Подлинная история Константина Левина - Павел Валерьевич Басинский
Левин и Вронский
В одной из лучших, на мой взгляд, биографий Толстого, написанной Андреем Зориным («Жизнь Льва Толстого. Опыт прочтения») есть интересное наблюдение, которое мне никогда не приходило в голову, хотя оно вроде бы лежит на поверхности. Сравнивая «Войну и мир» и «Анну Каренину», биограф пишет: «В центре обоих великих романов Толстого находятся пары протагонистов, представляющих собой разные стороны alter ego[5] автора: добродушные, страстные, неловкие в обхождении и несколько нелепые Пьер и Левин противопоставлены безукоризненным аристократам Андрею Болконскому и Алексею Вронскому».
Тонкость этого наблюдения не в том, что Андрей Зорин заметил эти две пары персонажей. Их «парность» очевидна. И не случайно Наташа Ростова сначала влюбляется в Болконского, но в качестве жены достается Пьеру, а Кити Щербацкая сперва увлекается Вронским, но замуж выходит все-таки за Левина. Тонкость наблюдения в том, что обе эти пары представляют собой «разные стороны alter ego» самого Толстого. Вот этого можно не заметить. Ведь традиционно Толстого видят в Пьере и Левине, но никак не в Болконском или Вронском.
Во-первых, Пьер и Левин, как и Толстой, – стихийные философы, чего не скажешь о Болконском и Вронском. Во-вторых, и внешне, и внутренне своей «дикостью», «медвежистостью» Пьер и Константин куда больше похожи на молодого Толстого, нежели щеголеватые, с безукоризненными манерами Андрей и Алексей. Да просто последние два совсем на него не похожи. Но то, что они на него не похожи, еще не означает, что Толстой не хотел видеть себя в этих образах.
Из трех своих братьев, Николая, Сергея и Дмитрия, молодой Толстой откровенно завидовал первым двум, но никак не Дмитрию, которого он вывел в образе Николая Левина, старшего брата Константина. В своих незаконченных «Воспоминаниях» он писал: «С Митенькой я был товарищем, Николеньку я уважал, но Сережей я восхищался и подражал ему, любил его, хотел быть им. Я восхищался его красивой наружностью, его пением, – он всегда пел, – его рисованием, его весельем, и в особенности, как ни странно это сказать, непосредственностью его эгоизма».
Однако и брата Николая Лев не просто уважал, но тоже пытался ему подражать. Возможно, это было одной из решающих причин, почему в апреле 1851 года, разочаровавшись в сельском хозяйстве и увязнув в карточных долгах, он вослед за старшим братом фактически бежал на Кавказ и прослужил там более двух лет. Но дослужился всего лишь до младшего офицерского чина – прапорщика. Рано скончавшийся от чахотки на французском курорте Николай дослужился до полковника. Что называется, военный par excellence[6]. Военная служба была его стихией. Он любил военное дело, был полностью предан ему. Он был закоренелым холостяком. Мы ничего не знаем о каких бы то ни было его влюбленностях.
Сергей, выпускник Казанского университета, один из лучших студентов математического факультета и любимец ректора, великого математика Н.И.Лобачевского, не стал заниматься наукой и служил в гвардии в Царском Селе. Он вышел в отставку в чине майора. Считается, что его черты есть в образе Андрея Болконского. Но, возможно, и Вронского.
Выйдя в отставку и женившись сначала гражданским, а затем законным браком на выкупленной из цыганского хора Марии Шишкиной, Сергей Николаевич всю оставшуюся жизнь провел помещиком в селе Пирогово. Был ли он хорошим помещиком, сказать трудно. Пирогово с его черноземом и конным заводом называли «золотым дном». Тем не менее, судя по переписке с братом Львом, с хозяйством этим были большие проблемы. Лев Николаевич шутил, что старший брат больше трудится над хозяйственными документами, чем он над рукописями «Войны и мира». В свою очередь Сергей Николаевич подшучивал над ним: «Лёвочка может себе позволить роскошь брать негодных управляющих. Например, Тимофей Фоканыч принесет ему убыток в 1 000 рублей, а Лёвочка опишет его и получит за это описание 2 000 рублей… Вот я не могу позволить себе такую роскошь».
Пироговские крестьяне Сергея Николаевича не любили за строгость и надменный нрав и во время первой русской революции, случившейся сразу после его смерти в 1904 году, разграбили и сожгли его барский дом. При этом они не тронули дом его сестры Марии Николаевны, имевшей свою долю в имении, но к тому времени жившей монахиней в Шамординском монастыре.
После выхода в отставку Алексей Вронский тоже становится заядлым помещиком.
Еще одна деталь: Алексей Вронский и Сергей Толстой с юности проявили способность к рисованию. Оказавшись с Анной в Италии, Вронский даже пытается стать профессиональным художником.
Сергей Толстой и Алексей Вронский отличались приятной внешностью и безукоризненными манерами, что покоряло сердца женщин. Во Вронского влюбилась Кити, младшая из трех сестер Щербацких. В Сергея Николаевича влюбилась младшая из трех сестер Берсов Таня. Он тоже был в нее влюблен и обещал жениться, но нравственная обязанность перед цыганкой, которая к тому времени родила ему троих внебрачных детей, не позволила это сделать. Страдания Тани, которая после разрыва с Сергеем Николаевичем пыталась отравиться, нашли свое отражение в «Войне и мире». Похоже страдает и Наташа Ростова, когда ее разлучают с Анатолем Курагиным. Кстати, Анатоль, чего поначалу не знала Наташа, был уже два года женат на польке. Он бросил ее, не разведясь. Конечно, между отвратительным Анатолем Курагиным и благородным Сергеем Николаевичем нет никакого сходства. Но любовные интриги в чем-то похожи. Как и история с Кити, которую обманул Вронский и которая долгое время не могла оправиться от этого.
Прямых аналогий между героями двух романов и реальными людьми искать не нужно. Отметим только, что из трех братьев Лев больше всего завидовал именно Сергею, который, возможно, послужил прототипом для Болконского и Вронского.
После службы на Кавказе Толстой отправился на Крымскую войну, желая продолжить военную карьеру. Сначала он надеялся стать адъютантом главнокомандующего князя М.Д.Горчакова, своего дальнего родственника. Он встречался с Горчаковым в Бухаресте 17 марта 1854 года по пути в Севастополь, о чем писал родным: «Он приехал вчера, и я сейчас от него. Принял он меня лучше, чем я ожидал, прямо по-родственному. Он меня расцеловал, звал к себе обедать каждый день, хочет меня оставить при себе, хотя это еще не вполне решено. Когда это решится, я напишу вам».
Адъютантом князя Горчакова Толстой не стал. Но мечты о карьере Болконского, служившего адъютантом Кутузова, и флигель-адъютанта Вронского, как видим, не были ему совсем чужды. Однако в Крыму горная батарея Толстого находилась в резерве на реке Бельбек. На опасном четвертом бастионе в Севастополе Толстой бывал эпизодически. При этом все отмечали его исключительную храбрость и настойчивое стремление поучаствовать в настоящем деле.
