Колдовство - Чарльз Уолтер Уильямс
Детей, которых посвящали темным силам, в жертву не приносили. С ними поступали иначе. Либо сама мать, если она ведьма, либо повитуха, если она есть, совершает обряд посвящения. «Молот» утверждает, что для этого на кухне должен быть разведен огонь. Под предлогом того, что ребенка нужно согреть, повитуха уносит его. В описываемом случае, это сделала взрослая сестра новорожденного по наущению матери, причем обе были ведьмами. На кухне младенца подняли и представили его новому божеству и другим демонам, читая соответствующие заклинания. Иногда при этом происходили странные вещи. Далее в «Молоте» рассказано, как мужчина, муж и отец двух упомянутых женщин, обеспокоенный странными ощущениями, казалось, наполнившими дом, тайно подглядел, как его дочь проводит обряд. С ужасом он увидел, как младенец медленно взбирается по по цепочке, из которой висел большой котелок. Это в нем уже пробуждались тайные навыки, следствие проведенного над ним посвящения. Потрясенный пониманием беды, пришедшей в его дом, мужчина решил воспользоваться проверенным средством и настоял на том, чтобы ребенка немедленно крестили в ближайшей церкви в соседней деревне. Он приказал дочери нести ребенка и позвал соседей как свидетелей. Когда они дошли до моста через реку, отец остановил дочь и приказал ей положить ребенка на мост. Он пригрозил, что теперь либо ребенок самостоятельно переправится на другой берег, либо он утопит дочь в реке. Соседи очень удивились, дочь очень испугалась, тогда отец подкрепил свое требование сильной клятвой, и настоял на своем. Он сказал дочери, что если она заставила ребенка адской хитростью взобраться по цепи на кухне, то сможет тем же способом переправить его через реку. Молодая ведьма с дрожью уступила. Она положила ребенка на мост, произнесла заклинание, и внезапно все увидели ребенка на другом берегу. После обряда крещения все вернулись по домам. Однако мужчина все же обвинил жену и дочь в суде. «Их постигла заслуженная кара — сожжение на костре».
Подобные чудеса случайны и редки и, если происходят, то, как правило, по оплошности или глупости ведьмы. В этом смысле царство сатаны играет против себя: с одной стороны, дьявол торопится уловить очередную душу, с другой стороны, хочет использовать ее для уловления других. Едва ли инквизиторы видели сатану, падшего с небес подобно молнии, но они понимали, что война, которую он ведет на земле, будет долгой и тяжелой. Возможно, они были правы. На их глазах творился новый миф, воплощалась бесплодная фантазия, противная всему живому, стремящаяся разрушить веру и угрожающая прежде всего детям. Инкубы по ночам обретали видимость плоти, мать-ведьма с радостью ощущала в своем чреве шевеление будущего ребенка, уже посвященного сатане, ведьма-повитуха ждала на кухне с наговоренным огнем, чтобы провести обряд посвящения едва народившейся жизни злым силам. Котел ждал невинных усопших младенцев, души которых были преданы силам зла. Из котла черпали зелье, помогающее постигать запрещенные искусства. Детей тащили на собрания колдунов, убивали и поедали, издеваясь над смыслом евхаристии, дарующей искупление истинно верующим.
Усилия этого злонамеренного организма заключались в том, чтобы растить число своих приверженцев, чтобы вмешиваться не только в дела Церкви, но и в обычную мирскую жизнь. Церковные авторитеты особо подчеркивают богохульство, отступничество, отречение от веры и крещение во зле. Это считалось необходимыми, но недостаточным. Слухи и анекдоты, пересказываемые «Молотом», как нам представляется, не имеют ничего общего с прямой ненавистью к Церкви как таковой. Да, перекрещивание случалось, но вовсе не так часто, как можно было бы ожидать. Инквизиторы многое приписали своим жертвам, но об этом виде кощунства как-то забыли. Возможно, самый яркий пример кощунства приведен в главе XVI второй книги «Молота», где обсуждается «Колдовство стрелков из лука». Колдуны-лучники «на шестой день праздника Параскевы во время торжественной мессы брали святейшее изображение Распятого и стреляли в него стрелами». Сколько стрел выпустит стрелок, столько он сможет убить в любой день людей. Могут возникнуть некоторые сомнения, является ли крещение во зле следствием желания убивать, или убийство становится результатом совершенного кощунства? Убийство — само по себе уже есть договор с дьяволом, но при этом оговорено условие: убийца до стрельбы должен посмотреть жертве в глаза и иметь твердое намерение убить. Также необходимо «принести черту почитание и отдать ему на служение тело и душу». Жертва «никаким способом не может защитить себя». Неважно, где человек может прятаться, стрелы все равно достигнут цели, направляемые дьяволом. Такие стрелки обладают удивительной меткостью. Упомянутая глава содержит рассказ о лучнике по имени Пункер, состоявшего на службе у Эберхарда Длиннобородого, принца Рейнской области. Рассказ предвосхищает по-своему ответ Вильгельма Телля, когда некий знатный господин спросил его о второй стреле: «Если бы меня обманул дьявол и убил моего сына, за что и мне грозила бы смерть, то я пронзил бы вас оставшейся стрелой, чтобы отомстить за свою смерть». Возможно, слова Пункера случано почти точно повторяют слова Телля из легенды.
Стрельба в распятие — один из редких примеров преднамеренного кощунства. Здесь-то и кроется корень многих проблем, связанным с обвинениями в колдовстве. Проще простого представить себе грубых солдат во время военных действий, хвастающихся своей меткостью, избрав мишенью распятие. Наверное, многие другие солдаты при этом сняли бы шапки и перекрестились, но столь же понятно, что прочие и ухом бы не повели. Они посчитали бы распятие всего лишь образом и вряд ли стали бы думать о том, что идут против божественных установлений, посылая стрелы в подобную мишень. Сами инквизиторы жалуются, что многие из этих колдунов-лучников, несмотря на их известные преступления, находились под покровительством королей и знати, «и им позволено было хвастаться своими делами». Конечно, любому военачальнику необходимы такие меткие стрелки, для того их и держали в армии, и вряд ли разговоры о магических истоках их искусства заинтересовали бы их хозяев. Уж очень удобно было иметь под рукой человека, способного наверняка убить любого врага.
Но так ли уж необходимо при этом «приносить черту почитание и отдавать ему на служение тело и душу»? В большинстве случаев, разговоры о необходимости отречения и
