Борис Головкин - По дедовским рецептам
Не стремясь осветить здесь богатую историю садово-паркового строительства в нашей стране, упомянем лишь, что под влиянием западных канонов в начале XVIII века в наших городах и пригородных поместьях появились регулярные сады и парки с геометрически правильной планировкой. Но уже в конце того же столетия регулярный стиль начал сменяться «натуральным», пейзажным или ландшафтным, в котором преобладало стремление гармонично сочетать особенности природного рельефа, естественной растительности и воды с посадками, аллеями и дорожками. Увлечение ландшафтной планировкой даже привело к коренному преобразованию многих живописных регулярных парков.
Если Кремлевские сады служили, так сказать, для утехи, то другой сад, который царь Алексей Михайлович начал создавать под Москвой в селе Измайлове в 1666 году, мыслился как первый экспериментальный участок. На нем не только собиралось все лучшее, что существовало тогда в сельскохозяйственном обиходе средней России, но и отрабатывалась новая для того периода агротехника.
Сад закладывался по плану, который предусматривал разведение как лекарственных, технических, пищевых, так и декоративных растений. Кроме того, при царской усадьбе был разбит небольшой декоративный сад с регулярной планировкой и, по-видимому, с фонтаном, поскольку впоследствии, при устройстве Петергофского парка, Петр I часть подводящих воду труб вывез туда из Измайлова.
Посадки в Измайлове занимали более 16 десятин. Царь сам принимал участие в составлении плана отдельных участков, которые тоже носили названия садов или огородов: Виноградный сад, Грушевый, Сливной, два Вишневых сада, Овощной и Круглый огороды, Просяной сад. Уже по их именам в какой-то степени можно судить о том, что здесь выращивали. Так, в Виноградный сад уже при его закладке была доставлена лоза из Киева и Астрахани, а позднее — из Чугуева и с Северного Кавказа. Мало того, из Астрахани привезли в Измайлово также около 200 пудов «виноградной и арбузной земли». Для ухода за посадками из Киева был выписан виноградный садовник старец Филарет, которого поселили недалеко от Измайлова, в Чудовом монастыре. Он стал, как бы теперь сказали, главным специалистом этого сада. Виноград при зимнем укрытии рогожами плодоносил, и посадки его, неоднократно подновляемые, просуществовали почти четверть века. В одном из дошедших до нас документов упомянут «виноград измайловский в патоке с чети (четверть. — Авт.) ведра». Опыт просяного сада, занимавшего 4,5 четьи (17,35 гектара), показал, что просо, которое до этого под Москвой не выращивали, успешно может здесь возделываться. Круглый, или Аптечный, огород предназначался для разведения лекарственных растений — кошачьей мяты, иссопа, руты, чабера, шалфея, «клопца», «романа».
Но планы Алексея Михайловича шли гораздо дальше. По его замыслу садовники должны были испытать здесь финиковое дерево, миндаль, арбузы, дыни бухарские и «трухменские», тыквы — «долгошеи», «бумажное дерево» (хлопок?), астраханский перец, кавказский кизил, венгерские груши-дули. Особенно хотелось царю развести в Измайлове тутовые деревья и кормить на них шелковичных червей, дающих шелковые коконы. Случай подвернулся в 1672 году, когда Алексею Михайловичу «челом ударил персидские земли армянин Григорий Лусиков шкатулкою с червями, от которых шелк родится». Дело, однако, осложнилось, поскольку тутовое дерево (шелковица) расти в Измайлове никак не желало, обмерзая до земли. И тогда царь велел сыскать такого человека, «хто б умел завесть и червей кормил таким кормом, который бы был подобен туту, или из тутового дерева бил масло (сок. — Авт.), и, в то масло иных дерев лист или траву обмакивая, кормить червей и за помощию Божиею завесть шолк на Москве». Мысль интересная, но история, к сожалению, не сохранила для нас результат опыта: удалось ли обмануть шелковичных червей, заставив их есть этакий суррогат тутового листа.
Неоднократно пытался царь вырастить в Измайлове и хлопок. Весной 1670 года там были высеяны семена хлопчатника, привезенные царским садовником Ф.Г. Аносовым с Терека, затем семена выписали уже из Астрахани, но эти начинания не увенчались успехом.
Наказы о присылке семян и живых растений шли из Москвы по разным областям России и за границу. Царскому комиссионеру Гебдону: « … дерев немецких мерою по сажени». Послам в Англии Прозоровскому и Желябужскому: «Семен всяких, которые, чаять, на Москве взойдут из земли». Подьячим и сокольникам, посланным в Симбирск, Астрахань, на Терек: «Выбирать деревье саме доброе, чтобы от них нынешним летом плод был». Астраханец Иван Савельев был специально послан «за море» для покупки «заморских семей, дерев и трав».
В приказных книгах сохранилась опись урожая, снятого в измайловских садах в 1676–77 годах. В частности, к царскому столу поступило 65400 огурцов, 93 ведра смородины черной, 68 — красной, 11 — белой, 19 ведер малины, 3938 яблок и 1648 дынь Удивляет сравнительно малое число яблок и, наоборот, относительно большое количество дынь. Да и вообще удивителен сам факт разведения дынь под Москвой. Пожалуй, и сегодня найдутся лишь единицы любителей-садоводов, которые могут похвастаться тем, что успешно разводят на своих подмосковных участках дыни.
А вот триста лет назад эти душистые и сладкие плоды не слыли здесь за диковинку. Кстати, и они сами, и методы их разведения подробно описаны. Снова обратимся к свидетельствам побывавших в России иностранцев. Например, хорошо известно упоминание Адама Олеария о дыне весом в пуд, которую ему подарили при отъезде из Москвы в 1643 году. «Московские дыни, — отмечает Олеарий, — весьма велики, вкусны и сладки, так что их можно есть без сахара». Того же мнения английский путешественник Флетчер, который сравнивает этот плод с тыквой, но только слаще и приятнее вкусом.
Как же появлялись на свет такие необыкновенные для этих широт дары огорода? Предоставим слово тому же Олеарию, который наиболее точен в своих подробных описаниях московского быта: «В садке и уходе за дынями у русских имеются свои собственные выгодные приемы… Они мягчат семя в парном молоке, а иногда и в отстоявшейся дождевой воде, прибавив к ней старого овечьего помета. Затем на земле устраиваются из смешанных лошадиного навоза и соломы удобренные гряды в два локтя. Сверху покрываются они хорошей землей, в которой они устраивают неглубокие ямы шириной в пол-локтя. В середину садят они зерно, чтобы не только тепло снизу, но и собранный со всех сторон жар солнца согревал и растил семя. Ночыо покрываются эти гряды от инея и мороза крышками, сделанными из слюды. Временами крышки эти остаются и днем. После этого они обрезают отросшие в стороны ветви, а иногда и концы побегов. Таким образом прилежанием и уходом своим они помогают росту».
Эта цитата говорит нам о многом. Во-первых, о предпосевной обработке семян — намачивании с одновременным использованием удобрений — овечьего помета, а также, надо полагать, микроэлементов и витаминов, содержащихся в молоке. Затем само устройство так называемых паровых гряд, или иначе, дынников, прообраза современных парников на органическом топливе (тепло разлагающегося навоза). Конечно, покрышки из слюды — это не стеклянные рамы, да и стоимость их была далеко не каждому по карману, но все-таки… И, наконец, упоминание об удалении излишних побегов, то есть о приеме, который впоследствии получит название чеканки (у хлопчатника, винограда) или пасынкования (у томатов, табака и других растений). И все это, вероятно, появилось задолго до сообщения Олеария, скорее всего, не позднее первой половины XVI века, поскольку упоминания о паровых грядах встречаются еще у Герберштейна, описавшего Москву 1517–1526 годов, и в «Домострое» XVI века.
Вообще же, дыни на Руси появились еще раньше. В новгородской рукописи, датируемой примерно 1200 годом, говорится: «Овощь же патриархов всякии: дыни, и яблоки, и груши держат в клядези (колодце. — Авт.) повержено ужищем в кошницы» (то есть на веревке в корзине. — Авт.). Значит, в XIII веке о дынях знали, а может быть, и выращивали их.
Поскольку речь зашла о первых, пусть примитивных, парниках, уместно проследить их дальнейшее развитие. Вспомним, что капуста на Руси — культура старая, и успешное разведение ее в средней полосе трудно представить себе без предварительного выращивания рассады или без паровых гряд, подобных дынникам. И действительно, в обиходнике подмосковного Иосифо-Волоколамского монастьфя есть записи о том, что в начале XVII века монахи покупали капустную рассаду у крестьян в соседних деревнях. А вот как ее выращивали в сооружениях, описанных Андреем Мейером, составителем одного из первых (1781 год) ботанических справочников. На огороде ставили сруб»от земли аршина на три (чуть более двух метров. — Авт.) вышиною», куда насыпали землю, смешанную с навозом. В этом, несколько необычном, «высотном» парнике всходы капусты на ночь укрывали рогожами от заморозков.
