Тайна сибирских орденов - Александр Антонович Петрушин
В конце этого документа — предупреждение: «...небрежное отношение к обмундированию рассматривать так же, как и поступки несбережения оружия».
Когда постановлением ЦИК СССР от 26 ноября 1935 года Ягоде было присвоено звание генерального комиссара государственной безопасности, приравненное к маршальскому, нарком внутренних дел лично разработал новую чекистскую форму одежды, которая отличалась по качеству и богатству украшений от армейской.
По свидетельству еще одного высокопоставленного чекиста-перебежчика Александра Яковлевича Орлова, «Ягода увлекся переодеванием сотрудников НКВД в новую форму с золотыми и серебряными галунами и одновременно работал над уставом, регламентирующим правила поведения и этикета энкаведистов. Только что введя в своем ведомстве новую форму, он не успокоился на этом и решил ввести суперформу для высших чинов НКВД: белый габардиновый китель с золотым шитьем, голубые брюки и лакированные ботинки. Поскольку лакированная кожа в СССР не изготовлялась, Ягода приказал выписать ее из-за границы. Главным украшением этой суперформы должен был стать небольшой позолоченный кортик наподобие того, какой носили до революции офицеры военно-морского флота.
Ягода также распорядился, чтобы смена энкаведистских караулов происходила на виду у публики, с помпой, под музыку, как это было в царской лейб-гвардии. Он интересовался уставами царских гвардейских полков и, подражая им, издал ряд совершенно экзотических приказов, относящихся к правилам поведения сотрудников и взаимоотношениям между подчиненными и вышестоящими. Люди, еще вчера находившиеся в товарищеских отношениях, теперь должны были вытягиваться друг перед другом. Щелканье каблуками, лихая отдача чести, лаконичные и почтительные ответы на вопросы вышестоящих — вот что отныне почиталось за обязательные признаки образцового чекиста и коммуниста...»
Отличаясь быстрым и практичным умом, Молчанов заметил необычную привязанность Ягоды к форменной одежде и ярким наградным побрякушкам. Из-за этой патологической страсти к дорогим иваново-вознесенским тканям председатель ОГПУ положил под сукно (в прямом смысле этого слова) доклад Долгирева о финансовых махинациях Молчанова.
В апреле 1927 года знаток текстильного бартера стал по совместительству со службой в ОГПУ заместителем председателя губернского исполкома. Для Молчанова не составило труда решить продовольственную проблему в крае путем тайного обмена мануфактуры на несколько эшелонов с продовольствием с Украины и Поволжья. Как представитель губернских властей, он зачастил «по вопросам обеспечения продовольствием» в Москву: ЦК ВКП (б), СНК СССР, ВЦИК РСФСР. Всякий раз с подарками — завязывались связи на самом верху.
Тогда же Молчанов сошелся с Саррой Ноевной Циммерлинг, которая приехала в Иваново-Вознесенск после окончания экономического факультета МГУ. Сыграли свадьбу. Родилась дочь. Жена работала вначале инструктором отдела труда хлопчатобумажного треста, затем заведующей технико-нормировочным отделом фабрики «Ивановская мануфактура».
В 1929 году в связи с образованием Иваново-Промышленной области, в состав которой вошли Владимирская, Ивановская, Костромская и Ярославская губернии, Молчанова назначили полномочным представителем ОГПУ по ИПО. Он получил возможность формировать чекистский аппарат региона «под себя»: двое из наиболее преданных ему сотрудников впоследствии отправились с ним на Лубянку.
«Советским Зубатовым» называли Молчанова в ОГПУ-НКВД. Возглавив в 1931 году советский политический сыск, он за пять лет воплотил в жизнь мечту начальника Московского охранного отделения Департамента царской полиции Сергея Васильевича Зубатова — поставил почти все взрослое населения страны на оперативный учет.
Созданная им учетная база, а не доносы завистников, злопыхателей, провокаторов и партийных фанатиков (хотя и доносов было немало) стали «питательным ресурсом» для массового террора 1937—1938 годов[57].
Секретно-политический отдел в ОГПУ был немногочисленным и простым по структуре. На 1934 год его численность (с учетом периферийных аппаратов) составляла всего лишь 2400 человек. СПО состоял из четырех отделений.
Первое отделение, так называемое «рабочее», занималось освещением «рабочей массы и всех слоев, соприкасающихся с таковой», а также разработкой «антисоветских партий, антипартийных группировок и организаций (кадеты, меньшевики, анархисты, бундовцы, сионисты, троцкисты, мясниковцы и др.)».
Второе отделение — «крестьянское» — разрабатывало кулацкие повстанческие организации и контрреволюционные организации в среде сельской интеллигенции. В его ведение входили учет и освещение, обслуживание политических и хозяйственных кампаний, контроль над советскими органами и сельскохозяйственными заведениями, а также за «антисоветскими партиями, опирающимися в своей основной массе на деревню: правыми и левыми социалистами-революционерами, народными социалистами-трудовиками, трудовой крестьянской партией».
Третье отделение — «городское» — опекало церковных служителей всех культов, проповедников многочисленных религиозных сект. Интересовали его и «бывшие люди»: чиновники царской России, Временного и различных белых правительств, фабриканты, купцы, нэпманы. В функции этого отделения входило также оперативное обслуживание органов милиции.
Четвертому отделению был отведен «молодежный и культурный фронт» — студенчество и учащиеся старших классов школ, профессура, научные и просветительские общества, библиотеки, музеи, театры, издательства, книжный рынок, пресса, литературно-художественные круги.
Надо отметить, что в ОГПУ кроме СПО имелись экономический и транспортный отделы, которые занимались оперативным обслуживанием всех отраслей промышленности, товарного и денежного обращения и всеми видами перевозок.
На особый отдел помимо освещения кадрового состава Рабоче-крестьянской Красной армии возлагалась борьба с политическим бандитизмом, учет и проверка бывших офицеров царской и белогвардейской армий.
На местах с 1931 года при полномочных представителях ОГПУ были созданы оперативные секторы, структурно аналогичные центральному аппарату, которые координировали работу районных и городских отделений ОГПУ. Последние «имеют право и обязаны обеспечивать надлежащее всестороннее изучение района и города и информационно-политико-экономическое освещение их, чекообслуживание всех массовых хозяйственных и политических кампаний, проводимых в районе и городе, а также чекоосвещение советского аппарата, сигнализируя парторганизациям о всех искривлениях и политнастроениях масс, политических процессах и назревающих явлениях в политическом состоянии социальных прослоек и обеспечивая необходимые профилактические мероприятия».
С весны 1933 года во всех районах были введены должности заместителей начальников политотделов машинно-тракторных станций (МТС) по работе с ОГПУ. Основной их задачей назывался «решительный разгром контрреволюции до весеннего сева... выявление скрывавшихся от выселения и вступивших в колхоз кулаков...».
«Социализм — это учет», — завещал Ленин. Молчанов и его подчиненные во многом продолжили работу чекистов в 20-е годы, но теперь все
