Некрофилия: психолого-криминологические и танатологические проблемы - Юрий Миранович Антонян
Древние люди ощущали связь смерти с жизнью. Иштар, центральное женское божество в аккадской мифологии, богиня жизни и плодородия, войны и распри, решает посетить свою сестру Эрешкигаль, богиню смерти и бесплодия. С Иштар, прокладывающей себе путь через врата в подземный мир, срывают платья и одежды. Нагая и беспомощная, она наконец приходит к Эрешкигаль, которая не мешкая предает ее смерти. Без Иштар плодородию на Земле приходит конец, и боги вскоре замечают ее исчезновение. Эа создает прекрасного евнуха Аснамира, который хитростью вынуждает Эрешкигаль оживить Иштар и отпустить ее.
Аналогичный миф имеется в древнегреческой мифологии. Одна из наиболее почитаемых фигур древнегреческого пантеона Деметра, богиня плодородия и земледелия (сестра и супруга Зевса), теряет свою дочь Персефону, похищенную Аидом, который сделал ее своей женой, Деметра горюет о дочери, на Земле наступает голод, гибнут люди, и Зевс приказывает вернуть Персефону матери. Однако Аид дает Персефоне вкусить гранатовое зернышко, чтобы она не забыла царство смерти. Две трети года дочь проводит с матерью, и вся природа расцветает, плодоносит и ликует; одну треть года Персефона посвящает Аиду. Нетрудно догадаться, что эта треть — зима. Греки не мыслили возрождения растительного мира вне его предварительной и неизбежной смерти. Существовала тайная связь между живым и мертвым, физическое и духовное очищение.
М. Элиаде считал, что в качестве профанного занятия и в качестве культа земледелие соприкасается с миром умерших на двух различных уровнях. Первый уровень — хтонический, ибо лишь семена и покойники попадают в «подземное» измерение. Второй — управление плодородием, жизнью, которая сама себя воспроизводит. Этим «ведает» земледелие, а мертвецы имеют прямое отношение к таинству возрождения, к циклу Творения, к неистощимости плодородия. Подобно семени, покоящемуся в лоне Земли, мертвецы также ожидают возвращения к жизни в новом обличье, вот почему они подбираются так близко к живым, особенно в моменты высшего жизненного напряжения во время праздника плодородия, когда через ритуалы и оргии люди будят, высвобождают и возбуждают производящие силы природы. Души мертвецов тянутся к любому проявлению биологического сверхизобилия или избытка органического начала; ведь каждое такое «переливание жизни через край» компенсирует их собственную «бедность» и бросает их в водоворот жизненного начала, изобилующий неограниченными возможностями.
Именно эту концентрацию жизненной энергии призван олицетворять пир всей общины, и поэтому ни одно сельскохозяйственное празднество и, соответственно, ни одни поминки не обходятся без такого пиршества со всеми его излишествами. Некогда подобные трапезы устраивались в непосредственной близости от могил, чтобы мертвецы могли вкусить от изобилия жизни, подошедшей к ним вплотную. В Индии мертвецам приносили в жертву преимущественно бобы, так как они считались также возбуждающим средством. В Китае супружескую постель помещали в самом темном углу, где хранились семена, и обычно над тем самым местом, где были захоронены умершие. Связь между предками, урожаем и половой жизнью была столь тесной, что три эти культа часто сливались в один. Для северных народов святки — празднество одновременно в честь умерших и плодородия, жизни; поэтому в святки и затевали самые разгульные пиршества, и устраивали свадьбы, и ухаживали за могилами.
По мнению М. Элиаде, во время этих празднеств умершие лично принимают участие в ритуалах живущих. В Швеции женщины хранят в узелке с предметами, которые будут похоронены вместе с ними, кусок от своего свадебного пирога. Соответственно, и в Скандинавии, и в Китае женщин хоронят в их свадебных нарядах. «Почетная арка», воздвигаемая на пути новобрачных, идентична арке, воздвигаемой на кладбище, через которую проносят покойника. Даже рождественскую елку (а первоначально на Севере — дерево, на котором оставлены лишь верхние листья, Майское дерево) и ту использовали и на свадьбах, и на похоронах. Можно также упомянуть посмертные «браки», проистекающие из желания поместить умерших в максимально «жизненные» условия и предоставить им все возможности для возрождения.
Если умершие изо всех сил стараются приобщиться к жизни и к развитию мира живых, то живые столь же остро нуждаются в защите со стороны умерших своих семян и своего урожая. Несмотря на то что Мать-Земля (или Великая Богиня плодородия) одинаково охраняет и покойников, и посевы, умершие в некотором смысле стоят ближе к человеку, и именно их земледелец умоляет благословить и поддержать его труды. (Нужно заметить, что черный цвет — цвет как земли, так и мертвецов.) Гиппократ сообщает нам, что именно благодаря духам умерших семена прорастают и дают почки, а автор «Геопоники» уверяет, что ветры (души умерших) вдыхают жизнь в растения и во все остальное. В Аравии последний сноп («Старика») сжинает сам хозяин поля; затем он закапывает его в могилу, молясь о том, чтобы пшеница возродилась от смерти к жизни»; Бамбара, опустив покойника в могилу и готовясь зарыть ее, молятся так: «Да будут ветры, которые дуют с севера и юга, с востока и запада, благосклонны к нам. Пошли нам дождь! Дай нам обильный урожай!» Финны при севе закапывают в землю кости (которые они берут с кладбища и возвращают обратно после жатвы) или вещи какого-нибудь покойника. Если ни того ни другого не достать, они довольствуются землей с кладбища или перекрестка, через который проносили покойника. Немцы вместе с семенами разбрасывали по полю либо землю со свежей могилы либо солому, на которой кто-нибудь умер. Урожай защищают змеи, считающиеся прежде всего символом смерти. Весной, в начале сева, мертвым приносили жертвы, умоляя их защищать урожай и заботиться о нем[24].
Жизнь живых и жизнь мертвых теснейшим образом связаны друг с другом: это обычаи и традиции, наследование общечеловеческой морали, почитание первопредков и т. д. У древних людей, как отмечает М. Элиаде, духи растений и их роста, исходно обладавшие хтонической природой, изменялись до неузнаваемости под воздействием мира умерших. В архаической Греции как прах покойников, так и зерно помещали в глиняные сосуды; восковые свечи приносились в жертву и богам подземного мира, и богам плодородия; Феронию называли dea agrorum sive inferorum (Богиня полей или подземного мира); Дурга, Великая Богиня плодородия, которой поклонялись
