Сергей Кургинян - Суд времени. Выпуски № 23-34
Сванидзе: Завершайте.
Горинов: И, когда, Сталин нашел выход из этого тупика, то никто иной, как Карл Радек, читал я его показания, да, сказал…
Сванидзе: Спасибо. Леонид Михайлович, пожалуйста, прошу Вас, пожалуйста.
Горинов: …что Сталин единственный человек, которому можно подчиняться в Политбюро.
Сванидзе: Спасибо Вам.
Млечин: Вы цитировали книжку Симонова, да? Замечательная работа по военно-промышленному комплексу. Вот смотрите, что там происходило. По его же книжке и цитирую. Значит, только началась ускоренная индустриализация 25 февраля 1930 года, Политбюро принимает постановление «О ходе ликвидации вредительства на предприятиях военной промышленности». Причем вредительство — слово, которое нам знакомо, обозначает понятие, которое не существовало. Никакого вредительства просто не было. Вообще, вот ну никогда — такого не было в нашей стране, чтобы какие-то люди организованно, специально что-то уничтожали и подрывали. Это целиком и полностью придуманный чекистами…э-э-э, ну, несуществующий феномен. Итак, 3 года продолжается кампания по борьбе с вредителями в военной промышленности. Результат: «На 45 заводах Главка военной промышленности нужно было 10 тысяч инженеров и 16,5 тысяч техников». А имелось 1 800 инженеров, в 5 раз меньше того, что нужно было и 4300 техников — в 4 раза меньше. То есть, нам, с одной стороны, говорят, что военная опасность, значит, если мы не предпримем отчаянные усилия, останемся безоружными, нас сомнут и т. д. В реальности происходит уничтожение потенциала военной промышленности, потому что без специалистов работать ничего не может. Потом так. Если говорить о военной промышленности, то большая часть кап. вложений была в старые кадровые военные заводы. Не в новые заводы, которые вроде бы, как, то есть, а в старые кадровые. Если бы в реальной степени люди, находившиеся тогда у руководства страной, думали о благе страны, они, во-первых, не стали бы уничтожать специалистов, как сознать… это просто, как сознательная политика — уничтожение спецов. Один процесс, другой процесс, вылавливание — три года кампания по уничтожению спецов, фактически, в военной промышленности. Они не стали бы ускоренно это все делать, потому что, когда ты торопишься, у тебя ничего не получается — в спешке все делается плохо. И потом мы получаем заводы, которые дают некачественное производство. Мы о военных делах говорили, так я вот скажу, вот Ворошилова цитировали. Я процитирую Ворошилова. Качество продукции на XVII съезде, в 34-м году, через 5 лет после начала вот этого большого скачка, он говорит: «Качество продукции оставляет желать много лучшего. На многих заводах — грубая работа, снижающая боевую ценность наших заказов..». И все прочее. Давайте, по технике. «Танкетка Т-27, запущенная в массовое производство, перетяжелена из-за брони, имеет плохую регулировку ходовой части, мотор работает на пределе возможностей. Танк Т-26 —перегревается мотор, ломаются рессоры, обрываются клапана… все плохо оснащены броней» И вот, самое главное, к вопросу о том, какая тяжелая промышленность, создавалась…
Сванидзе: Вопрос, Леонид Михайлович!
Млечин: Из 10–12 т отлитого металла, в лучшем случае выходила 1 т брони. То есть, построенные заводы, из-за того, что их построили быстро, без специалистов, неэффективно — пропадает все впустую. Понимаете, цифры огромные, а брони нет.
Горинов: Так Ваш вопрос в том?..
Млечин: Мой вопрос. Не согласитесь ли Вы со мной, что эта поспешная индустриализация, на самом деле, стране ничего не дала? Нормальная индустриализация дала бы все.
Сванидзе: Полминуты.
Горинов: Нормальная индустриализация, как Вы ее называете, была невозможна. Только приняли план 1-й пятилетки — хлебозаготовительный кризис, крестьяне не дают зерна. Потом пошли на уступки…
Млечин: Кризиса никакого не было.
Горинов: Не надо, не надо, не надо!
Млечин: Нет, извините. Если ты хочешь пудовик хлеба купить за 10 копеек, а ему стоимость рубль — я Вам не продам! Вот что это такое было.
Горинов: Не надо! Если бы покупали за рубли, то тогда бы вообще ни на один станок и денег не осталось!
Млечин. Вы меня извините…
Горинов: Давайте я Вам отвечу дальше! Давайте … Давайте дальше…
Млечин. Стоит столько… Сколько труда я затратил, столько я могу и получить денег…
Горинов: Давайте, так! На мой взгляд, нормальная, в Вашем понимании, индустриализация была невозможна. И я уже приводил соответствующие цифры, расчеты.
Второе. Вы привели данные, я не помню, на какой год… Вот Вы сейчас цитировали Николая Симонова. Но Вы понимаете, как реально развертывается промышленность? Даже вот в тех условиях? Сначала роют котлован. Потом в этот котлован — возводят цеха. Потом оснащают оборудованием. Одновременно нужно готовить кадры. Одновременно для этих заводов готовить инженеров. А инженер — за 1 год он не станет, также как и рабочая сила…
Млечин: Особенно, если ты их расстреливаешь…
Горинов: Параллельно 1-я пятилетка, вторая и заводы…
Млечин: Согласен. Особенно, если хороших инженеров расстреливаешь, то их точно не подготовишь.
Горинов: Их не расстреливали! Вот Вы опять же — репрессировали, это не значит, что их расстреливали. Они работали…
Млечин: Посадили это тоже хорошо…
Горинов: Посадили — хорошо. И работали — тоже хорошо. И потом, в «шарашках» хорошо работали…
Млечин: В тюрьме чудесно работа идет…
Горинов: Да. Также как американцы первый двигатель — в «шарашке» изобрели, в 1917 году! Нужно им было авиационный /двигатель/ — раз, заперли инженеров и изобрели двигатель. И назвали его «Либерти» в 1917 году.
Млечин: Ну, не придумывайте! Не надо слово «шарашка» переносить. Это наше «ноу-хау», не надо другим отдавать.
Горинов: Значит так! Нет, это «ноу-хау» — также как концлагеря буры, или американцы там, я не знаю — в Америке изобрели. Также «ноу-хау» «шарашка» — это Америка, 1917 год.
Сванидзе: Спасибо. Время завершилось. Леонид Михайлович, Ваш тезис, Ваш свидетель, прошу Вас.
Млечин: Давайте мы вернемся-то к вопросу, который обсуждали, относительно того, была необходимость или нет. Владимир Алексеевич Шестаков, доктор исторических наук, ученый секретарь Института российской истории РАН.
Скажите, Владимир Алексеевич, давайте мы вернемся. Значит, ну, 1927 год, 1928. Есть военная, была военная угроза для Советского Союза?
Владимир Шестаков — доктор исторических наук, ученый секретарь Института российской истории РАН.
Шестаков: На мой взгляд, не было. И не только, на мой взгляд, потому что все серьезные историки, которые этим занимаются, говорят, что такой угрозы не было. Даже в планах Генштаба советского, этих лет, в лучшем случае рассматривались или польские, или румынские войска, это раз. Потом, а вот…
Млечин: Я прошу прощения. Давайте перечислим с Вами, кто мог представлять военную угрозу для Советского Союза в те годы?
Шестаков: Вот, по порядку.
Млечин: Англия могла представлять угрозу, не располагавшая значительной сухопутной армией?
Шестаков: Однозначно, нет.
Млечин: Франция, пережившая Первую мировую, потерявшая там массу…
Шестаков: Столько же однозначно, нет.
Млечин: Да, и как она собственно могла бы на нас наступать через территорию Германии, Польши, да?
Шестаков: Совершенно верно.
Млечин: Германия могла?
Шестаков: Вот, Германия, два слова о Германии. Я думаю, наши оппоненты знают, что в 20-е годы приезжает очень представительная немецкая делегация, которая предлагает нам военное сотрудничество, которое наша страна принимает. И Вы знаете, что концерн Юнкерс начинает в Филях строить громадный завод, который сейчас завод Хруничева. И в течение полутора лет его, в принципе, построили. Это 1300 рабочих, это 300 самолетов цельнометаллических. Дальше, концерн АЕG строит заводы по производству отравляющих веществ, то есть, что я хочу сказать, с одной стороны, очевидно, германская сторона нас в противники, уж точно не рассматривала, и коль мы на это пошли, это очевидно. И, второе, самое интересное. Если бы наше правительство столь было озабочено военной угрозой, то зачем они, грубо говоря, их кинули, немцев? То есть, когда завод был построен, советская сторона под предлогом формальным отказывает немцам, и их высылают, понимаете?
Млечин: Германия по условиям Версальского договора имела 100-тысячную добровольческую армию и никак не могла представлять военную угрозу. Польша с Румынией, может быть, представляли угрозу для Советского Союза, 2 крупных государства, таких, великих державы? С мощной армией.
