24/7. Поздний капитализм и цели сна - Джонатан Крэри
Структуры, с помощью которых можно понять мир, продолжают утрачивать свою сложность, по мере того как из них изымают все незапланированное или непредвиденное. Великое множество давних и разноплановых форм социального обмена было преобразовано в привычные последовательности вопрошания и ответа. В то же время диапазон того, что составляет ответ, сводится к набору шаблонов и в большинстве случаев состоит из скромного перечня возможных жестов или вариантов выбора. Поскольку своими банковскими счетами и своими друзьями теперь можно управлять с помощью одинаковых машинных операций и жестов, наблюдается растущая гомогенизация того, что некогда было совершенно не связанными между собой сферами опыта. В то же время все остальные области повседневной жизни, не ориентированные на количественные или приобретательские цели или непригодные для адаптации к телематическому участию, теряют признание и престиж. Деятельность в реальной жизни, не имеющая коррелятов онлайн, начинает атрофироваться или перестает быть актуальной. Существует непреодолимая асимметрия, которая принижает статус любого локального события или локального обмена. В силу бесконечности контента, доступного 24/7, в интернете всегда будет что-то более информативное, удивительное, забавное, увлекательное, впечатляющее, чем что бы то ни было в непосредственном реальном окружении. Стало данностью, что безграничная доступность информации или изображений может перевесить или аннулировать любое общение или размышление, происходящее в реальном человеческом масштабе.
По мнению группы писателей и активистов Tiqqun, мы превратились в безобидных, податливых обитателей глобальных городских сообществ[19]. Даже в отсутствие какого-либо прямого принуждения мы выбираем делать то, что нам говорят; мы позволяем управлять нашим телом, нашими идеями, развлечениями и всеми воображаемыми потребностями, давая навязывать их себе извне. Мы покупаем продукты, которые были рекомендованы нам через мониторинг нашей электронной жизни, а затем добровольно оставляем для других отзывы о том, что мы купили. Мы стали послушными подданными, которые подвергаются всевозможным биометрическим и надзорным вторжениям, потребляют токсичную пищу и воду и не жалуясь живут рядом с ядерными реакторами. На полный отказ брать ответственность за свою жизнь указывают названия многих пользующихся спросом путеводителей, с мрачным фатализмом повествующих о 1000 фильмах, которые стоит посмотреть, прежде чем умереть, о 100 туристических местах, где надо успеть побывать, прежде чем умереть, о 500 книгах, которые нужно прочитать, прежде чем умереть.
Глава 3
Одно известное произведение искусства уже давно предвосхитило некоторые существенные черты обсуждавшихся нами до сих пор темпоральностей 24/7. Около 1782 года британский художник Джозеф Райт из Дерби создал картину «Хлопковые фабрики Аркрайта ночью». Она воспроизводится во многих книгах по истории индустриализации, чтобы проиллюстрировать — часто ошибочно — влияние фабричного производства на сельскую Англию (в течение многих десятилетий оно не было таким уж значительным). Странное впечатление, производимое изображением, происходит от отчетливо неживописного внедрения (однако не бросающегося в глаза) шести- и семиэтажных кирпичных зданий в местность, судя по всему остальному, дикую и лесистую. Как отмечают историки, эти постройки не имеют прецедентов в английской архитектуре. Однако сильнее всего тревожит проработка ночной сцены, в которой свет полной луны, заливающий облачное небо, сосуществует с точечными огнями освещенных газовыми лампами фабричных окон. Искусственное освещение фабрик возвещает о рациональном развертывании абстрактных отношений между временем и трудом, отделенных от циклических темпоральностей лунных и солнечных движений. Новизна фабрик Аркрайта определялась не механическими изобретениями, такими как паровой двигатель (станки работали исключительно на воде) или недавно появившиеся прядильные машины. Она состояла в радикальном переосмыслении отношения между трудом и временем, а именно в идее безостановочных производственных операций, труда, который может функционировать в режиме 24/7, непрестанно принося прибыль. В конкретном месте, показанном на картине, человеческий труд, включая труд многих детей, использовался для работы на станках непрерывными двенадцатичасовыми сменами. Маркс понимал, что капитализм неотделим от этой реорганизации времени, в частности времени живого труда, как способа создания прибавочной стоимости, и цитировал слова Эндрю Юра, шотландского проповедника промышленной рационализации, чтобы подчеркнуть всю важность этого процесса: вся сложность в «воспитании дисциплины, необходимой для того, чтобы заставить людей отказаться от их беспорядочных привычек в работе и помочь им слиться с неизменной регулярностью движения большой автоматически действующей машины. Изобрести и провести на практике кодекс фабричной дисциплины, приноровленный к потребностям и быстроте машинной системы, — это дело, достойное Геркулеса, было благородным делом Аркрайта»[20].
Спектральные противопоставления на картине Райта из Дерби подчеркивают идею Маркса о диссонансе между капитализмом и аграрной средой, в которой он возник. Сельское хозяйство, настаивал Маркс, «никогда не может быть той сферой, с которой капитал начинает, которую он избирает своим первоначальным местопребыванием»[21]. Циклические темпоральности, будь то сезонные или суточные, вокруг которых всегда строилось сельское хозяйство, образовывали непреодолимое препятствие для перестраивания рабочего времени, от которого капитализм фундаментально зависел с самого начала. «Естественные условия» аграрной жизни не допускали необходимого контроля над временем производства; отсюда потребность в беспрецедентном «местопребывании», не обремененном вековой тяжестью обычаев и ритмов, уходящих глубоко в доисторические времена. Первым требованием капитализма, писал он, был разрыв связи с землей. Современная фабрика превратилась тем самым в автономное пространство, в котором организация труда может быть отделена от семьи, общества, окружающей среды или любых традиционных взаимозависимостей или связей. Сельское хозяйство, как прозорливо замечал Маркс, сможет индустриализироваться лишь задним числом.
Полотно «Хлопковые фабрики Аркрайта» передает физическую близость двух сфер — естественной и изобретенной людьми, а также ощущение их несоизмеримости и фатальной несовместимости. Лишь после того как капитализм установил свой абстрактный порядок во всех остальных областях (фактически только после разрушений Второй мировой войны), он смог в полной мере навязать себя сельскому хозяйству, применив модель промышленного сельского хозяйства как к животным, так и к растениям. Еще позже корпорации, такие как Monsanto и Dupont, добились окончательного преодоления «естественных условий» Маркса с помощью генетически модифицированных и запатентованных сельскохозяйственных материалов. Но уже это относительно раннее изображение непримиримого соседства тем не менее опровергает представление о «промышленной революции», которая опустошила сельскую местность и быстро загнала сельских рабочих в города и на фабрики. В действительности имела место постепенная и затяжная деградация старых форм и пространств.
Надо понимать правильно: я использую фабрики Аркрайта в изображении Райта из Дерби, чтобы обозначить не рационализацию производства, а более широкую гомогенизацию времени и концептуализацию непрерывных процессов, преодолевающих природные и социальные ограничения. Очевидно, что и сто лет спустя, в конце XIX века, реальность фабрик,
