joy в Тонкинском заливе в 1964 году перед высадкой во Вьетнаме), Запад не гнушается никакими методами, чтобы добиться своего.

На самом деле следовало бы пересмотреть всю историю Европы и России, чтобы восстановить нормальные, равноправные и уважительные отношения между двумя столпами христианства и примирить две составляющие Европы — Евросоюз и Россию. Только в этом случае Европа может вернуться в то счастливое время, когда король Франции искал себе супругу в России…

Глава V

Французская русофобия и миф об азиатском деспотизме

Европа найдет в этом истинное рождение модернизма, почти чувственное откровение спасительной силы Красоты. И плод сей созрел в царском Санкт-Петербурге, который так долго принимали за цитадель варварства.

Франция сыграла ключевую роль в формировании мировой русофобии, положив в ее основу две идеи: миф об экспансионизме и миф об азиатском деспотизме. Миф о русском экспансионизме обязан своим появлением фальшивому завещанию Петра Великого, написанному при участии польских аристократов во времена правления Людовика XV. В свою очередь, миф об азиатском деспотизме возник в эпоху Просвещения с подачи Монтескье и затем был подхвачен Дидро и либеральной интеллигенцией периода Реставрации, в частности Гизо и Токвилем.

Во многом развитие двух этих устойчивых представлений происходило под влиянием рассказов первых иностранцев, посетивших Московию XV — конца XVII веков. Следует отметить, что «диковинные московские нравы» воспринимались европейцами через призму собственных религиозных предрассудков. Результатом было непонимание и резкое неприятие обычаев «варваров», живущих под «тиранией» князей.

Эти свидетельства путешественников, безусловно, оказывали влияние на выдающиеся умы Просвещения, которые с начала XVIII века пытались найти компромисс между стремлением к гражданским свободам и абсолютизмом монархии, чтобы определить наилучшие формы правления, и ввели в научный обиход понятия прогресса и цивилизации.

Некоторые философы, в частности Лейбниц и Вольтер, под впечатлением от смелых реформ Петра Великого восхваляли Россию той поры и утверждали, что для общественного прогресса достаточно «отраженного света просвещенного государя». Но большинство деятелей эпохи Просвещения не разделяли эту точку зрения, указывая на недостатки российского общества. Важнейшим среди них было отсутствие аристократической либо буржуазной оппозиции, способной в некоторой степени нивелировать абсолютизм царской власти.

После революционных потрясений во Франции и наполеоновской военной авантюры наибольший отклик в обществе получили либеральные теории. Их горячо поддержали консерваторы, которые увидели новую социалистическую угрозу в формировании сельской общины на почве исконного российского деспотизма.

В конце XIX века Франция и Великобритания перед лицом немецкого противника были вынуждены заключить союз с Российским государством, несмотря на его политику территориальной экспансии. Анатолю Леруа-Больё, наиболее умеренному среди русофобов, принадлежит авторство блестящего суждения о том, что Россия, конечно, деспотична, но это поправимо. Ее потенциал с точки зрения прогресса тем выше, чем более она отстает. Россия вполне может быть союзником республиканской Франции и конституционной имперской монархии Ее Величества Королевы Великобритании — двух мировых столпов цивилизации и свобод. Так в 1914 году началась война между центральными державами (Германская и Османская империи, Австро-Венгрия, Болгарское царство) с одной стороны и французами и англичанами в союзе с Россией (Антанта) с другой.

Такова краткая история зарождения русофобии во Франции. Рассмотрим более подробно, как она развивалась в ходе идейных дискуссий и политических волнений XVIII и XIX веков.

Начнем с мифа об экспансионизме.

По словам американского историка Мартина Малиа, в 1760-х годах французские дипломаты при участии представителей украинских, венгерских и польских политических кругов написали так называемое «Завещание Петра I». В этом сфабрикованном документе раскрывался «великий русский замысел завоевания большей части Европы». Министры наполеоновской эпохи воспринимали этот документ всерьез, и даже президент США Трумэн в начале холодной войны опирался на него, объясняя действия Сталина[170].

Еще за два столетия до «теории сдерживания» Джорджа Кеннана и начала холодной войны Людовик XV выдвинул идею создания союза Франции, Польши, Пруссии и Турции, призванного надежно отгородить Россию от остальной Европы. Основой первой версии фальшивого завещания Петра I, которая появилась в 1756 году, стали путевые заметки посетившего Россию шевалье д’Эона, члена «черного кабинета»[171] Людовика XV. В 1797 году документ, ранее отредактированный польским генералом Михалом Сокольницким, был вновь переработан уже для нужд французской Директории, сменившей монархию. Получился своего рода сборник рецептов для достижения европейской гегемонии.