Кто мы? Вызовы американской национальной идентичности - Самюэль Хантингтон
Религия и политика
Деятельность религиозных консерваторов и возросшая религиозность американского общества превратили религию в ключевой элемент американской политики. В 2000 году умеренный республиканец, губернатор штата Канзас Билл Грейвс заявил, что в 1990 году «90 процентов времени приходилось рассуждать об экономике, а оставшиеся 10 процентов — обо всем остальном, в том числе о религии. Сегодня 50 процентов времени я трачу на государственные дела, а еще 50 процентов уходит на обсуждение религиозных вопросов». Следуя примеру христианских консерваторов, республиканцы, демократы и другие социально-политические группы отправились в «крестовый поход» на защиту национальных ценностей, в первую очередь ценностей семейных. «Ничто не уязвило Демократическую партию более глубоко, — писал Джоэль Коткин в журнале „Нью Демократ“, — нежели отчуждение от религиозного опыта и религиозной общины. Во имя противодействия религиозному догматизму партия приняла идеологию, которую многие американцы сочли малопривлекательной и невдохновляющей». С Коткином согласен и конгрессмен-демократ: «Религия — не тот предмет, который можно оставить на откуп республиканцам. Демократы не могут позволить себе ее игнорировать»{575}. Эти слова были услышаны. С 1988 года в программах политических партий все больше места (впрочем, по-прежнему не более 10 процентов от общего объема программ) отводится под концепции возрождения культуры и культурных ценностей; демократические программы 1988 и 1996 годов уделяют этим вопросам вдвое больше внимания, нежели программы республиканские. В 1999 году Эл Гор заявил относительно государственной поддержки религии: «Настало время Вашингтону примкнуть к остальной Америке»{576}.
Правда, нельзя сказать, что Вашингтон к этому не стремился. Уже после Второй мировой войны в обществе возобладала идея о том, что конституция должна законодательно закрепить полное отделение церкви от государства. Правительство не должно оказывать поддержку ни одной религиозной группе и организации, а также позволять религиозным группам пользоваться государственной собственностью. Федеральные суды выносили решения, объявлявшие незаконным упоминание имени Божьего на школьных церемониях, практику общих молитв и изучение в школах Библии. Государственные органы прилагали значительные усилия, дабы избежать какого бы то ни было взаимодействия с церквями и религиозными организациями. Последние оказались исключенными из политической и социальной жизни страны, в которую допускалось большинство частных организаций.
Религиозное возрождение 1980-х и 1990-х годов бросило вызов исключению религии из общественной жизни. Конгресс, правительство и суды постепенно выработали более благосклонное отношение к религии. В 1971 году своим решением, запрещавшим государственные стипендии для приходских учителей, Верховный суд подтвердил светский характер исполнительной власти, признал, что государство не должно «промоутировать» религию, и подчеркнул, что конституция возбраняет «чрезмерную заинтересованность» правительства вопросами вероисповедания. Однако в президентства Рейгана и Джорджа Буша-старшего суды начали выказывать большую терпимость по отношению к религии. Признаком надвигающихся перемен стали слова председателя Верховного суда Уильяма Ренквиста, сказанные в 1985 году: «Стена, отделяющая церковь от государства, — это метафора, порожденная историческими контроверзами. Эту стену надлежит как можно скорее уничтожить»{577}. И процесс демонтажа «метафорической стены» постепенно набирает силу. Согласно тщательному анализу Кеннета Уорда, который опирался на исследования Йозефа Кобылки, в период с 1945 по 1980 год тринадцать из двадцати трех решений Верховного суда по религиозным делам были сепарационными, восемь — в пользу религии и два — «смешанными». В период же с 1981 по 1995 год соотношение кардинально изменилось: тридцать три решения, из них двенадцать сепарационных, двадцать — в пользу религии и одно — «смешанное»{578}.
Спорные вопросы, по которым принимались решения Верховного суда, вызвали ожесточенные споры между религиозными и секулярными группами; война велась на трех фронтах.
Во-первых, в какой степени правительство может оказывать финансовую и иную поддержку образовательной и благотворительной деятельности религиозных организаций? Многие организации в частном управлении, как религиозные, так и светские, полагают, что церкви и другие религиозные объединения наилучшим образом по самой своей природе приспособлены для решения проблем преступности, наркомании, иных правонарушений, ранней половой жизни подростков, неполноценных семей и пр. в городах Америки. В 1996 году Конгресс принял, а президент Клинтон подписал акт о реформе системы социального обеспечения, в котором присутствовал пункт о «благотворительной деятельности», позволявший штатам заключать контракты с религиозными организациями и привлекать последние к реализации программ социального обеспечения и других социальных начинаний. Впрочем, бюрократическое сопротивление существенно ограничило бюджет, выделенный на развитие сотрудничества с религиозными организациями. Будучи губернатором Техаса, Джордж У. Буш активно пропагандировал благотворительную деятельность и высказывался за государственную поддержку усилий религиозных организаций, в том числе появление христианских священников в техасских тюрьмах. Опора на религиозные организации принесла Бушу успех в предвыборной президентской кампании. В 1999 году Эл Гор дал понять, что, подобно своему сопернику, не склонен недооценивать влияние этих организаций на общество. «Если я стану президентом, ваш голос станет определяющим в политике моей администрации. Мы должны набраться смелости и признать ценность религиозного взгляда на мир как средства достижения общенациональных целей», — заявил он на встрече с представителями Армии спасения{579}.
Через десять дней после инаугурации президент Буш обнародовал программу федеральной поддержки религиозных групп, осуществляющих «социально ориентированную деятельность»; программа предусматривала, в частности, создание в президентской администрации отдела по религиозным и благотворительным инициативам. Это предложение президента было встречено в штыки теми, чье мнение выразил председатель движения «Американцы за отделение церкви от государства»: «Мы так просто не сдадимся. Множество людей восприняло слова президента как грубейшее нарушение конституционного принципа о разделении церкви и государства». В первые два года президентства Буша Конгресс так и не одобрил эту программу. В результате в декабре 2002 года Буш своим указом запретил государственным органам исключать религиозные организации из списков претендентов на бюджетное финансирование. «Времена дискриминации религиозных групп только на том основании, что они имеют отношение к религии, остались в прошлом», — заявил президент. Согласно комментарию «Нью-Йорк таймс», речь президента «изобиловала реверансами в сторону религии и строилась вокруг мысли о том, что религия может и должна занимать центральное место в жизни общества»{580}.
Важнейшим шагом к государственной поддержке религиозных организаций стало решение Верховного суда в июне 2002 года, принятое пятью голосами против четырех и разрешившее родителям использовать государственные ваучеры для оплаты обучения детей в церковных школах. Это решение и восхваляли, и отвергали как наиболее значимое в сфере отношений церкви и государства за последние сорок лет, с постановления об отмене обязательной молитвы в школах. Постепенно в обществе сформировалось мнение, что федеральное правительство может оказывать поддержку религиозным организациям для реализации
