Журнал - Критическая Масса, 2006, № 4

В той же статье, критикуя какие-то мои строки: «Может быть, там, в США так развлекаются?»

Невозможно представить, чтобы американский критик написал о своем соотечественнике, проживающем, допустим, в Италии: «Может быть, там, в Италии так развлекаются?» Немыслимо. Цивилизованный человек так не скажет и даже не подумает, это кухаркино кудахтанье и советское плебейство. А в недавние времена — и донос.

Там же, комментируя мое стихотворение, где речь идет о детстве и мальчике, Н. вострепетала: «Что значит „переверни глицерин“? Глицерин — это жидкость. Откуда она взялась, зачем? Как можно ее перевернуть?»

Здесь два варианта: либо Н. притворяется, что не видит шарика с глицерином, который любой ребенок вертел в руках и устраивал в нем «снегопад», либо… Первое «либо» — намеренная недобросовестность (или бесовщина), второе — скудость воображения.

(Говоря о грубости и бесовщине, укажем мимоходом и на статью К. «Анна Аркадьевна и Анна Андреевна», где он поковырялся в личной жизни семидесятилетней Ахматовой.)

Нынешняя статья Н. начинается так: «Напоминание о пределах свободы в любой сфере деятельности сегодня чревато обвинением в политической некорректности».

Как? «Чревато»? Где? «В сфере деятельности»? Что это за крокодилы? Не будь у меня специального интереса, я, конечно, тут же и прервал бы чтение. Представьте себе, что вы отстаиваете чистоту русского языка и непрерывно материтесь…

Суть дела проста: «Внезапная свобода обернулась смердяковской вседозволенностью. „Мы свободны! Не нужны никакие правила! Долой редактора! Говорим и печатаем, как хотим и что хотим!“ — так читается основной месседж новейшей поэзии».

И вывод: «Свободу-то не всем можно давать! Для меня загадка, почему грамотные люди, работающие в журналах, не хотят брать на себя функции если не воспитания, то отбора? Это же их прямая служебная обязанность!»

Здесь тоже все выглядит страшновато: «месседж» — это что, в Вырице так говорят? «Брать на себя функции» и «прямая служебная обязанность» равно неотразимы. Не под шамкающую ли музыку брежневских докладов плесневела эта лексика? Хотя, по-моему, визгливо-базарной интонации у генсека не было. Предлагаю автору «сделать надлежащие выводы»… Как сказал один остоумец и классик: «Из всех жаргонов, на которых жаргонят в этом жаргонящем мире, — жаргон ханжей хоть и можно считать наихудшим — самым изводящим, однако, является жаргон критиков!»

Уровень таков, что говорить о справедливости-несправедливости обвинительных речей Н., о том, где кончается критика и начинается травля, вообще — о содержании статьи, бессмысленно.

И все-таки: статья вся откуда-то списана. По школьной привычке, видимо.

(Вот другое название для моих заметок: «За одной партой».) Все эти разговоры о том, что русская поэзия еще молода, что рано ей говорить свободным стихом… (А вы и пишете несвободным!) Я думаю, что человеку с такой склонностью к литературной клептомании надо приостановить чтение чужих книг и незамедлительно помыслить что-то свое.

И написать хотя бы одно свое стихотворение.

Интонация, все дело в интонации, говорит Н. о стихах, но если она без возбуждения посмотрит на свои стихи, подписанные именем Е. Ушаковой, то увидит беспросветное эпигонство. Не только в интонации, — во всем. До такой степени, что уже не очень понятно, кто с кого списывает: Ушакова пишет стихи Кушнера или Кушнер стихи Ушаковой? Запросто можно печатать под одной фамилией: Кушаковы.

Заглянем на секунду в текст.

Вот стихотворение, где У. с самолюбованием, достойным пера К., перечисляет все, что в этой жизни ей не удается: не умеет водить машину, плохо знает историю, «кирхен не для меня и кюхен» и т. д. Не здесь ли критику Н. надо задать свой излюбленный вопрос поэту: «Кому это интересно?»

Не люблю философию, сутулюсь,К людям требовательна не в меру…

«Сутулюсь…» Обезоруживающая откровенность. Кому адресован этот «месседж»? Ну и сутультесь, мне-то что? Дальше, как бы невзначай, но — главное:

Готова мгновенно под пулюСтавить жизнь и любовь, к барьеру.

Это комсомольская лирика. Какие пули и барьеры? Где? Опять в Вырице? («Вслед за песней выстрел треснет — / Звук оборванной струны. / Это выстрелят по песне / С той, с немецкой стороны». И. Уткин.)

И последняя строфа:

Как же быть, что же делать, Удача?А — как прежде, шепчет, как прежде:Не жалея и, конечно, не плача,Доверять своей судьбе и надежде.

Третья строка в этой бардовской песне все-таки должна звучать: «не жалея, не зовя, не плача»…

Встречаются, правда, и тонкие вещи:И если у зверя душабыла, трепетала онаи в шерсти лохматой, и в лапах;у вещи она не спешазаводится, тайной полна…Что, если душа ее — запах?

Бог с ним, с глаголом «заводится», хотя следовало поработать и подобрать такой, чтоб не двоился, — мы готовы это не заметить и одобрить изящное замечание… И тот, кто не знает, что это украдено из книги «Парфюмер»: «запах — душа вещей», — пусть одобрит.

И еще совет, в связи со штампованными суждениями о французской ли, об американской поэзии и чистосердечно-вялым признанием в стихах:

Английским совсем не владею… —

запишитесь на курсы, да хоть при ДК им. Крупской, выучите язык, тогда и судите. А когда выучите, прислушайтесь, например, к рэпу — там поразительная энергетика и великолепная рифма, — авось, встряхнетесь. Хватит кемарить, пробуждаясь лишь для злобного окрика.

И еще вопрос: кто будет командовать критиками и редакторами?

Если руководствоваться вкусом Н., то страшно подумать: ничего не останется, кроме стихов когда-то способного поэта К.

Ну и несколько прощальных наставлений:

1. Не дуйтесь и не ябедничайте, что вас обижают. Вам всего лишь напоминают: «Не надо обо мне. Не надо ни о ком. Заботьтесь о себе…» (Остаться в истории литературы хотя бы в примечаниях к такому стихотворению уже великая честь.)

2. Не душите литературу в своих объятиях. Не восклицайте с охранительным пафосом: «Не прикасайтесь! Это поэзия!» Ее к вам никто не ревнует, нет оснований. А упитанно-агрессивная нравственность хуже цинизма.

3. Всегда помните:

а) как Достоевский описал в «Бесах» Варвару Петровну в ее отношении к Степану Трофимовичу: «В ней таилась какая-то нестерпимая любовь к нему, среди беспрерывной ненависти, ревности и презрения», — и сверяйте свои чувства к поэзии с этим высказыванием;

б) «Как грустно полусонной тенью, / С изнеможением в кости, / Навстречу солнцу и движенью / За новым племенем брести!..» — и по мере сил справляйтесь с бредением;

в) отсутствие читательского интереса лично к вам не свидетельствует о кризисе мировой культуры.

4. Сосредоточьтесь на создании своего маленького стихотворения. Никуда не подглядывая. Научитесь, как говорил поэт, «петь по-свойски, даже как лягушка». Если не получится, бросайте это дело без сожаления и займитесь кирхеном и кюхеном…

И конечно, никогда не забывайте великое и ласковое предостережение: «Не ходите, дети, в Африку гулять…»

Вот и все.

Точите перья, подхалимы… А на прощанье примите-ка довесок-эпиграмму, которую мы сочинили вместе с Пушкиным и которую я когда-то адресовал одному критику, дав ему вымышленные инициалы А. Н.:

Читать зоила-дурака,ломающего перья-копья, —подслушивать у кабака,что говорят об нас холопья.

Эпиграф:

…Ибо я твердо решил, пока я жив и пишу (что для меня одно и то же), никогда не обращаться к почтенным джентльменам с более грубыми речами или пожеланиями, нежели те, с какими когда-то дядя Тоби обратился к мухе, жужжавшей у него под носом в течение всего обеда: — — «Ступай, — ступай с богом, бедняжка, — сказал он, — — зачем мне тебя обижать? Свет велик, в нем найдется довольно места и для тебя и для меня»…

Лоренс Стерн

тема/ общество: проблемы и книги

Эссе в ассортименте. Сергей Князев о книжной серии «Личное мнение»

Серия «Личное мнение» (СПб.: Амфора, 2005—2006)

«Личное мнение» — одна из самых интересных нынче книжных серий на рынке интеллектуального чтива. Выпускает ее петербургское издательство «Амфора», в чем нет ничего удивительного или просто неожиданного. У главного редактора «Амфоры» Вадима Назарова устойчивая репутация креативного издателя, который мыслит не книгами, а проектами, и в частности сериями. «Личное мнение» оказалась интересна не только как продукт, но и как товар, то есть пользуется стабильным спросом.

Так, скажем, в серии «Личное мнение», которую составляют сборники эссеистики—публицистики—критики звезд отечественного медианебосклона, за последние полтора года издано 9 позиций от восьми авторов (Александр Дугин, «Поп-культура и знаки времени»; Татьяна Москвина, «Люблю и ненавижу» и «Всем стоять!»; Виктор Шендерович, «Монолог с властью»; Дмитрий Быков, «Хроники грядущей войны»; Николай Сванидзе, «Политика, женщины, футбол»; Александр Привалов, «Любитель Отечества»; Лев Данилкин, «Парфянская стрела»; Александр Архангельский, «Базовые ценности»). Стандартный тираж от 3 до 7 (!) тысяч экземпляров.