Нескучная классика. Еще не всё - Сати Зарэевна Спивакова
Надо еще сказать, что я никогда не была исключительно оперной певицей. Исполняла оратории, такие как “Торжественная месса” Бетховена или “Мессия” Генделя, когда на сцене и хор, и оркестр, и солисты. И, конечно, я много раз давала сольные концерты с оркестром, с хором. Так было всегда, продолжается и сейчас. Для меня не было ничего необычного в том, чтобы петь в Ла Скала и в Ковент-Гардене, а спустя несколько лет выступать в Нью-Йорке в Метрополитен-опера. За свою жизнь я встречала немало коллег-вокалистов, на счету которых было всего десять оперных партий, и они по тридцать лет исполняли только их. Да я бы с ума сошла. Я бы так не смогла. Я слишком любопытна. Мне все интересно. Я хочу знать, что написал Джон Кейдж[51], хочу понимать музыку Альбана Берга, хочу исполнить оперу Шёнберга. Для меня это так же интересно, как оперы Моцарта или музыка Джорджа Гершвина. В палитре моей жизни должны быть самые разные краски.
С. С. Однако во всех ваших официальных биографиях написано, что ваш дебют в США состоялся лишь через тринадцать лет после дебюта в Берлине…
Д. Н. Это не я написала. Не понимаю, кто вообще все это сочиняет. Потому-то я и пишу сейчас автобиографию. В наше время в интернете пишут неизвестно что! Я вам так скажу, и считайте это заявлением для российского телевидения. Практически всё, что пишут в интернете, – неправда. Решительно всё! Даже дата моего дебюта в Берлине – неверная. Например, какой-то нелепый поисковик сообщает, что я дебютировала в опере с партией Эльзы в “Лоэнгрине”. Это не так. Моя первая оперная роль, мое первое выступление как профессиональной певицы – это Елизавета в “Тангейзере”. Обе оперы написаны одним и тем же композитором. Но это два разных произведения, две совершенно разные героини.
С. С. Что ж, с тем большим нетерпением будем ждать вашу автобиографию… Джесси, поделитесь с нами секретом, где вы находите силы и мужество, чтобы сохранять невероятную творческую свободу, хотя это почти всегда противоречит коммерческим интересам.
Д. Н. Ну, во-первых, я очень требовательна и не стесняюсь прямо сказать, какие мне нужны условия. Это не просто глупая прихоть или каприз. Мои просьбы объясняются желанием как можно полнее раскрыть творческий потенциал. Если я чувствую, что нужна еще одна репетиция, или нужно отрегулировать освещение, потому что музыкантам жарко от софитов, или нам нужно больше времени на подготовку, то я говорю об этом прямо. И, конечно, я должна заботиться о себе самой: не стоять на сквозняке, например. Я, конечно, не хожу летом в меховом воротнике, но все же помню, что мой инструмент, мой голос, всегда со мной. И я должна его беречь. Что же до творческой свободы, то истинная свобода должна идти изнутри. Музыканты могут превосходно знать свои партии, и с дирижером будет очень комфортно работать, и музыка будет превосходной, но если вы скованны, то вам попросту нечего будет добавить к этой прекрасной, совершенной музыке. У каждого музыканта свой метод достижения внутренней свободы. Лично мне ощутить ее помогает хатха-йога. Я занимаюсь ею каждый божий день. Каким бы плотным ни был мой график, неизменно начинаю день с йоги. Знаю, что если отложу ее до вечера, то у меня уже не будет времени.
С. С. Для медитации?
Д. Н. Я медитирую, делаю растяжки, гимнастику, чтобы расслабить дыхательную систему, занимаюсь дыхательными упражнениями – словом, делаю все то, что, как я чувствую, мне необходимо, чтобы поддерживать высокий профессиональный уровень.
С. С. А что помогает вам справляться с волнением перед концертом, перед выходом на сцену?
Д. Н. Йога и в этом помогает. Давайте я покажу вам, как это работает. Сядьте ровно, представьте, что через ваш позвоночник проходит прямая линия, положите руку на живот, чуть ниже талии, и, не меняя положения и не поднимая плеч, сделайте очень глубокий вдох. Вот так. Заметили, как расширяется грудная клетка? Теперь выдохните и почувствуйте, как воздух выходит из грудной клетки. Вы так дышали, когда родились. А потом мы теряем этот навык, потому что нам говорят, что со стороны это выглядит не очень красиво. Не очень женственно. Но именно так и надо дышать. Это одинаково важно и в девятнадцать, и в девяносто лет. Кислород поступает в легкие, очищает их – для этого нам и нужны легкие – и затем снова выходит. Мы дышим, и это заряжает энергией и очищает весь наш организм. Если вы будете правильно дышать, все ваше волнение как рукой снимет, и вы сможете спокойно выйти на сцену и говорить или петь, играть на фортепиано, на скрипке, на виолончели или танцевать. Потому что правильное дыхание помогает естественным образом понизить артериальное давление. Медленный вдох и выдох. Это действует успокаивающе, сердце начинает биться ровно и неторопливо, давление снижается, и волнение проходит. Ведь что такое волнение? Повышенное давление и частое дыхание. А если вы контролируете дыхание, вы сможете выйти на сцену и спокойно показать все, что вы репетировали в течение пятнадцати лет.
С. С. Спасибо за урок. Джесси, насколько я знаю, короткое произведение иногда гораздо сложнее исполнять, чем длинную арию. Почему?
Д. Н. Это очень хороший вопрос. И он снова возвращает нас к тому, о чем мы только что говорили: к дыханию и общению. О чем бы я ни пела – о расцветших от соловьиной песни прекрасных розах, как в “Соловье” Берга, или о высоких чувствах, как в опере “Дидона и Эней” Пёрселла, – я рассказываю историю. Например, Дидона, основавшая Карфаген, один из богатейших городов на земле, поет о том, что позволила себе полюбить человека, которому предначертано было основать город, ставший впоследствии известным как Рим. Позволила себе полюбить и потеряла эту любовь. И вот она поет, что не может продолжать жить дальше:
