Михаил Заборов - История крестовых походов в документах и материалах
...Однажды Танкред[318], первый властитель Антиохии после Маймуна[319], пошел против нас[320]. Мы сражались, а потом заключили перемирие. Танкред прислал гонца, желая получить лошадь одного слуги моего дяди Изз ад-Дина, да помилует его Аллах. А это была отличная лошадь. Мой дядя послал ее Танкреду с одним из наших товарищей, курдом, которого звали Хасанун, чтобы он принял участие в скачке перед Танкредом на этой лошади. Это был один из наших доблестных всадников, юноша приятной внешности, стройный станом; он скакал и опередил всех пущенных лошадей. Он явился к Танкреду, и франкские рыцари стали осматривать его руки и восхищаться его юностью и стройностью. Они убедились, что он доблестный всадник.
Танкред одарил его богатыми подарками, и Хасанун сказал ему: «О господин мой, я прошу у тебя обещания оказать мне милость — отпустить меня на свободу, если ты когда-нибудь захватишь меня в сражении». Танкред дал ему это обещание. Так, по крайней мере, полагал Хасанун, потому что франки говорят только по-франкски, и мы не понимаем, что они говорят. После этого прошел год или больше, и время перемирия истекло. Танкред пошел на нас во главе антиохийского войска[321] и мы сражались у стен города. Наша конница вступила в бой с передовыми отрядами франков. Некий Камиль аль-Маштуб, наш сотоварищ курд, бился особенно яростно. Он и Хасанун соперничали в доблести. Хасанун был с моим отцом, да помилует его Аллах, и сидел на какой-то кляче, ожидая, пока слуга приведет ему лошадь от коновала и принесет кольчугу. Слуга запоздал, и Хасануна стали волновать удары копьем Камиля аль-Маштуба. Наконец он сказал моему отцу: «О господин мой, прикажи дать мне хотя бы легкие доспехи». — «Вот стоят мулы, нагруженные оружием, — отвечал отец. — Что тебе годится, то и надень». Я стоял в это время сзади отца. Я был еще мальчиком[322] и впервые в этот день видел сражение. Хасанун осмотрел кольчуги, уложенные в кожаные мешки и нагруженные на мулов, но ни одна не подходила ему. А он горел желанием выйти в бой и действовать так же, как Камиль аль-Маштуб. На своей кляче он двинулся вперед, не надев доспехов. Один франкский рыцарь преградил ему дорогу и ударил его лошадь по крупу. Она, закусив узду, умчала Хасануна в самую середину франкского лагеря. Франки захватили Хасануна в плен и подвергли его разнообразным мучениям. Они хотели выколоть ему левый глаз, но Танкред, да проклянет его Аллах, сказал им: «Выколите ему правый глаз, чтобы он не мог ничего видеть, когда будет нести щит и закроет им левый глаз». Они выкололи ему правый глаз, как приказал Танкред, и потребовали с него тысячу динаров и караковую лошадь, принадлежавшую моему отцу. Это была лошадь породы хафаджи[323], одна из чистокровных прекрасных лошадей, и мой отец, да помилует его Аллах, выкупил его ценой этой лошади.
Из Шейзара в этот день выступило много пехотинцев. Франки бросились на них, но не могли выбить их с места. Тогда Танкред разгневался и сказал: «Вы — мои рыцари, и каждый из вас получает содержание, равное содержанию ста мусульман. Это „сердженды“[324] [он разумел пехотинцев], и вы не можете выбить их с этого места!» — «Если бы не это, мы бы их затоптали и перекололи копьями». — «Лошади мои, — сказал Танкред,— всякому, у кого будет убита лошадь, я заменю ее новою». Тогда франки несколько раз атаковали наших пехотинцев, и семьдесят лошадей у них было убито, но они не могли сдвинуть наших с места...
...Я часто ездил к королю франков[325] во время перемирия между ним и Джемаль ад-Дином Мухаммедом ибн Тадж аль-Мулуком[326], да помилует его Аллах, из-за долга моему отцу, да помилует его Аллах, лежавшего на короле Балдуине[327], отце королевы, супруги короля Фулько, сына Фулько[328]. Франки сгоняли ко мне пленных, чтобы я их выкупил, и я выкупал тех из них, кому Аллах облегчал освобождение. Один из франков, дьявол по имени Кильям Джиба[329], выехал на своем корабле повоевать и захватил судно с магрибинскими паломниками, которых было около четырехсот душ мужчин и женщин. Ко мне приходили все новые пленные с их владельцами, и я выкупил тех, кого был в состоянии выкупить.
...У Кильяма Джиба оставалось тридцать восемь пленных, и среди них была жена одного из тех, кого великий Аллах освободил моими руками. Я купил ее у Кильяма, но не мог тогда заплатить за нее. Теперь я поехал к нему, да проклянет его Аллах, и сказал ему: «Продай мне еще десять из них». — «Клянусь истиной моей веры, — ответил он, — я продам только всех вместе». «У меня нет с собой денег, чтобы заплатить за всех, — возразил я. — Я куплю часть их, а в следующий раз куплю остальных». Но он ответил: «Я продам тебе только всех сразу», и я уехал, а Аллах, да будет ему слава, предопределил всем убежать в ту же ночь. Жители деревень вокруг Акки все были из мусульман, и когда к ним приходил пленный, они прятали его и доставляли в области ислама. Этот проклятый преследовал их, но ни один из них не попался ему в руки, и Аллах, да будет ему слава, благодетельствовал их освобождением.
...Антиохия принадлежала дьяволу из франков по имени Рожер. Он отправился в паломничество в Иерусалим, властителем которого был принц Балдуин[330]. Балдуин был старик, а Рожер — юноша. Он сказал Балдуину: «Заключим такое условие: если я умру прежде, чем ты, Антиохия будет твоя, а если ты умрешь раньше меня, Иерусалим будет принадлежать мне». Они заключили такой договор и обязали им друг друга.. Аллах великий предопределил, чтобы Наджм ад-Дин Иль-гази ибн Артук[331], да помилует его Аллах, встретил Рожера у Баданиса в четверг пятого числа первой джумады пятьсот тринадцатого года[332]. Он убил его и перебил все войско, и в Антиохию вошло не больше двадцати человек из его бойцов. Балдуин отправился в Антиохию и вступил во владение городом.
Через сорок дней он дал бой Наджм ад-Дину... Второе сражение между ними шло с равным успехом. Отряды франков разбили отряды мусульман, а отряды мусульман разбили отряды франков; и с той, и с другой стороны было много убитых. Мусульмане взяли в плен Роберта, властителя Сыхьяуна[333] и Балятунуса[334] и всей соседней области. Роберт в то время был другом атабека Тугтегина, властителя Дамаска, и действовал заодно с Наджм ад-Дином Ильгази, когда тот соединился с франками в Апамее при приближении восточного войска под начальством Бурсука ибн-Бурсука[335]. Этот Роберт «прокаженный» сказал тогда атабеку Тугтегину: «Не знаю, как оказать тебе гостеприимство. Я отдаю тебе во власть мою страну. Пошли твоих всадников, пусть они проедут по ней и возьмут себе все, что найдут там, лишь бы не брали людей в плен и не убивали вьючных животных, а деньги и урожай пусть будут им, они могут их забрать с моего позволения».
Когда Роберт был взят в плен, атабек Тугтегин участвовал в сражении, помогая Ильгази. Роберт сам назначил за себя выкуп в десять тысяч динаров. «Отведите его к атабеку, — приказал Наджм ад-Дин, — может быть он испугает Роберта и тот назначит за себя больший выкуп». Роберта отвели к атабеку, который сидел в своей палатке и пил. Увидев приближавшегося Роберта, он встал, заткнул за пояс подол своего платья, взял меч и, выйдя к Роберту, отрубил ему голову. Ильгази послал к нему гонца, упрекая за это, и говорил: «Мы нуждаемся в каждом динаре для уплаты туркменам, а этот назначил за себя выкуп в десять тысяч динаров. Я послал его к тебе, думая, что ты испугаешь его и он увеличит свой выкуп, а ты убил его». — «Я не умею лучше пугать, чем так», — отвечал атабек.
Тогда Антиохией стал владеть Балдуин, принц. Он был многим обязан моему отцу и дяде, да помилует их обоих Аллах. Когда он был взят в плен Нур ад-Даула Балаком[336], да помилует его Аллах, а после убийства Нур ад-Даула перешел к Хусам ад-Дину Тимурташу ибн Ильгази[337], тот отправил его к нам в Шейзар, чтобы мой отец и дядя, да помилует их обоих Аллах, оказали посредничество в получении за него выкупа, и они хорошо обращались с ним. Когда Балдуин получил власть[338], на нас лежал долг властителю Антиохии. Балдуин охотно сложил его с нас, и наши дела с Антиохией пошли успешно.
И вот, когда Балдуин находился в таком положении и у него был послом наш товарищ, к Сувайдии[339] однажды приплыла лодка, в которой был юноша в лохмотьях. Он явился к Балдуину, и тот узнал в нем Ибн Маймуна[340]. Балдуин вручил тогда юноше власть над городом, а сам ушел и разбил свои палатки в окрестностях... Впоследствии Балдуин вернулся в Иерусалим.
...Народ перенес от этого дьявола Ибн Маймуна великие бедствия. Однажды он пошел на нас с войсками и стал лагерем. Мы сели на коней и построились против франков, но ни один из них не пошел на нас, и все оставались в своих палатках. Мы стояли на пригорке и смотрели на них; между нами была река аль-Аси. Мой двоюродный брат Лейс ад-Даула Яхья ибн Малик ибн Хумейд, да помилует его Аллах, спустился с этого пригорка и направился к реке. Мы думали, что он хочет напоить свою лошадь, но он переправился через реку около отряда франков, стоявшего близ палаток. Когда Лейс ад-Даула приблизился к франкам, к нему подскакал один из рыцарей. Оба противника бросились друг на друга, но каждый из них уклонился от удара другого. Тогда я поспешил к сражавшимся с моими молодыми сверстниками. Франкский отряд отступил, а Ибн Маймун сел на коня вместе с войсками, и они ринулись вперед, словно поток. Лошадь нашего товарища была ранена.
