Русский анекдот: текст и речевой жанр - Елена Яковлевна Шмелева
Если грузины и чукчи в анекдотах обращаются к незнакомому собеседнику на ты, то евреи используют более формальное обращение на вы. Это, разумеется, не случайно. Евреям в анекдотах не свойственна ни панибратская манера грузин, ни первобытная незатронутость цивилизацией, свойственная чукчам. Однако, как и грузинам, евреям в анекдотах свойственна установка на контакт с собеседником, что подчеркивается постоянной апелляцией к слушателю (…вы думаете, что…), однако ценен для еврея не контакт сам по себе, а возникающая при этом «задушевность»: контакт ценится, поскольку дает возможность выразить сочувствие и самому оказаться объектом сочувствия. Поэтому еврей в анекдоте может не только осуществлять референцию к самому себе при помощи местоимения первого лица, но и, как чукча, называть себя в третьем лице – бедный еврей (ср. Как вам нужно, так Ленин вечно живой, а как нужно бедному еврею, так он умер!). Однако понятно, что функция такого самообозначения совсем иная, нежели в случае с чукчами. Если чукча сам удивленно глядит на себя со стороны, то еврей приглашает собеседника или домысливаемого наблюдателя посмотреть на него и «посочувствовать».
Существенно отметить, что в анекдотах начала XX в. речь евреев была отмечена значительно более яркими «национальными» характеристиками. Ср. анекдот, опубликованный в одном из сборников 30-х гт. [Карачевцев 1978]:
• – Я пригласил вас, господин профессор, по очень важному делу.
– Чем могу служить, господин Мизрох?
– Видите, я должен вам, во-первых, сказать, что я имею дочка, настоящий брилянт. Она по-французскому разговаривает, танцует, на фортепьяно играет и, кроме того, вже год как она выходила замуж…
– Что же она нездорова?
– Пожвольте. Вже по порядку надо рассказать. Она вже давно, шлава Богу, в интересном положении и, как сказал наш доктор, она должна разрешиться, и, как вы такого известность, так я вас пригласил.
– Можно посмотреть больную?
– Жделайте милость, пожалуйте в спальня. Через несколько времени профессор выходит.
– Ну что, как вы находите больную?
– О, будьте совершенно спокойны: все кончится благополучно и, как кажется, очень скоро.
– Скоро? Господин профессор, садитесь пожалуйста. Сели, поговорили. Из спальни раздается стон: «Ой, топ Dieu».
– Господин профессор, слышите, вже пора.
– Не беспокойтесь! Еще ничего нет.
Опять через несколько минут раздается стон: «Ой, Mein Gott!»
– Профессор, ей-Богу, вже теперь пора.
– Да не беспокойтесь! Еще не время. Вдруг из спальни раздается крик:
– Ой, мама, тэта, гвалт! Караул!
– Вот теперь пойдемте, пора.
Кроме того, в двадцатые-тридцатые годы было живо представление о том, что евреи читают «справа налево». Ср. анекдот двадцатых годов:
• Кто как расшифровывает ВСНХ:
Коммунисты – «всем скверно, нам хорошо». Нэпманы – «воруй смело, нет хозяина». А евреи – «холера на советскую власть».
Современный слушатель понимает этот анекдот с некоторым напряжением: во-первых, потому что уже может не помнить подлинной расшифровки указанной аббревиатуры (Высший совет народного хозяйства), а во-вторых – потому, что ему требуется усилие, чтобы понять, что расшифровка «холера на советскую власть» является расшифровкой ВСНХ, прочитанного справа налево.
Итак, евреи в анекдотах легко узнаваемы благодаря специфическим особенностям речи. Однако к «узнаваемости» дело не сводится. Особенности речи оказываются одним из важнейших средств, позволяющих выпукло представить систему внутренних установок персонажа. Образ еврея в русском анекдоте с высокой степенью надежности может быть реконструирован на основе наблюдений над особенностями речи соответствующих персонажей.
3.4. Русские анекдоты об украинцах
Как это ни парадоксально, наиболее «злые» русские анекдоты – это анекдоты об украинцах, хотя украинцы наиболее близки русским по культуре, истории и языку. По-видимому, именно эта близость языков и является одним из причин этого: кажется, что украинцы издеваются, нарочно говорят на каком-то «испорченном» русском языке. Вероятно, этим же испанцев раздражают португальцы, говорящие на близкородственном языке, а, скажем, французов – «неправильно» выговаривающие французские слова бельгийцы. Украинцы и глупые, и жадные, и неопрятные, едят сплошь сало, причем любовь к салу может вытеснять все прочие привязанности. Ср. в этой связи анекдот об украинце, который несколько дней едет в поезде, ни разу за это время не переодевшись, и на вопрос соседа по купе, не собирается ли он поменять носки, отвечает: Ни, тильки [= 'только'] на сало (здесь обыгрывается неоднозначность глагола поменять). Характерен также следующий анекдот: в Собравшимся в зале (вероятно, на научной конференции, посвященной этническим стереотипам) представителям разных народов задают вопросы: «Какой народ самый глупый?» Единодушный ответ: «Чукчи!» – «А какой народ самый ленивый?» – «Русские!» – «А какой народ самый жадный?» – «Евреи!» – «А какой народ соединяет в себе все эти три качества?» Молчание, а затем голос из зала: Затэ мы спиваемо гарно! [уарнъ] (т. е. 'зато мы хорошо поем').
Украинцы прямо не называется, но имитация украинской речи не оставляет сомнений в том, кто имеется в виду. Это очередная иллюстрация того, как имитация речевых особенностей позволяет, не указывая эксплицитно на то или иное этническое и языковое меньшинство, обозначить его недвусмысленно и понятно для слушателей.
Если грузины, чукчи и евреи в анекдотах говорят по-русски, а этноязыковая принадлежность персонажа подчеркивается при помощи специальных вкраплений, то украинцы в анекдотах говорят по-украински – в той мере, в какой рассказчик в состоянии имитировать украинскую речь. Иными словами, речь грузина, чукчи или еврея в анекдоте – это русская речь с теми или иными отклонениями от нормы, причем наличие отклонений обусловлено установкой рассказчика на имитацию русской речи с отклонениями; а речь украинца – это украинская речь с отклонениями, причем отклонения обусловлены тем, что рассказчик, как правило, не владеет украинским языком в достаточной мере. Украинский язык в анекдотах воспринимается как нарочитое искажение русского языка, и желание пользоваться им вызывается в первую очередь злонамеренностью украинцев (как в анекдоте: Москали г? – Немае ['Русские есть? – Нет']. – Тогда будем говорить по-русски). Таким образом, сам факт использования украинского языка добавляет дополнительный элемент в набор отрицательных характеристик украинца.
3.5. Выводы
Итак, будучи лишь косвенным свидетельством относительно особенностей русской речи представителей различных этнических меньшинств, «анекдоты об инородцах» служат прямым свидетельством относительно бытующих в русской среде стереотипных представлений об этих меньшинствах. При этом можно высказать предположение, что указанные стереотипы имеют, по крайней мере отчасти, «лингвистическое» происхождение. Дело в том, что речевая характеристика «инородца» как героя анекдота определенным образом коррелирует с реальными особенностями русской речи представителей соответствующих народов. Обращая внимание на эти особенности, их подсознательно связывают с чертами характера, о которых использование таких средств свидетельствовало бы в речи
