Александр Орлов - Героическая тема в русском фольклоре

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Разбором «Истории о Казанском царстве» мы заканчиваем обзор исторических «воинских» повестей. Казанская «История» действительно может служить конечным пределом в развитии их беллетристического стиля. Она соединила в своих изображениях художественные особенности, постепенно вырабатывавшиеся в течение пяти-шести веков русского повествования. Правда, казанская «История» воспользовалась не всем богатством накопленных художественных мотивов и образов. Многие из них, вместе с изменением форм политической жизни, варьировались и, если вошли в «Историю», то в позднейшем уже оформлении. Но как бы то ни было, казанская «История» представляет собою итог, суммирующий особенности стиля, развивавшегося преимущественно в недрах русской летописи. В этом отношении «История» стоит на параллели летописного свода, известного под названием «Никоновского», который собрал в себе все приемы предшествующего летописания. Никоновским сводом русская летопись как бы заканчивает развитие своей структуры, идущей от прошлого, равно как «История о взятии Казани» завершает стиль предшествующей исторической беллетристики. Все это совпало с укреплением московского единовластия, с порой наивысшего напряжения политики Ивана Грозного.

За весь избранный нами период русской жизни наиболее художественное изображение было посвящено повествованию о воинских подвигах. Героизм был излюбленной темой русской средневековой литературы, причем воинская борьба привлекала особое внимание ее писателей не как приключение только, интересное своим драматизмом, а понималась как беззаветный труд во благо и на славу Русской земли. Для всех изображений воинские повести выработали картины, полные разительных образов, создали прекрасный памятник русской воинской славы «в память предыдущим родам». Воинская мощь нашей родины, художественно запечатленная уже в том далеком прошлом, развиваясь неудержимо, развернулась ныне, в дни Великой Отечественной войны с немецкими варварами, в таких размерах и с такой красотой подвига, что героическая тема наших дней станет темой всей мировой литературы.

В конце XVI века закончила свое развитие характерная стилистическая традиция воинских повестей; тогда же завершила цикл своего развития и летопись как род книжности среди других памятников, посвященных преимущественно истории русского государства. В XVII веке мы уже не видим летописных сводов, изготовлявшихся в среде строителей русской государственности в княжеских и митрополичьих канцеляриях, наконец в правительственных учреждениях Ивана Грозного. Монументальный род летописной книжности, объединявший историческое повествование, уступил место разнообразным литературным формам, не имевшим структурной связи между собою. Стиль воинских повестей, веками сложившийся в некий общий канон, благодаря объединению их в общем русле летописи, потерял теперь свою обязательность, но все же вошел некоторыми своими элементами и в новое оформление исторической беллетристики. Однако стилистическая схема старой воинской повести и в этом отражении оказалась недолговечной. Просуществовав еще около полустолетия в сюжетах народных восстаний и крестьянских войн конца XVI — начала XVII века, она почти совсем вышла из средневекового литературного обихода с половины XVII столетия.

Потрясающие события на рубеже XVI и XVII веков — смена правящей династии, самозванщина, глубокая иноземная интервенция, бурные народные движения — дали обильный материал для героической тематики и породили массу исторических произведений. Включение этих произведений в один очерк с предшествующими обесцветили бы их своеобразие, почему мы и решили посвятить им следующую отдельную книгу.

В. Я. ПРОПП

РУССКИЙ ГЕРОИЧЕСКИЙ ЭПОС

РУССКИЙ ЭПОС ЭПОХИ РАЗВИТИЯ ФЕОДАЛЬНЫХ ОТНОШЕНИЙ

I. ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ

Ранний русский эпос есть эпос созидающегося и крепнущего русского государства, Киевской Руси. Русский эпос Киевской Руси не может быть рассмотрен как продолжение эпоса, который начал складываться в предыдущую, догосударственную эпоху. Он так же не есть продолжение родового эпоса, как государство не есть непосредственное продолжение или развитие родового строя.

Мы не имеем точных данных о том, как конкретно создалась Киевская Русь. Акад. Греков, охарактеризовав последний период в истории родового строя, признаком которого служит народное собрание, совет родовых старейшин и наличие военачальника, пишет: «С развитием классового строя эти учреждения перестают удовлетворять потребности общества, некоторые из них делаются уже невозможными, и родовому устройству общества наступает конец. На его место становится государство, либо преобразующее учреждения родового строя, либо заменяющее их новыми, конечно, не вдруг. Это процесс длительный. Но если мы лишены возможности на нашем материале проследить отдельные его этапы, то не имеем права закрывать глаза на факты, нам известные, и должны иметь смелость называть эти факты их именами. Если, например, родовые союзы уже заменились территориальными, если власть отделилась от народных масс, если у власти успел встать экономически наиболее сильный класс, если этот класс организовал аппарат властвования, то мы смело можем говорить о замене родового строя государственным, как о факте уже совершившемся».[9] Совершенно четко акад. Грековым выражено, что одним из решающих признаков государства, и в том числе Киевской Руси, является отделение власти от народных масс, переход власти в руки экономически наиболее сильного класса. Государство связано с наличием классов и классовой борьбы; внешнеполитическая история государства приводит к войнам, которые могут иметь местное, но могут иметь и общенародное значение. Этим определяется новое содержание эпоса.

Но так как образование государства есть процесс длительный, то образование нового эпоса также совершается медленно.

Здесь нет необходимости заново излагать историю Киевской Руси. Необходимо только указать, что период процветания был очень кратковременным. Советские историки не включают, как это делали историки до 1917 г., в киевский период время феодальной раздробленности. «Под киевским периодом истории ни в коем случае нельзя разуметь период уделов с его разобщенностью отдельных княжений и княжескими усобицами, как это делают и Л. Майков, и отчасти В. О. Ключевский. Время уделов нельзя называть киевским хотя бы по той причине, что Киева как политического центра уже тогда не было, он стушевался и решительно затерялся среди других местных центров».[10] В период феодальной раздробленности, как мы увидим, образование и развитие эпоса не прекратилось, а было даже особенно интенсивным. Оба эти периода русской истории, период киевский и период феодальной раздробленности, наложили свой яркий отпечаток на развитие русского эпоса.

Из всего сказанного вытекают методы и цели исследования. Если государство не есть непосредственное продолжение родового строя, мы и в эпосе должны прежде всего проследить не остатки старого в новом, а конфликт старого и нового. Идеалы киевского государства сталкиваются с идеологией родового строя, и этот конфликт есть основной конфликт наиболее ранних, древнейших русских былин, былин эпохи Киевской Руси.

Этот конфликт выражен двояко: с одной стороны, использованы некоторые старые сюжеты, которые теперь наполняются совершенно новым смыслом и новым содержанием; с другой стороны, создаются произведения новые, не связанные с традицией.

Старые сюжеты, в свою очередь, не в одинаковой степени подвергались переработке. Часть их была использована и переработана с целью утверждения идеалов молодого государства. Сюда относятся преимущественно былины о борьбе героев с различными чудовищами (Добрыня и змей, Алеша и Тугарин и другие). Часть же, в особенности песни о сватовстве, приобретают полусказочный характер; защита государства не играет в них решающей роли, хотя и в этих песнях герои всегда отражают новую идеологию, несовместимую с идеологией преодолеваемого и уходящего в прошлое родоплеменного быта.

Но переработкой традиционных, древних сюжетов не ограничивается содержание раннего киевского эпоса. Историческая жизнь и борьба властно требовали новых песен, и эти песни создавались. Они создавались не только в киевское время, они создавались во все века продуктивного существования эпоса, и эти песни уже не связаны с традицией.

Русские были участниками величайших исторических потрясений европейско-азиатского средневековья. Борьба с татарами потребовала напряжения всех сил народа. Теперь народ уже не мог довольствоваться песнями, в которых герой поражал чудовищного змея, хотя народ и не забыл об этих песнях и продолжал их художественную обработку. Появились новые песни о борьбе с историческими, реальными врагами. Традиционны в этих песнях только их былинная форма и способ исполнения. В этих песнях народ создал образы героев, защищающих величайшее достояние и святыню — свою отчизну. Образ этих героев не создан традицией и не выводим из нее. Он выкован в конкретной исторической борьбе и воплощает лучшие, героические качества народа. Былины о борьбе с татарщиной представляют собой кульминационный пункт в развитии эпоса. Группа этих былин — более поздняя, чем группа былин о сватовстве героя или о его борьбе с чудовищами.