Достоевский в ХХ веке. Неизвестные документы и материалы - Петр Александрович Дружинин
То, что Сталин хотя бы и по-своему, но проявлял внимание к изданию текстов художественной литературы, общеизвестно. Приведем строки из введения к монографии А. Л. Гришунина:
Обстановка идеологического диктата и культа Сталина породила бюрократическую систему усиленного конъюнктурно-перестраховочного редактирования и саморедактирования писателями текстов литературных произведений, исходя из некомпетентных и примитивных, вульгаризаторских представлений о литературе, что чрезвычайно запутало и осложнило текстологическую работу над произведениями современных писателей, создававшимися или переиздававшимися в это трудное время. Попытка войти в историю текста произведений даже самых ортодоксальных советских писателей – Фурманова, Фадеева, Гладкова, Н. Островского – обнаружила трагедию и порчу текстов почти всех их произведений на этой основе.
«Руководящие указания» на этот счет исходили от самого Сталина, которому, по свидетельству очевидцев, в качестве панацеи от реальных текстологических затруднений принадлежало такое наставление: «Давайте канонический текст».
Так родился термин «канонический текст» и его чрезмерное обожание.
24 марта 1953 года А. Фадеев обрушился в Союзе писателей на статью Н. К. Гудзия и В. А. Жданова «Вопросы текстологии», которая, как он писал, ревизует «государственные указания», «представляет собой замаскированную полемику с государственным требованием упорядочить издание классиков».
В этом «государственном указании» и заключалось всё дело. Оно несомненно вызывалось побуждениями цензурного порядка и было главным, если не единственным, двигателем внезапной и интенсивной текстологической «кампании» 50‑х годов. Обнаружилось неблагополучие в деле издания классиков – отчасти действительное, отчасти и мнимое, вызванное недовольством идеологических чиновников иными текстами классиков, звучавшими «не в струю». Критике подверглись издания сочинений Гоголя, Глеба Успенского, Демьяна Бедного… В мае 1954 года состоялось готовившееся с 1952 года всесоюзное совещание по вопросам текстологии.
Мероприятие, проведенное более чем через полгода после смерти «корифея всех наук», уже не выявило единой точки зрения, как на это рассчитывали. Ряд текстологов оспорили возможность применения в текстологии единого принципа «ненарушимости воли автора», отвергли понятие «канонический текст», как неправомерно категоричное; главным путем текстологии объявили изучение истории текста[418].
Хотя Андрей Леопольдович не приводит документов о влиянии аппарата ЦК на текстологию, линия партии прослеживается им точно; тем более, что он был свидетелем многих событий начала 1950‑х годов и одним из наиболее авторитетных специалистов послевоенной эпохи. И он, конечно, видел, что причина внимания партии к вопросам текстологии связана не столько с поиском «канонического текста» или разночтений, сколько с вопросами цензуры – возможности публикации каких-то текстов в принципе или же необходимости купюр в массовых изданиях. Но это давало возможность разрабатывать научные вопросы текстологии как таковые.
Из советских классиков, если говорить о классиках литературы, особенное внимание партии всегда было обращено на Горького. Каждое его издание обычно согласовывалось в ЦК, а выпуск собрания сочинений требовал не только партийного решения об издании в принципе, но и скрупулезного утверждения каждого тома аппаратом ЦК (с неминуемым снятием ряда текстов). Для разработки наследия классика ЦК ВКП(б) учредил в 1945 году Редакционную комиссию по архиву А. М. Горького, к которой в 1947 году присоединилась и Комиссия ЦК ВКП(б) по архиву А. М. Горького под председательством А. А. Фадеева; причем в 1949 году было принято еще одно постановление ЦК, которое предписывало публикацию архивных документов Архива А. М. Горького производить только с разрешения Секретариата ЦК, а на руководство обеих комиссий возлагалась «полная ответственность перед ЦК ВКП(б) за хранение и использование архивов»[419].
Чтобы понять идеологическую насыщенность текстологической работы, приведем с некоторыми сокращениями текст подготовленного под руководством М. А. Суслова[420] решения Политбюро ЦК ВКП(б) от 23 июля 1949 года «Об издании нового собрания сочинений М. Горького»:
ЦК ВКП(б) отмечает, что в издании сочинений М. Горького имеют место существенные недостатки.
По вине главным образом редактора И. Груздева в собраниях сочинений М. Горького допущены многочисленные отступления от горьковского текста; начальное число художественных произведений, публицистических и литературно-критических статей М. Горького не вошло в изданные собрания сочинений. Из опубликованных в печати произведений М. Горького объемом свыше восьмисот авторских листов в вышедшие собрания сочинений писателя включено не более четырехсот листов.
Крупные недостатки в издании сочинений М. Горького являются следствием того, что подготовку к печати сочинений писателя Гослитиздат отдал на откуп отдельным литературным работникам, не понимая, что издание классической литературы является делом большого политического значения, за которое должны нести ответственность государственные литературные организации. ЦК ВКП(б) осуждает подобную практику в работе издательства как порочную, наносящую вред советской культуре.
ЦК ВКП(б) постановляет:
1. В целях обеспечения широкого распространения произведений М. Горького среди читателей принять предложение президиума Академии наук СССР и Союза советских писателей СССР об издании нового собрания сочинений М. Горького объемом 30 томов по 25–30 печатных листов каждый том, тираж – 300 тыс. экз. Установить подписную цену за отдельный том – 12 рублей.
В новое собрание сочинений Горького включить художественные произведения (тт. I–XXII), литературно-критические и публицистические статьи (тт. XXIII–XXVII), а также избранные письма писателя (тома XXVIII–ХХХ), имеющие широкое общественное значение.
2. Отметить, как неправильную, практику издания произведений М. Горького, при которой подготовка к печати горьковских текстов передоверяется отдельным редакционным работникам.
Возложить ответственность за подготовку текстов произведений М. Горького для нового собрания сочинений, подбор и назначение составителей отдельных томов на Институт мировой литературы имени А. М. Горького Академии наук СССР. Обязать Институт мировой литературы имени А. М. Горького обеспечить такой порядок подготовки текстов произведений писателя к печати, который исключал бы возможность искажения его произведений[421].
Так что основное внимание редколлегии полного собрания сочинений Горького было направлено не столько на текстологию, сколько на идеологию, то есть на изъятие ряда произведений или их фрагментов по идеологическим мотивам (купюры). Для закрытого обсуждения Институтом мировой литературы было отпечатано специальное служебное издание – «Материалы к изданию нового собрания сочинений М. Горького» (подписано в печать 13 июля 1949), экземпляр которого отложился в архиве ЦК[422]. Обратим внимание лишь на те произведения, которые в своей «текстологической» части касаются высказываний Горького о Достоевском (с. 74, 80, 157). Приводим их в соответствии с таблицей этого печатного экземпляра:
Аппарат ЦК зорко следил за тем, чтобы «текстология» собрания сочинений Горького соблюдалась. Этому имеется объяснение: от вскрытых критикой «идеологических ошибок» могли бы пострадать и сотрудники редколлегии, и их начальство, и сотрудники ЦК. Причем беда обычно приходила неожиданно, и не от высокого партийного руководства: много чаще находились деятели литературы, которые привлекали внимание власти к «ошибкам». Так случилось и с упомянутым собранием сочинений Горького, однако оргвыводам в отношении редколлегии помешала смерть Сталина. Незадолго до его кончины известный литературовед, член редколлегии серии «Литературное наследство» И. С. Зильберштейн, некогда уже обращавшийся к вождю с личными письмами[423], направил ему в январе 1953 года еще одно:
Дорогой Иосиф Виссарионович!
Новое тридцатитомное собрание сочинений А. М. Горького, подготовляемое Институтом мировой литературы АН СССР, несмотря на многие достоинства, страдает рядом серьезных недостатков. Но почему-то редакции наших газет и журналов упорно уклоняются от разговора в печати о тех ошибках в композиции и в составе издания, о тех изъянах в примечаниях к тексту и в самом тексте, которые наличествуют в этом издании.
Летом прошлого года редакция «Литературной газеты» предложила мне написать статью о новых собраниях сочинений Некрасова, Чехова и Горького, осуществляемых Гослитиздатом. В части, которая касалась изданий Некрасова и Чехова, статья была напечатана в «Литературной газете» от 14 августа 1952 года (прилагаю ее). И хотя ни одно положение, ни один факт той части статьи, в которой я касался нового издания сочинений
