Политическая история Финляндии 1809-2009 - Осмо Юссила
В рамках той автократической системы, какой была Россия (где отсутствовал кабинет министров во главе с премьер-министром), каждый советник императора обладал властью, прямо пропорциональной своему положению при дворе и степени своей приближенности к императору. Министры и наместники выполняли свои служебные обязанности, представляя дела непосредственно императору. Двор был средоточием власти, как, например, во Франции времен Людовика XIV. Система сравнима с Империей Солнца, в которой Солнцем был император, министры и наместники — планетами, а их подданные, как, например, сенаторы и губернаторы Финляндии, — полночными светилами. Процветал так называемый фаворитизм — система, при которой изменения в высочайшем расположении и масштабах власти могли быть столь стремительными, сколь и непредсказуемыми. Того же положения, какого достиг Г.М. Армфельт, больше не достиг ни один из финляндских министров, за исключением, пожалуй, Плеве. Сын Г.М. Армфельта, Александр, ставший позже его преемником, на закате своей карьеры, во времена царствования Александра II, приблизился к положению своего отца, но и он не имел на дела, касавшиеся всей империи, влияния, сравнимого с тем, каким обладал его отец.
Когда Закревский впал в немилость из-за неудачи, которая постигла его в борьбе с эпидемией холеры, Николай I в 1831 г, назначил его преемником начальника Главного морского штаба Александра Меншикова, обосновав свое решение тем, что он всегда хотел поставить военно-морские силы Финляндии под начало своего командующего. Меншиков не переехал в Хельсинки, тем более что в 1836 г. его назначили морским министром, и осуществлял управление из Петербурга, где в помощь ему была создана особая Петербургская канцелярия. В Хельсинки учредили должность помощника генерал-губернатора, на которую получил назначение генерал А.А. Теслев (родом из Выборга). Он хорошо владел шведским языком и мог на деле выполнять функции председателя сената, как в свое время Штейнхель.
Меншиков, находясь в Петербурге, крепко держал в руках нити общего руководства, но не вникал в детали, что увеличивало свободу действий сената. Конечно, он опекал сенат и при необходимости мог его направлять, но, с другой стороны, уважал коллегиальную власть сената, в особенности его функции по контролю за правосудием и казной. Решения относительно новых расходов не могли быть приняты без доклада сената и утверждения его императором, но, с его точки зрения, сенат должен был безоговорочно подчиняться, когда речь шла о приведении в исполнение решений. Меншиков также строго следил за тем, чтобы законы или постановления, принятые в России, вступали в силу в Финляндии не иначе как путем их повторного представления статс-секретарем финляндским. Защищая местное финляндское законодательство от посягательств центральной власти, Меншиков даже поправлял в этом вопросе Армфельта. Когда в 1834 г. Меншиков обеспечил себе право представлять комитету министров финляндские дела, оно распространялось только на те дела, которые не меняли законов или постановлений Финляндии.
Хотя многие современники по обыкновению упрекали сенат в слабости, а сенаторов в недееспособности, на самом деле положение сената как центрального административного органа Финляндии во многих отношениях упрочилось именно во времена Меншикова-Теслева, хотя проводившаяся Гартманом реформа по введению русского министерского управления и не была осуществлена. Важным стало назначение в 1840-1841 гг. одаренного Л .Г. фон Гартмана на должности вице-председателя хозяйственного департамента и начальника финансовой экспедиции, а также его хорошо отлаженное сотрудничество с Меншиковым. Поворот в центральном управлении Финляндии пришелся на 1840-е годы, а в местном управлении — на 1860-е годы. «Скромный совет», который начал проводить свои заседания осенью 1809 г. в расположенном на берегу реки Аура доме скорняка Рихтера, теперь в действительности стал «финляндским государством», правительством маленького государства — Финляндии.
Поскольку сейм не созывался, сенат фактически взял на себя его функции. Министр статс-секретарь, находившийся в Петербурге, все чаще прибегал к поддержке сената и прокурора в попытках противостоять министрам империи. Чаще, чем раньше, при рассмотрении общегосударственных дел, то есть таких, которые касались и Финляндии, в сенат обращались за заключениями для министерств и Государственного совета. Сенат в свою очередь более не дожидался, когда его попросят, но сам давал заключения по вопросам, которые считал важными.
Значение сената (и следовательно, государства) как фактора, воздействующего на развитие экономики, возросло. Поворотными стали 1830-е годы. Своего рода симптомом времени была программа преобразования экономики, принятая в 1835 г.
За политическим отделением от Швеции последовало экономическое, но этот процесс оказался более медленным и более сложным. Как Боргоский сейм, так и Фридрихсгамский мир гарантировали продолжение отношений Финляндии со Швецией. Более значимый поворот пришелся на 1830-е годы. Тогда был подготовлен пакет постановлений и договоров, в который в качестве наиважнейших вошли постановления 1835 г. о торговле между Финляндией и Россией, а также о развитии промыслов, постановление 1837 г. о торговле между Финляндией и Швецией и денежная реформа 1840 г.
Таким образом, экономическое отделение от Швеции, которое не могли заменить соответствующие связи с Россией, вынуждало сенат Финляндии к развитию экономической самостоятельности страны. Важной предпосылкой для этого, помимо роста доходов (особенно за счет повышения таможенных пошлин, такса 1841 г.), стала реформа налогообложения. Состояние финансов было упорядочено на основании так называемой денежной реализации 1840 г. путем перехода от шведской денежной единицы к рублю. Реформа Финляндского банка в том же году придала ему черты коммерческого банка, и он приступил к кредитованию не только сельского хозяйства, но и промышленности. Если еще в XVIII в. общественные инвестиции были связаны с использованием крестьянской и солдатской поденщины на строительстве дорог и рытье лесосплавных фарватеров (помимо обязательных строительных работ), XIX в. принес с собой масштабное строительство каналов (Сайменский канал) и, позднее, железных дорог. О происходившем таким образом укреплении государства со всей очевидностью свидетельствовал также рост численности гражданских чиновников: с 1809 по 1860 г. она утроилась. Так родилось финляндское «экономическое государство», как удачно заметил Матти Пелтонен в своем исследовании.
При отце и сыне Гартманах, Габриеле и Ларсе, экономической доктриной стал так называемый камерализм. Отчасти это был меркантилизм, но с акцентом на благоденствии отдельных подданных (помимо экономического процветания государства). Поэтому камералисты стремились устранить всевозможные монополии и привилегии. Камерализм существовал в Финляндии на протяжении всего XIX в., и начатые в 50-х годах мероприятия по снятию феодальных ограничений с развития промыслов были столь же камералистскими, сколь и либеральными.
Хотя в языке появилось новое слово «партия» и многих порицали за принадлежность к той или иной партии, политических партий в современном значении этого слова не
