Грамматические вольности современной поэзии, 1950-2020 - Людмила Владимировна Зубова

Инфинитив, приставленный к стене.

Твой мальчик, мама, вырастет большой?

На небе звёзды, на земле химеры,

Ремонт в ночи, русалка на сосне.

Я метрополитен. Мне хорошо.

Сердца как есть в огне: весенний май,

Июльский осень, радуга, пейот.

Кругом враги, войнушка и Чапаев:

Войнушка ждёт, ныряется Чапай,

Ворона любит сыр. Моряк плывёт.

Ирина Шостаковская. «Инфинитив, приставленный к стене…» [747].

В ситуации, описанной Ириной Шостаковской, ребенок воспринимает сцену гибели Чапаева искаженно, как игру, подобную игре «в войнушку». К тому же, при повторном просмотре фильма, утонувший Чапаев как будто воскресал и вновь погружался в воду. Здесь прослеживается ассоциативная связь и с просторечной формой играется, характерной для детской речи. Возможно, в глаголе ныряется проявляется значение действия, сосредоточенного в сфере субъекта, значение личной заинтересованности субъекта в действии (см.: Карцевский 2000: 55).

Тот же смысл замкнутости действия в сфере субъекта наблюдается в следующих контекстах, в первых двух из них он подкрепляется местоимениями сам себе, само:

На спине груз,

это – груз Муз.

Сам себе я врусь,

пополам рвусь.

Сергей Петров. «В голове – муть…» [748] ;

Колдуну нужна жена, он устал так жить, один,

<…>

рот раскрыт хрипит молчву, волчьи паузы поет,

все идет не почему, наобратно наперед,

безобратно предназад, происходится само

Давид Паташинский. «Колдун» [749] ;

нечаянным временем немолодой шлимазл,

проходя по оффису в поисках чебурашек,

отмечает кипящую в голове мысль,

и мозговой орешек

лопается, в голосе распускается злой хорей,

народ безмолвствуется, птицы летят поодаль,

это, чтобы вы знали, рай,

ангелов пьяная удаль

Давид Паташинский. «нечаянным временем немолодой шлимазл…» [750] ;

Не спи меня Не усыпай меня

Я сам заснусь засунусь в сновидéнье

в снови́денье я высуну со дня

и поведу за ручку наблюденье

Владимир Строчков. «Сын снов» [751] ;

Ничего мне так не надо,

Ничего мне так не нужно,

Как гулять с тобой по саду

Органично, ненатужно.

<…>

И волос твоих коснуться,

И как контур возбудиться,

И забыться, и уснуться,

И вовек не разбудиться.

Игорь Иртеньев. «Ничего мне так не надо…» [752] ;

Жил я тихо поживался

В кулинарию ходил

И по мере слабых сил

Очень многим убивался

Но под вечер восходил

На седьмой этаж свой Грозный

Все что вместе – стало розно

Все что розно – во един

   Некий

   Сплелось

Под взглядом моим в дали голубой мной

прозревающим прозреваемой.

Дмитрий Александрович Пригов. «Жил я тихо поживался…» [753].

Следующий пример любопытен контрастным стилистическим фоном авторского возвратного глагола:

Я по Невскому гулялся

С майне спаниель Тузик.

В атмосфере раздавался

Радиомузик.

Владлен Гаврильчик. «Я по Невскому гулялся…» [754].

В последнем из этих примеров ненормативно возвратный глагол, стилистически маркированный как разговорно-просторечный, помещен в макаронический контекст, демонстрирующий и языковую, и поведенческую раскованность. Парадигматической мотивацией здесь можно предполагать рефлексивные синонимичные глаголы прогуливаться, шляться, шататься.

А в стихотворении Александра Левина действие, обозначенное возвратными неологизмами, вовсе не замкнуто в сфере субъекта и не обозначает заинтересованности субъекта: на эту незаинтересованность указывает наречие ненамеренно:

Торчучелко липучее

из книжечки про мальчика,

который к той торчучелке

прилипся ненамеренно.

<…>

здоровался, здоровался,

подрался и прилипнулся.

Александр Левин. «Торчучелко липучее…» [755].

Системно обусловленной мотивацией в этом случае можно считать смысловую близость словоформ приклеился, прицепился. Помимо языковой игры с возвратностью, здесь наблюдается игра вариантами, системно допустимыми в этом глагольном классе: прилипся и прилипнулся при нормативном прилип, отсутствующем в тексте.

В другом тексте Левина можно наблюдать изобразительность действительного причастия, удлиненного возвратным суффиксом:

Только вишни и шиповник мы на даче оставляем,

всю смородину трёхцветную,

всю сирень кордебалетную,

весь ветвящийся, ползущийся

вьюн густой двояковьющийся —

диковатый виноград

и бесноватый огурец.

Александр Левин. «Буколюшки на переезд с дачи» [756].

Здесь представлена мотивация неологизма ползущийся узуальными, контекстуально синонимическими причастиями ветвящийся и вьющийся. Изобразительность усиливается и морфологическим повтором причастных форм, и аллитерацией – повтором звука [щ]: ветвящийся, ползущийся <…> двояковьющийся.

У Марии Степановой встречаем:

Болельщики выходят на причал.

В удоль реки стоятся телескопы,

Как пушки, на холмы наведены

И видеть неизбежно, как печать.

Как перспектива, уводяща опыт

В теснины сна, в подбрюшье седины.

Мария Степанова. «Зачем, уплыв спасительным буйком…» / «20 сонетов к М» [757].

Возможно, на фоне нормативного стоят такое слово– или формоупотребление представляет собой некий аналог глаголам типа белеться. О подобных глаголах В. И. Чернышев писал: «формы с -ся показывают то, что представляется нашему зрению издали» (Чернышев 2010: 159). Вместе с тем наличие в русском языке узуальных приставочных глаголов застояться, устояться, отстояться, настояться побуждает воспринимать глагол стояться как потенциальный член этого словообразовательного гнезда.

У Давида Паташинского имеется аналогичное употребление глагола со значением положения в пространстве:

то у них дождь понимаешь как мальчик ссытся

то потеплеет так что висишь разбитый

в толстой петле глагола а где висеться

дал бы вам всем наотмашь а может статься

и улетел бы как мерзкая злая птица

дергая мышцей где раньше сердце

Давид Паташинский. «этой весне быть бы как суке плоской…» [758].

Во многих стихах представлена неузуальная возвратность глаголов звучания:

осень шепчется, шуршится белесо,

озирается, свернув себе шею.

Осень, что это? Очнись, полюбуйся:

у акации рожок пахнет сладко

Надя Делаланд. «Облик осени сквозит в ветках неба…» [759] ;

Так жук зеленый, в шерсти негустой,

забытый в коробкé сто лет на даче,

шуршится серой, серной пустотой,

вербальной предоставленный удаче.

Игорь Булатовский. «Квадратики» [760] ;

Девочка уже обнимает других во снах о любви, не льнет

         к твоему плечу.

Девочка уже умеет сказать не «нахрен», а спасибо большое, я,

         кажется, не хочу.

Девочка – была нигдевочкой, стала женщиной-вывеской

         «не влезай убьет».

Глядишь на нее, а где-то внутри скрежещется: растил котенка,

         а выросло ё-моё.

Точнее, слава богу