О положении вещей. Малая философия дизайна - Вилем Флюссер
Как известно, за этим последовали распоряжения, согласно которым расформировывались все армии мира, приговаривались к уничтожению множество военных кораблей и самолетов, а также ядерное оружие, в остальном же временно оставались в силе указы прошлых правительств.
Как я отметил, основная позиция людей с подлодки по отношению к проблеме покорения мира нашла отражение уже в первом манифесте, и трагический финал этого зиждущегося на страхе правления можно было предугадать в зародыше. Само собой разумелось, что против подобного насилия над человеческим духом сплотятся представители самых различных взглядов. Материалистов – будь то социального, будь то либерального толка – крайне возмутило первое же предложение. Второе превратило всех националистов, сторонников мистических учений о чистоте крови, расовых теоретиков, равно как и синдикалистов, христианских лидеров рабочих союзов, магометанских освободителей и чернокожих противников колониальной политики в заклятых врагов нового режима. Начало третьего пункта вызвало всеобщий протест вольнодумцев, свободных философов и художников, а второе предложение сделало противниками нового правительства представителей всех мировых религий. В самом манифесте оказались заложены все основы для того, чтобы человечество объединилось под знаком священной войны против людей на подводной лодке.
Затем, всё также оставаясь в глубинах Тихого океана, те самые семнадцать занялись претворением собственных идей в жизнь. В области экономики они приступили к ликвидации всех крупнейших предприятий, как государственных, так и частных, и преследовали цель заменить их конкурентоспособными мелкими коллективными предприятиями. Одновременно были упразднены национальные границы и учреждено нечто, называвшееся «естественными экономическими сообществами». Путем регулирования кредитной политики (так как банковское дело перешло в ведение государства, то есть оказалось подчинено людям с подлодки) была предпринята попытка направить экономику в русло повсеместной автоматизации промышленного производства и сельского хозяйства, что свело бы рабочее время к минимуму. Таким образом новое правительство планировало превратить каждого человека в капиталиста, акционера предприятий, где рабочая нагрузка легла бы на машины. Потребовалась не одна сотня лет, чтобы восстановить общество после подобного экономического хаоса.
В области биологии подлодка стремилась улучшить человечество с помощью евгеники. Не буду упоминать бесчисленные печальные последствия попыток подчинить любовь разуму, однако они ничуть не способствовали автоматическому смешению рас и сведению их к одной, человеческой, а скорее препятствовали ему вопреки изначальным намерениям.
Психологические приемы, стоявшие на службе подлодки, а именно пропаганда на радио, в печати и других средствах массовой информации, призванная привести людей ко всеобщему счастью, также не были успешны: от прослушивания радиопередач люди не становились счастливее. Возможно, это было связано с недостаточной изученностью человеческой психики на тот момент, но в то же время и с противодействием, которое каждый отдельный гражданин автоматически оказывал пропаганде с подлодки.
Точно так же и в области искусства, наук, воспитания ее эксперименты были обречены на неудачу – в первую очередь в отношении воспитания в вере, но здесь мы упомянем о них лишь вскользь, поскольку их следует в будущем рассмотреть более тщательно.
В чем причина того, что попытка людей с подводной лодки завладеть миром потерпела крах? Она была сокрушена действительностью, той самой действительностью, от которой XX столетие так стремилось полностью отстраниться и в которую больше не верило. В начале своего рассказа я стремился доказать, что человек XX века обитал в мире мечты, в котором ему помогала ориентироваться некая трость: то электромагнитное поле, то культурный продукт, то фабрикат, то секс-символ, то какой-либо еще предмет, подтверждающий его собственное существование – в общем, в мире, где человек мог быть ведом чем угодно, только не собственно тростью. Семнадцать человек с подлодки всего-навсего предприняли попытку досмотреть сон до конца. И тут он лопнул, аки мыльный пузырь, и человечество, пробудившись, вернулось к реальности – грубо говоря, признало Бога в той самой трости. И это пробуждение обладало такой первозданной мощью, что могло сравниться лишь с пробуждением к реальности в третьем веке новой эры. С лица земли было стерто всё, что имело отношение к Новому времени, то есть к просвещению, логике и абстракции, и первой жертвой этого катарсического очищения пала подводная лодка.
Попытаемся проанализировать последствия данного переворота в вере. Настоящий текст я посвятил исключительно самой субмарине и не хочу ставить точку, не обратив еще раз внимание на трагическое величие этих семнадцати человек, погребенных на дне Тихого океана. Эти мужчины и женщины добровольно сослали себя в морскую пучину, чтобы спасти человечество от гибели. Само собой разумеется, что они были еще полностью во власти предрассудков и представлений своего времени и, что столь же естественно, причинили немало зла. Нам, детям более позднего и, как нам кажется, более просвещенного времени, легко судить их и даже насмехаться над ними. Но в то же время они являлись провозвестниками новой эпохи. То была первая попытка человечества со времен Средневековья объединить веру, искусство и знание. Неудача, которая ее постигла, была результатом того, что здесь во главу угла было поставлено знание, наука, а не вера, как при строительстве готического собора. Но это не делает поступок этих людей менее значимым – наоборот, от этого он становится более выдающимся. На этом мы оставим тему эфемерного господства над миром одной подводной лодки – провальной и именно потому успешной попытки построить храм науки.
Колеса
1993
Одним из наиболее долгоиграющих последствий фашизма является обращение свастики в китч. Не такое уж скромное достижение, если учитывать, что знак этот глубоко засел в сознании человека. Настолько глубоко, что по сравнению с этим мелкими покажутся даже глубины Атлантики: у кельтов и ацтеков свастика выглядит примерно одинаково. В данном сочинении мы постараемся осмыслить этот знак, но прежде уместно привести одно методологическое замечание.
Вещи можно рассматривать как минимум двумя способами: наблюдая за ними и читая их. Если вещи рассматривать, то они предстают перед нами как феномены. В случае со свастикой, к примеру, мы увидим две пересекающихся планки, загнутые на концах. Если же прочитывать вещи, то предполагается, что они что-то означают, а читающий предпринимает попытку расшифровать это значение. (Пока мир виделся людям как книга, natura libellum, и пока предпринимались попытки эту книгу расшифровать, непредвзятое естествознание было невозможно. С тех пор как люди начали наблюдать за миром вместо того, чтобы читать его, он утратил смысл.) Если же попытаться прочесть свастику, то мы увидим четыре отходящих
