Данте Алигьери и театр судьбы - Кирилл Викторович Сергеев
Первым текстом, путем которого мы будем следовать, является «Трактат о Хаййе, сыне Якзана», написанный Ибн Синой на арабском языке и излагающий, как сказано в первых строках, некую притчу, смысл которой автор растолковывает, уступая настоятельным просьбам своих друзей[21]. Рассказ ведется от первого лица, но сюжет рассказа – явно метафорический. Прогуливаясь как-то со своими приятелями, человек встречает благообразного старца и, заговаривая с ним, расспрашивает его о различных науках. В числе прочего старец разъясняет человеку смысл физиогномики, знание которой позволяет проникнуть в сущность людей. Демонстрируя возможности этой науки, старец показывает, что сопровождающие человека приятели – опасные советчики: идущий впереди рассказывает человеку небылицы и измышления, соединяя это с элементами правды и истинными высказываниями; идущий справа полон гнева, словно волчица, а идущий слева – ненасытен и сладострастен, как боров. Старец советует человеку избавиться от таких сопровождающих и отправиться с ним в путешествие, а если человек не сможет этого сделать – то хотя бы обуздать их, натравливая друг на друга и тем самым повелевая ими.
В этой точке текста картина, разворачивающаяся перед зрителем, стремительно меняется, структура повествования трескается, как тончайшая скорлупа, и из-под ее обломков возникает только что родившееся стремление к философской антропологии. Перед нами возникает цепь вопросов и догадок, меняющих на глазах смысл увиденного текста. Ибн Сина рассказывает некую историю, начало которой может восприниматься и как описание реального случая, и как пересказ волшебной сказки. Но далее из текста становится ясно, что все персонажи – человек, три его приятеля и старец – представляют из себя персонификацию душевных и мыслительных свойств человека. Рассказчик, то есть «Я», представляет индивидуальный человеческий разум, обладающий волей к самопознанию и самосовершенствованию. Старец, Хайй ибн Якзан, что означает «Живой, сын Бодрствующего», есть персонификация «полезного интеллекта», порожденного Бодрствующим – то есть универсальным интеллектом, для инструментальной, технической помощи единичному человеческому разуму. Хайй – живой «инструмент», запускающий в человеке механизм самопознания. Он проводник и советчик, и первая его функция – спасти человеческий разум от разрушительного влияния страстей. Трое приятелей: чувства-соглядатаи, гнев-волчица и похоть-боров – препятствуют разуму на пути к истинному знанию, и Хайй, подобно Вергилию, спасшему Данте от трех хищников, советует человеку, как избегнуть влияния страстей. Предложенный старцем «макиавеллиевский» путь борьбы со страстями лишний раз демонстрирует читателю механистичность, инструментальность роли Хаййа – он порождает не метафоры, но методы спасения, он обладает «формальным» знанием и готов передать его человеку.
Мы вновь оказались в театре разума. Но теперь перед нами разыгрывается не мистерия, как в тексте Картира, а театральное представление, игра ума, а не веры, и цель этой игры – показать человеку пути самопознания. Даже сама прагматика текста, подобная пружине, разворачивающейся в сознании читателя, демонстрирует возможность человеческого интеллекта перестраиваться, менять декорации, сбрасывать личины. Теперь мы вновь углубляемся в текст.
Услышав от Хаййа рассказ об истинной сущности своих приятелей-страстей, человек устремился в путь вслед за старцем. Старец, однако, говорит, что человеку, не освободившемуся от страстей, недоступно такое странствие – он должен выбрать иное путешествие, перемежающееся со множеством стоянок (выделенная мной фраза Хаййа точно воспроизводит слова Вергилия, обращенные к Данте, которому «надо выбрать иное путешествие»). Отдавшись путешествию, человек будет сближаться со старцем, сближаясь же с приятелями-страстями, он будет отдаляться от проводника. Человек просит старца рассказать ему о тех областях, где он побывал, и все изложенное далее в трактате – это описание старцем структуры этих областей, то есть структуры универсума.
За пределами человеческого, познанного мира лежат две области – одна за западным рубежом, другая за восточным. Попасть в эти области можно, лишь перейдя рубеж, доступный только избранным, обладающим особой силой. Чтобы обрести эту силу, необходимо омыться в некоем журчащем источнике, находящемся близ стоячего источника жизни. Источники эти расположены у полюса, в непроглядном мраке, освещаемом солнцем только раз в год. Кто безбоязненно войдет в этот сумрак, тот в конце пути увидит бескрайний свет, и первое, что он увидит в свете, будет журчащий источник. Омывшийся в нем обретет силу, не будет знать усталости и сможет войти в пределы одной из двух запредельных областей.
Описание источника наводит на мысль об орфических параллелях, рассмотренных в предыдущей главе. В обоих случаях человек оказывается перед двумя источниками у входа в иной мир, совершает ритуальное испитие воды из определенного источника, что позволяет ему пройти верной дорогой в области иного мира. Беспредельный сумрак, оборачивающийся беспредельным светом, напоминает «пресветлый сумрак» Дионисия Ареопагита, который с помощью такой метафоры описывает божественную сущность. Мир, в который вступает испивший воды человек в тексте Ибн Сины, также внечеловеческий, божественный.
Далее Хайй описывает западную область, наиболее близкую к миру людей. У предела этой области раскинулось тинистое море, примыкающая к нему земля подобна пустыне с солончаковой почвой, хозяйство ее обитателей рассыпается прахом, обитатели той земли беспрестанно враждуют между собой. Там заложены опоры земли. Далее располагается пустынная равнина, чьи обитатели живут мирно, там заложены опоры небесных тел. Затем Хайй описывает девять небес в виде стран с разным числом городов и различными особенностями нравов обитателей.
В ближайшей к людям области – крае неба Луны – обитатели малорослы и проворны, городов там девять. В крае неба Меркурия жители еще меньше ростом, они прославились письмом и магией и населяют десять городов. В крае неба Венеры обитают люди с красивой наружностью, не знающие печали, управляет ими женщина, и городов там девять. В крае неба Солнца обитатели более красивы, но и более дородны, чем в предыдущем крае. Приближение к ним опасно, и городов там пять. Далее расположен край неба Марса, где обитают племена, несущие земле порчу и душегубство. Царствует там рыжеволосый, влюбленный в некую царицу. Городов там восемь. В краю неба Юпитера обитают люди большой нравственной чистоты, благолепные, там существует восемь обитаемых городов. Далее следует область неба Сатурна, там люди злобны, расчетливы, хитры, но способны к исправлению. Городов там восемь. Далее расположено огромное царство с двенадцатью рубежами, где находится двадцать восемь поселений. Жители этого края путешествуют по поселениям кругообразно. Это царство можно отождествить с небом неподвижных звезд. В наибольшем отдалении от мира людей
