Достоевский в ХХ веке. Неизвестные документы и материалы - Петр Александрович Дружинин
Явное нежелание ставить вопрос о недостатках данного издания и дать место критической статье на эту тему было проявлено также гл. редактором «Нового мира» т. Твардовским, хотя такая статья была заказана мне, а по написанию одобрена заместителем гл. редактора т. Тарасенковым.
Таким образом, получается некий «заговор молчания» вокруг тех ошибок, которые имеются в новом собрании сочинений Горького.
По-видимому, без соответствующих указаний наши органы печати не будут публиковать статей, в которых отмечаются недостатки в подготовке Институтом мировой литературы нового издания сочинений Горького.
Поэтому я решил направить статью свою на Ваше рассмотрение. Был бы счастлив, если бы Вам когда-либо удалось прочитать ее. И в случае, если замечания, которые я делаю по поводу указанного издания, будут признаны в какой-то степени существенными, прошу решить вопрос о возможном напечатании статьи.
И. Зильберштейн
кандидат наук
член редколлегии «Литературного наследства»[424].
При обращении была приложена не напечатанная «Новым миром» статья И. С. Зильберштейна «Новое издание произведений Горького»[425], где наряду с действительными упущениями собрания сочинений мы видим и такие, которые инспирированы самим аппаратом ЦК, – например, купюры даже без отточий. Впрочем, сам тон этой рецензии обвинительный, а мелкие ошибки текстологов под пером И. С. Зильберштейна превращаются в политические, как в случае с повестью «Мать», где, по его словам, «испорченный текст, искажающий один из главных эпизодов эпического произведения, напечатан тиражом в 300 тысяч экземпляров»; кроме того, И. С. Зильберштейн сообщает о том, что редакторы собрания заняли «глубоко неверную позицию», сократив комментарии, тогда как в случае с одной из «Русских сказок» необходима отсылка к статье И. В. Сталина «Беспартийные чудаки». Завершал же он цитатой:
«У Максима Горького – говорил В. М. Молотов в речи, произнесенной на траурном митинге 20 июня 1936 г. на Красной площади, – много миллионов читателей-поклонников. Ряды их будут еще долго расти и расти». Вот почему всякая ошибка в композиции или в составе издания, в примечаниях к тексту или в самом тексте наносит изданию серьезный ущерб.
4 февраля 1953 года состоялось заседание Секретариата ЦК под председательством Г. М. Маленкова, где вопрос был рассмотрен (прот. 10, п. 245 – «Письмо И. Зильберштейна») и принято постановление «Поручить т. т. Михайлову Н. А., Суслову М. А. и Кружкову В. С. разобраться в этом деле и доложить свое заключение и предложения»[426]. Судя по тому, что один из экземпляров постановления был направлен А. Н. Поскребышеву, Сталин лично интересовался этим вопросом. Но события марта 1953 года не позволили состояться оргвыводам в отношении тех, кто так халатно отнесся к делу издания собрания сочинений великого пролетарского писателя.
Вопрос же принял даже международный резонанс: когда в мае 1953 года директор Института мировой литературы им. Горького И. И. Анисимов посетил Восточную Германию, то разговор зашел и об этом собрании сочинений:
Исключительный интерес вызывает выходящее в Советском Союзе тридцатитомное собрание сочинений А. М. Горького и предстоящие новые издания немецких классиков.
Все относящееся к Горькому передовые немцы принимают близко к сердцу, и сейчас группа исследователей занимается собиранием материалов, связанных с пребыванием Горького в Германии, стремясь послужить этой работой делу дружбы немецкого народа с народами Советского Союза.
В связи с новым изданием Горького немецких филологов интересуют вопросы, имеющие для них не только теоретическое, но и практическое значение: что признается за основной текст при издании писателя, как относиться к наличию нескольких вариантов одного и того же произведения? Стремясь искоренить текстологический произвол, исследователи немецкой литературы внимательно учитывают наш опыт[427].
И. С. Зильберштейн впоследствии, в эпоху оттепели, решил все-таки опубликовать эту рецензию. Она вышла в несколько отредактированном виде в «Литературной газете» под названием «Недостатки большого труда»[428]. В пространном оправдательном письме, которое тогда вынужден был написать в ЦК КПСС по поводу этой отповеди директор Института мировой литературы им. Горького И. И. Анисимов, указывается также обстоятельство, о котором И. С. Зильберштейн прекрасно знал:
Раздувая вопрос о купюрах и «пропусках», дискредитируя новое собрание сочинений Горького в глазах советских и зарубежных читателей, «Литературная газета» пользуется тем обстоятельством, что Институт, по понятным причинам, не может дать в печати разъяснений по этим вопросам.
Купюры были вызваны общей обстановкой тех лет, когда выходили соответствующие тома данного издания. Определенные куски текста в большинстве случаев все равно не могли быть в то время пропущены Главлитом. Институт ни одной купюры самовольно не сделал, а представлял соответствующие материалы в ЦК КПСС получал решающие указания[429].
Расскажем о другом случае – академическом собрании сочинений Н. В. Гоголя, изданием которого занимался Пушкинский Дом. Речь о событиях начала 1952 года, когда накануне пышного юбилея писателя (столетия со дня смерти) литературовед А. Л. Слонимский – сам текстолог, в прошлом ленинградец, – выступил на страницах «Литературной газеты» со статьей «О редакторском произволе»[430]. Касался Александр Леонидович лишь двух томов, напечатанных в 1937 и 1938 годах, а персональной критике был подвергнут текстологический подход И. Я. Айзенштока, Б. М. Энгельгардта и Н. Л. Степанова.
Вероятно, в 1952 году у А. Л. Слонимского были веские причины для того, чтобы не только порочить в газете издания пятнадцатилетней давности, но и склонять имена их редакторов; заметим, что ни один из них уже и ответить даже не мог – Б. М. Энгельгардт умер от голода в блокадном Ленинграде; равно умерли в блокаду и не имели возможности сказать слово в свою защиту титульные редакторы критикуемых А. Л. Слонимским томов академического издания – В. В. Гиппиус и В. Л. Комарович.
Отчасти эти события открывают нам «войну текстологов», то есть противостояние ученых Института мировой литературы им. Горького и Пушкинского Дома; именно эти события привели к тому самому «текстологическому совещанию» 1954 года.
Дело в том, что эта статья А. Л. Слонимского стала предметом обсуждения на заседании Секретариата ЦК ВКП(б) 31 января 1952 года. Руководство страны уже иначе повернуло проблему и разбирало вопрос «об извращениях, имеющих место в издании текстов Н. В. Гоголя», после чего сотрудники ЦК В. Кружков и В. Иванов подготовили записку по данному вопросу на имя Г. М. Маленкова, которая была разослана и другим секретарям ЦК, в том числе М. А. Суслову и Н. С. Хрущеву[431].
В этой записке сообщалось, что «в Отделе художественной литературы и искусства имеются материалы, свидетельствующие о безответственном, преступном отношении ряда работников к текстам писателей при подготовке их к изданию, что указывает на явное неблагополучие в текстологической науке». Критиковались работы ведущих текстологов: «Возьмем, например, книгу Б. Томашевского „Писатель и книга. Очерки текстологии“ (Изд. Прибой 1928)» – «В этой книге вопрос о подлинном, окончательном варианте произведения писателя освещен очень путанно и неверно», автор «делает потуги обосновать эту теорию критического отношения к текстам», но в действительности
в книге Б. В. Томашевского «теоретически» обосновывается необходимость текстологу выступать в роли критика текста, в роли соавтора, то есть, иначе говоря, оправдывается произвольное вмешательство редактора в текст автора. Подобного же рода «теория» развивается и в книге Г. Винокура «Критика поэтического текста» (М., 1927).
Пролагались и пути решения столь критического состояния:
Область текстологии в течение длительного времени не привлекала к себе внимания научной общественности и руководящих органов Академии наук СССР и оказалась запущенной. Необходимо в ближайшее время укрепить этот участок литературной науки свежими, новыми силами, поднять уровень работы текстологов, подвергнуть критике порочную практику отдельных текстологов и редакторов, очистить состав текстологов от лиц случайных и недобросовестных, утративших чувство ответственности за свою работу.
Именно в этой записке, которая учитывала мнение Гослитиздата, прокламировался принцип коллегиальности, который уже был применен при издании собрания сочинений Горького и будет применен впоследствии при подготовке собраний сочинений, в том числе и Ф. М. Достоевского.
Издание собрания сочинений Ф. М. Достоевского происходило в момент наиболее серьезных столкновений между ленинградской школой текстологии (основы которой заложены Б. В. Томашевским,
