Жизнь и смерть. Самые важные вопросы детской литературы - Ольга Борисовна Бухина
Со слезами и молитвами мать и сестры готовили ее к долгому сну, который навсегда прекратит ее страдания. Они глядели благодарными глазами, как выражение муки на лице их милой Бет уступает место прекрасному спокойствию, и в этот миг им даже верилось, что смерть может быть не только страшным призраком, но и тихим ангелом.
Впервые за много месяцев камин в комнате был холодным, а место Джо пустым. Но на расцветшей ветке перед окном распевала птичка, на подоконнике стоял букетик ландышей, а весенний луч озарял неподвижное лицо на подушке – уже не омраченное страданием, совершенно спокойное, так что все, кто пришел проститься, мысленно поблагодарили Бога за то, что Бет отстрадала свое и ей теперь наконец хорошо[48].
Остальные три сестры, Мег, Джо и Эми, каждая в свое время, находят своих суженых и счастливо выходят замуж, но Бет обручена со Смертью.
Такая «обрученность» и «обреченность» смерти в русском варианте, естественно, еще трагичнее, потому что у Короленко речь идет о совсем маленьком ребенке. Вася, сам незадолго до того лишившийся матери, становится свидетелем долгого, мучительного угасания четырехлетней Маруси. Вскоре после встречи сына судьи и дочери бродяги становится понятно, что Маруся не выживет – «серый камень» тянет из нее жизнь. Вася привязывается к девочке, старается скрасить ее последние дни, выпрашивает у сестры Сони красивую куклу – подарок покойной матери. Кукла творит чудо – но, увы, ненадолго; Маруся обречена, ее ничто не может спасти.
Слово «смерть» не имеет еще полного значения для детского слуха, и горькие слезы только теперь, при виде этого безжизненного тела, сдавили мне горло. Моя маленькая приятельница лежала серьезная и грустная, с печально вытянутым личиком. Закрытые глаза слегка ввалились и еще резче оттенились синевой. Ротик немного раскрылся, с выражением детской печали. Маруся как будто отвечала этою гримаской на наши слезы[49].
Маруся – тоже не главный персонаж этой истории, рассказанной от лица Васи; все действие строится именно вокруг него и его страдания, так же как в американском романе оно строится вокруг печали Джо Марч, потерявшей сестру. Джо старается скрасить последние дни любимой сестры, а Вася становится последней радостью умирающей девочки, почти единственной ее связью с миром. В случае Джо такая связь подчеркивается написанной ею поэмой, в случае Васи – куклой, подарившей хоть капельку счастья умирающей Марусе.
Как и многие другие книги девятнадцатого века, этот текст был написан Короленко для взрослых и не предназначался для детей; но в сокращенном и упрощенном варианте превратился в популярную детскую книгу. Целые поколения советских школьников читали эту историю и, может быть, впервые задумывались о смысле жизни и смерти, точно так же как поколения американских детей учились принимать смерть, читая об угасании Бет Марч.
Глава 9
Чтобы не было так страшно
Да, человек смертен, но это было бы еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус!
Михаил Булгаков.
Мастер и Маргарита
Итак, в чем же смысл смерти? Вариантов ответов немало – каждая страна и культура, каждое религиозное учение, да и просто разные поколения предлагают свой. Христиане, например, полагают, что смерть вошла в мир благодаря первородному греху и является своего рода коллективным наказанием, зато потом праведникам обеспечена награда в виде Рая. (Рассказывать про Рай нетрудно, Ад все же не так часто попадает именно в детские книги.) Атеисты считают, что смерть – необходимое завершение жизни и к ней надо относиться как к неизбежному злу; баланс между жизнью и смертью обеспечивает эволюционное движение и прогресс[50].
Оба мнения нашли свое отражение в детских книгах. В девятнадцатом веке в книгах умирали в своей постели ангелоподобные создания, а дети, которые не слушались родителей, отправлялись прямо в Ад; преобладала христианская точка зрения в ее достаточно простом варианте. Двадцатый век начинает рассматривать куда более сложные ситуации. Христианский ответ теперь более нюансирован и уже не требует простого деления умерших на грешников и праведников. Когда умирают дети, такое деление не имеет никакого смысла – о каком высшем наказании тут может идти речь? Особенно если речь о смерти внезапной.
Как мы уже видели, Филипп Арьес различает смерть «прирученную», то есть предсказанную и ожидаемую, и смерть, которая настигает человека неожиданно, без малейшего предупреждения. Естественно, такая смерть кажется нам еще более страшной.
Одной из первых попыток поговорить с детьми о внезапной смерти стала книга американской писательницы Кэтрин Патерсон «Мост в Терабитию» (1977). Это история двух друзей – Джесса и Лесли. Они соседи, вместе ходят в школу и одинаково ее ненавидят, потому что оба отличаются от остальных учеников маленькой школы провинциального американского городка. Оба – мечтатели. Джесс хочет быть художником, но в его семье такое будущее даже не обсуждается. Лесли выдумывает свою несуществующую страну, пусть даже и под влиянием прочитанных ею «Хроник Нарнии» Клайва С. Льюиса, ставших ей примером для подражания. В Терабитии Лесли и ее друг становятся королевой и королем; здесь им не грозят издевательства одноклассников и придирки учителей. В этой стране они свободны и независимы. Чтобы попасть в их королевство, надо всего-навсего перебраться на другой берег речки, перепрыгнуть поток, держась за канат. Но когда любимая школьная учительница увозит Джесса в дождливый день в Вашингтонскую художественную галерею – она единственная поддерживает его страсть к рисованию, – Лесли неожиданно погибает. Веревка обрывается, и девочка тонет в реке. Первая реакция Джесса – непонимание и отрицание, он просто не верит, что такое может случиться. Отрицание переходит в ненависть:
Она ушла, умерла, когда так нужна ему. Ушла, а его бросила. Ушла к этой чертовой веревке, чтобы показать, что она не трусит[51].
К ненависти примешивается чувство вины – если бы только они взяли Лесли с собой в музей! В
