Времени в обрез: ускорение жизни при цифровом капитализме - Джуди Вайсман
Коуэн следующим образом объясняет, почему «промышленная революция в быту» не привела к ликвидации домашних дел. Механизация породила целый спектр новых задач, не таких трудоемких, но поглощающих столько же времени, сколько поглощали дела, которым они пришли на смену. Исчезновение прислуги привело к тому, что даже домохозяйкам, принадлежащим к среднему классу, отныне самим приходилось выполнять все домашние дела. Более того, хотя бытовая техника и повысила производительность домашней работы, это сопровождалось ростом ожиданий, предъявляемых к домохозяйкам, вследствие чего у женщин появились новые домашние дела. Наконец, механизация оказала только ограниченное воздействие на домашнюю работу, потому что она проходила в контексте частного домохозяйства на одну семью.
Важно отличать друг от друга разные этапы индустриализации, опиравшиеся на разные виды техники. Коуэн определяет технику XX в. как состоящую из восьми взаимосвязанных систем: питания, одежды, здравоохранения, транспорта, водоснабжения, газа, электричества, нефтепродуктов. Но если одни технические системы действительно вписываются в модель сдвига от производства к потреблению, то о других этого сказать нельзя.
Системы питания, одежды и здравоохранения действительно вписываются в эту модель. К началу XX в. покупка готовой пищи и готовой одежды вместо изготовления того и другого в домашних условиях становилось обычным делом. Несколько позже переход к централизованным учреждениям произошел и в сфере здравоохранения, и эти тенденции продолжались, набирая все больший импульс, на протяжении первой половины прошлого века.
Однако в том, что касается системы транспорта и ее связи с изменением моделей потребления, происходил сдвиг в ином направлении. На протяжении XIX в. бытовые товары нередко доставлялись на дом, широкое распространение получили каталоги посылочной торговли и в целом люди не тратили много времени на покупки. Ситуация начала изменяться одновременно с ростом популярности автомобилей после Первой мировой войны. К 1930 г. автомобиль стал главным транспортным средством в США. Всевозможные услуги по доставке начали вымирать, и бремя доставки товара переместилось от продавца к покупателю[214]. В то же время женщины постепенно вытесняли мужчин в качестве водителей транспортных средств, все больше и больше предприятий переходило на систему самообслуживания, а домохозяйства становились все более зависимыми от домохозяек, предоставлявших им эту услугу. Время, расходовавшееся на покупки, постепенно возрастало, сегодня в среднем составляя восемь часов в неделю, что эквивалентно целому рабочему дню[215].
Тем самым домохозяйства перешли от чистого потребления к чистому предоставлению транспортных услуг, а домохозяйки превратились из получателей приобретенных товаров в их перевозчиков. Покупка товаров представляет собой классический пример дел, которые по большей части либо совершенно игнорируются, либо не считаются «работой», несмотря на время, энергию и навыки, необходимые для ее выполнения, и ее ключевое значение в национальной экономике.
Последние четыре технические системы — водоснабжение, газ, электричество и нефтепродукты — тоже привели к изменениям в домашнем хозяйстве, но их влияние было неоднозначным. С одной стороны, они радикально повысили производительность труда домохозяек. «Современная техника позволила американской домохозяйке в 1950 г. в одиночку делать то, для чего домохозяйке из 1850 г. требовалось трое или четверо слуг, а именно поддерживать принятые в среднем классе стандарты чистоты и здоровья»[216]. С другой стороны, устранив значительную часть тяжелой работы, современные устройства, экономящие труд, не снизили необходимость в работе, отнимающей много времени. Таким образом, не существует простой причинно-следственной связи между механизацией быта и изменением объемов и природы домашней работы.
Более того, пожалуй, наиболее существенным изменением было исчезновение оплачиваемой и неоплачиваемой прислуги (к последней категории относятся незамужние дочери, тетки, оставшиеся старыми девами, дедушки и бабушки, дети), выполнявшей домашние дела, которые в результате оказались взвалены на домохозяйку. Соотношение между прислугой и домохозяйствами в Америке сократилось с одного слуги на каждые 15 домохозяйств в 1900 г. до одного слуги на 42 домохозяйства в 1950 г.[217] В основном это сокращение происходило на протяжении 1920‐х гг. Исчезновение домашней прислуги послужило стимулом к механизации быта, что, в свою очередь, лишь способствовало окончательной ликвидации такой услуги.
Это изменение в структуре домашней рабочей силы сопровождалось пересмотром представлений о роли домохозяйки. В самом начале XX в. движение за научное устройство быта, микробиологическая теория болезней и идея «научного материнства» привели к установлению новых строгих стандартов домашней работы и ухода за детьми[218]. Например, по мере повышения стандартов личной и домашней гигиены внедрение стиральных машин повлекло за собой рост объемов стирки в ответ на повышенные ожидания в отношении чистоты. Стало придаваться гораздо большее значение воспитанию детей и роли матери. Число детей в средней семье уменьшилось, но современный подход к выполнению родительских обязанностей требовал тратить на это намного больше времени и сил.
Домашние дела стали восприниматься как выражение любви домохозяйки к своей семье. Вследствие разрыва между публичной и частной сферами дом представлялся как убежище от отчужденности, стресса и засилья техники, свойственных рабочему месту, источник развлечений, эмоциональной поддержки и сексуального удовлетворения. И бремя удовлетворения этих потребностей легло на плечи домохозяйки.
После того как дом и домашняя работа приобрели повышенное эмоциональное значение, стало невозможно рационализировать домашнее производство, пользуясь рецептами для промышленного производства. Преобладание жилищ, рассчитанных на одну семью, и частный характер владения соответствующими мелкомасштабными удобствами, не отвечая фордистским принципам крупномасштабных производственных систем и кооперативного использования рабочей силы, привело, как удачно выразилась Коуэн, к совершенно иррациональному использованию техники и труда в быту:
Каждый вечер несколько миллионов американских женщин готовят ужин в нескольких миллионах отдельных домов на нескольких миллионах отдельных плит — этого зрелища хватит для того, чтобы свести с ума любого рационального технократа… Там, в стране домашней работы мы видим мелкие промышленные предприятия, бездействующие большую часть каждого рабочего дня; мы видим дорогостоящие образцы высокомеханизированного оборудования, используемые один-два раза в месяц; мы видим единицы потребления, каждую неделю спешащие на рынок, чтобы купить 8 унций такого непортящегося продукта и 12 унций сякого[219].
И все это не было неизбежно. Существует множество примеров альтернативной организации быта, таких как многочисленные примеры британского и американского социального жилья 1930‐х гг. с общественными ресторанами и прачечными[220]. Однако эти инициативы не прижились, и, соответственно,
