Жизнь и смерть. Самые важные вопросы детской литературы - Ольга Борисовна Бухина
Он чувствовал – надо сделать то, что полагается, но что? Лесли нет, никто ему не подскажет. Вчерашний гнев поднялся снова[52].
Мальчик плетет для подруги-королевы траурный венок и постепенно догадывается, что горе – не только его. Горюют родители Лесли и даже еще одна школьная учительница, которая никогда не казалась ему особенно понимающей и симпатизирующей; вдруг оказывается, что и она горюет по умершей ученице и нуждается в его сочувствии. В то же время Джесс постоянно думает о том, какова посмертная судьба его подруги Лесли. Отец Джесса, человек не слишком далекий и не особенно эмоциональный, все же способен объяснить сыну, что Бог не пошлет маленькую девочку в ад. И для него, Джесса, Лесли жива в Терабитии[53]. Со смертью Лесли, придумавшей Терабитию, прекрасное королевство не умирает. Джесс решает построить настоящий мост в Терабитию и разделить радость игры с младшей сестрой Мэй Белл. Теперь он точно знает, что «юная красавица, которая прибыла сегодня, – та самая королева, которую они давно ждут»[54].
Еще до Кэтрин Патерсон внезапная смерть девочки, не достигшей и семи лет, становится главной темой книги англичанина Сидни Хопкинса, написавшего под псевдонимом Финн знаменитую книгу «Мистер Бог, это Анна» (1974). Анна вошла в жизнь рассказчика – Финна – внезапно и ниоткуда и ушла так же внезапно. Маленькая девочка, в буквальном смысле слова подобранная на улице парнем, только-только вышедшим из подросткового возраста, и приведенная им в семью, становится неотъемлемой частью его жизни. Финн, как старший брат, учит Анну и в то же время сам постоянно учится у Анны – ее необычное отношение к жизни раскрывает ему невероятную глубину детского восприятия. Анна постоянно задумывается не только о своих взаимоотношениях с мистером Богом, как она почтительно зовет Всевышнего, но и о смысле жизни, а значит, и о смысле смерти. Анна словно постоянно готовится к смерти и размышляет о ней как о важнейшей составляющей жизни:
Смерть – это отдых. Умерев, ты можешь оглянуться назад и все привести в порядок прежде, чем идти дальше.[55]
Нечего было беспокоиться по поводу смерти. Умирание могло быть проблемой, но не тогда, когда ты по-настоящему жил. Смерть нуждается в определенной подготовке, и такой подготовкой к смерти была настоящая жизнь
Внезапная, случайная – та самая, «неприрученная», которой, согласно Филиппу Арьесу, так боялись в Средние века, – смерть Анны оставляет огромную дыру в жизни Финна. Но за недолгое время, пока Анна была рядом с ним, он научился понимать: то, что внутри, гораздо больше того, что снаружи. Светлые, непосредственные отношения Анны с Богом помогают Финну принять смерть девочки не как окончательный и бесповоротный разрыв с Богом, хотя именно такой оказывается его первая реакция. Это даже не ненависть к Богу, а презрение к Нему за то, что Он не спас Анну.
Это дитя, прекрасное дитя, было срезано на корню, срезано, когда ей еще не было и восьми[56].
Пять лет страшной войны, о которых в книге почти ничего не говорится, и читатель может только догадываться о том, что пришлось пережить Финну, подталкивают героя-рассказчика к совершенно другому восприятию смерти. Теперь, думая об Анне, он вспоминает девочку, которая научила его смеяться, а это позволяет Финну сказать ей «до свидания» в первый раз со дня ее смерти.
Книги эти терапевтичны, что очень точно подмечено в современной американской повести Алана Граца «Запретить эту книгу». Девочка, страстная любительница чтения, беспокоится об однокласснике, у которого только что умерла любимая бабушка, и он не только горюет, но еще и злится. Девочка начинает думать о том, какая книга могла бы помочь:
Я начала вспоминать те книги, в которых кто-то умирает. Иногда герои отказываются в это поверить. Иногда они стараются спрятаться подальше, чтобы их все оставили в покое. Иногда они жутко злятся.[57]
Она уверена, что понимает мучительные переживания мальчика, потому что «читала об этом в книгах». И тут ее выбор падает на «Мост в Терабитию»: именно потому, что внезапная смерть – это всегда не об умершем, а об оставшихся, о том, что чувствуют друзья и родные, как они реагируют на уход близкого человека – ровесника, младшего, ну и, конечно, старшего. И Джесс, и Финн переживают тяжелейшую травму, но они оказались способны переступить через себя, перестать думать только о себе и своих страданиях и начать делать что-то новое в память об умершей – и в честь умершей, а это уже становится частью их собственных отношений с Богом. Тем самым они дарят Лесли и Анне память о них – а значит, бессмертие.
Глава 10
Бессмертие или вечное детство?
Общество может смириться с бессмертным роботом, но мы никогда не смиримся с бессмертным человеком.
«Двухсотлетний человек» (фильм)
О бессмертии мечтали во все времена, наделяя этой способностью богов и героев. Людям всегда казалось, что хотя бы кто-то заслуживает бессмертия. Идеей бессмертия пронизаны мифы. Например, Ахилл стараниями своей матери-богини становится почти бессмертным, но в итоге все же и его настигает участь всех людей. В сказках тоже немало бессмертных героев. Чего стоит один только Кощей Бессмертный, который, однако, на деле оказывается смертным – просто его смерть очень надежно спрятана. Поскольку у Кощея нет положительных качеств и своим бессмертием он явно злоупотребляет, творя всяческие жестокости, он его лишается, когда герой находит-таки дуб, сундук, зайца, утку, яйцо и иглу. В современной детской литературе к бессмертию стремится и практически его достигает Вольдеморт[58], самый гнусный злодей из саги о Гарри Поттере. Чтобы поддерживать свою жизнь, ему постоянно нужен приток новых жертв, приток свежей крови. Кровь единорога, эликсир бессмертия – до всего этого Вольдеморт старается дотянуться, чтобы обеспечить себе вечную жизнь в собственном теле, а не просто прозябание в чужом. Погубив единорога, создание невинное и беззащитное, Вольдеморт такой дорогой ценой продлевает себе жизнь, но жизнь злодея все равно – жизнь лишь наполовину.
Получается, что бессмертие часто связано со злом, темными силами и черной магией. Почему же человек все-таки стремится к нему? Чем оно так желанно? Правда, можно никого и не убивать – просто создать философский камень и произвести с его помощью эликсир вечной жизни.
Прожив долгие и счастливые шестьсот лет, Николя Фламель и его
