Генри Адамс - Демократия. Вашингтон, округ Колумбия. Демократия
«Инез, — сказал он наконец. — Я не мог не заметить, что ты звонишь в Сиэтл. Я искренне хочу верить, что ты не звонишь Джесси. Именно теперь».
«Именно это я и делаю. Я хочу ей сказать».
«Тебе не кажется, что на нашем счету и так немало проигранных подач? Не думаешь ли ты, что Джесси могла бы и подождать, пока мы не отыграем хотя бы один мяч?»
«Она все равно об этом прочитает».
«Если только об этом напечатают в „Тайгер бит“».
«Не говори этого. Алло? — Голос Инез внезапно смягчился. — Говорит Инез Виктор, мать Джессики Виктор. Да-да, мама Джесси. Я звоню из Нью-Йорка. Точнее — из Амагансетта…»
«Вот это хорошо, — сказал Билли Диллон. — Все идет прекрасно. Амагансетта вызывает „Королевского краба“».
«Джесси? Дорогая! Ты меня слышишь? Нет, немного пасмурно. Собственно, идет дождь. Послушай. Я…»
Внезапно Инез протянула трубку Билли Диллону.
«Никогда не начинай с погоды, — сказал Билли Диллон, беря трубку. — Джесси? Джесси, деточка! Это дядя Уильям. Твоя мама и я летим сегодня ночью в Гонолулу. Мы хотели, чтобы и ты была на фотографии, у тебя найдется минутка? Ну так скажи своим крабам, чтобы они стояли вольно, Джесси, о'кей».
«Ну, дерьмо, — пробурчал Билли Диллон в телефонную трубку в секторе для пассажиров „Пан-Америкен“ в лос-анджелесском аэропорту, когда Дик Зиглер сказал ему, что Пол Кристиан позвонил в полицию из Ассоциации молодых христиан в Гонолулу и потребовал, чтобы они его забрали. — Ну, в бога и в душу, лучше бы я сообщил об этом Гарри».
К этому времени Гарри Виктор уже закончил свое выступление перед водителями грузового транспорта в Бал-Харборе и направлялся на завтрак в Хьюстоне. Переговорив с Диком Зиглером, Билли Диллон позвонил по трем номерам во Флориду и по пяти в Техас, но Гарри был где-то между всеми этими местами, а ждать его не было времени, так как уже шла посадка на рейс. «Ну, дерьмо», — не переставал повторять Билли Диллон по пути через Тихий океан, выкладывая карту за картой в пасьянсе «солитер» в пустом салоне на верхней палубе. Инез полулежала на изогнутой кушетке и наблюдала за ним. Инез наблюдала Билли Диллона за раскладыванием «солитера» во время множества полетов. В какой-то момент каждого полета он говорил ей: «Почему бы не надеть улыбку и не пройтись легкой походкой по салону», а на следующий день Инез появлялась на фотографиях в газетах — жена кандидата в президенты, «легкой походкой проходящая по салону», «с улыбкой уклоняющаяся от вопросов».
«Должен признать, что не ожидал подобного от твоего отца, — сказал теперь Билли Диллон. — Что у него не все дома — это я знал, но мне казалось, что он зациклен только на себе. Собственно, я думал, что он и теперь считает, что находится в Танжере. Или где там он был, мать его так, когда засыпал письмами „Тайм“, требуя для Гарри импичмента».
«Тунис, — сказала Инез. — Он был в Тунисе. Он переехал в Гонолулу в прошлом году. Прорицатель сказал ему, что Жанет нуждается в нем. Я тебе говорила. Послушай. Ты помнишь, как перед первичными выборами в Иллинойсе тебя, Гарри и меня провели через морг в Кук-Кантри?»
«Двадцать восемь выступлений за два дня в Чикаго, а затем эти комики заставили нас заранее пожать руку следователю по делам об убийствах, — как же, помню очень хорошо. Своего рода метафора. А что?»
«В прозекторской что-то шумело, как электрическая пила».
«Совершенно верно».
«Что это было?»
«Это была электрическая пила. — Билли Диллон перетасовал карты и снял колоду. — Не бери в голову».
Инез ничего не сказала.
«Не пытайся предугадать события. Здесь уже ничего не изменишь, принимай вещи такими, какие они есть. Попробуй хоть раз думать, как Джесси. Я сказал Джесси, что в Жанет стреляли, что Жанет в коме, мы не знаем, что будет, и ты знаешь, что на это говорит мне Джесси? Джесси говорит: „Думаю, что бы ни случилось, это ее карма“».
Инез ничего не сказала.
«Ее… карма… — Билли Диллон принялся раскладывать новый „солитер“. — Такое вот мнение у „Королевского краба“. Эй, Инез, не плачь. Попробуй немного поспать».
«Не пей столько», — сказал Билли Диллон около трех утра. Немного позже, когда к ним поднялась стюардесса и села рядом, он сказал ей: «Мне хотелось бы, дорогая, чтобы ты поняла меня с одного раза: компания нам не нужна». Когда стало светать и самолет начал снижаться, Билли Диллон потянулся через стол, взял Инез за руку и не отпускал. В Амагансетте Инез сказала Билли Диллону, что лететь с ней нет никакой необходимости, однако для Билли Диллона лететь вместе с Инез стало чем-то вроде части привычного механизма контроля за ситуацией для Гарри, и он держал руку Инез всю дорогу до приземления, которое произошло в 5.37 утра по гавайскому времени 26 марта 1975 года на летной полосе, омытой мягким теплым дождем.
6Я была приучена не доверять версиям других людей, однако приходится обходиться тем, что есть.
Проведем тригонометрическую съемку.
Сделаем поправку на искажения.
Взвесим наклонности, предрасположенности, особые обстоятельства, которые изменяют спектр, в котором каждый из наблюдателей видит ситуацию.
Учтем, какой фильтр стоит на объективе. Скажем так. Нижеследующее дано исключительно через фильтр Билли Диллона.
Билли Диллон запомнил, как Дик Зиглер постоянно повторял: «Вот сука». На Дике Зиглере все еще был помятый хлопчатобумажный костюм, в котором он прилетел с Гуама; он сидел на полу в комнате Дуайта и Руфи Кристиан, размазывая креветочную пасту по всему крекеру, даже по краям.
Билли Диллону особенно запомнился этот крекер. Билли Диллон не мог припомнить за всю свою жизнь, чтобы крекеру оказывали подобное внимание.
«Настоящая сука. Все эти дела… Она была в полном порядке, когда я улетал на Гуам».
«А почему, собственно, ей было не быть в полном порядке?» — спросила Инез.
Дик Зиглер не поднял головы.
«В пятницу она собиралась в Сан-Франциско. Повидать ребят. Крис и Тимми как раз возвращались из школы, она все рассчитала».
«Я говорю, что это не затяжная болезнь, — сказала Инез. — Огнестрельная рана».
«Инез, — сказал Дуайт Кристиан. — Тебе не кажется, что это покрепче любого мартини, который ты достаешь в Нью-Йорке».
«У этого заболевания нет симптомов», — сказала Инез.
«Инез», — сказал Билли Диллон.
«Я добавляю одну каплю глицерина, — сказал Дуайт Кристиан. — Старый восточный трюк».
«Она уже заказала места для ужина, — сказал Дик Зиглер. — На три персоны. В ресторане Трейдера».
«У тебя тоже аппетит не пропадает», — сказала Инез.
«Инез», — повторил Билли Диллон.
«Я только сейчас тебя услыхала», — сказала Инез.
«В чем проблема?» — спросил Дик Зиглер.
«Это насчет Уэнделла Омуры», — сказала Инез.
«Руфи все это контролирует. — Похоже было, что Дуайта Кристина охватил организаторский зуд. — Цветы в похоронное бюро. Кое-что для дома. Глубочайшие соболезнования. Трагический инцидент, безупречная служба. И тому подобное. Так, Руфи?»
«Милли готовит свое блюдо из крабов. — Руфи принялась намазывать крекер креветочной пастой. — Она пришлет его домой».
«Я не совсем то имела в виду», — сказала Инез.
«Я почти не знал этого парня, — сказал Дик Зиглер. — Лично».
«Кто-то должен был его знать, — сказала Инез. — Лично».
Дуайт Кристиан откашлялся.
«А что, Инез, Эдлай все еще остается большим поклонником бейсбола?»
Инез посмотрела на Билли Диллона.
Билли Диллон встал.
«Мне кажется, Инез имела в виду…»
«Джесси все так же помешана на лошадях?» — спросила Руфи Кристиан.
«Помешана на лошадях, — повторил Билли Диллон. — Да. Все так же. Можно и так сказать. Итак. Если я правильно понял Инез — Инез, поправляй меня, если я буду говорить что-то не то, — Инез пока еще не вполне ясно…»
Билли Диллон потерял нить рассуждений.
Теперь Руфи выкладывала из рассыпавшихся крекеров хризантему.
«Это — деликатная область», — сказал наконец Билли Диллон.
Инез поставила свой бокал:
«Инез пока еще не совсем ясно, что делал Уэнделл Омура на террасе дома Жанет и Дика в семь утра, — сказала она. — Это во-первых. Во-вторых…»
«Скажи Джесси, что у нас на ранчо есть новая аравийская лошадь, — сказал Дуайт Кристиан. — Вороная с синим отливом кобыла, горячая, просто огонь».
«…во-вторых, Инез пока еще не совсем ясно, что делал папа на террасе дома Жанет и Дика с, „Магнумом“».
«Твоего отца не видели с „Магнумом“ на террасе, — сказал Дик Зиглер. — Его видели выходящим из дома. Давайте придерживаться тех фактов, которые известны».
«Дик, — сказала Инез. — Он сказал, что был на террасе. Он сказал, что стрелял из „Магнума“. Ты это знаешь».
Наступила тишина.
