Лебедева Н.С. - Hюрнбергский процесс. Сборник материалов в 8 т. Т. 8 (1999)
Правовой принцип, который распространяет ответственность заговорщиков на действия, в которых они невиновны, чужд германскому праву. Применение его противоречило бы самым явным образом основному принципу «Nullum crimen sine lege», который был признан английским обвинением. Ввиду того, что статья 6 допускает различные толкования, следует считать из двух возможных толкований соответствующим воле авторов то, которое не противоречит вышеназванному принципу.
Принимали ли 22 подсудимых участие в заговоре, как это изложено в Обвинительном заключении, то есть в заговоре, направленном на совершение преступлений против мира, против человечности, на совершение военных преступлений? Если бы такой заговор существовал, то (в этом никто не сомневается) Гитлер был бы его главой. Но я уже обращал внимание на то, что заговор с диктатором во главе противоречит самой сущности понятия заговора. Гитлер, вероятно, смеялся бы, если бы ему сказали, что он заключил соглашение со своими министрами, партийными лидерами и генералами о ведении той или иной войны с помощью тех или иных средств. Он был самодержцем. Для него не имело значения согласие тех или иных людей, для него было важно лишь выполнение его решений независимо от того, одобрялись эти решения или нет.
Но, помимо этих юридических соображений, следует упомянуть, что в действительности окружение Гитлера выглядело иначе, чем какая-то заговорщическая группа, как это пытались характеризовать здесь обвинители во время представления ими доказательств...
Я не могу поверить в заговор для совершения преступлений против мира и военных преступлений.
К этому следует добавить лишь два момента общего значения:
1. Поведение Геринга непосредственно перед началом войны. В то время он был лицом, которому Гитлер все доверял, он был вторым человеком в государстве, а теперь он главная фигура среди подсудимых.
Если бы тогда действительно существовал заговор для ведения агрессивной войны, то он был бы вторым человеком в этом заговоре. Здесь следует сказать, что как раз он в последние дни августа напрягал все усилия для того, чтобы предотвратить нападение на Польшу. Больше того, он за спиной Гитлера прилагал все старания к тому, чтобы сохранить мир. Как это может быть совместимо с заговором для ведения агрессивных войн? Он был также не согласен с ведением войны против России и всячески отговаривал фюрера.
2. Если бы существовал заговор для совершения военных преступлений, то война велась бы с самого начала с полнейшей беспощадностью и в нарушение всех правил ведения войны. В действительности же было наоборот: как раз в первые годы войны, и это никем не оспаривается, международные правила ведения войны в основном выполнялись обеими сторонами. Как раз в первом периоде войну старались вести на началах рыцарства и порядочности.
Если нужны доказательства тому, то вполне достаточно взглянуть на предписания, которые издавало ОКВ по вопросу поведения войск в Норвегии, Бельгии, Голландии. Далее: каждый солдат при отправке на фронт имел в своей солдатской книжке памятку с «10 заповедями о ведении войны германскими солдатами». Фельдмаршал Мильх оглашал их здесь из своей книжки. Эти заповеди обязывали солдат вести себя лояльно и не нарушать международных правил ведения войны. Банда заговорщиков во главе государства с планом, состоявшим в том, чтобы вести войну, не соблюдая никаких норм права и морали, наверное, не послала бы своих солдат в бой, отдав им письменный детально разработанный приказ, повелевающий прямо противоположное.
Я думаю, что если обвинение считает этих- 22 человек заговорщиками, и именно заговорщиками против мира, правил ведения войны и против человечности, то оно ошибается.
Защитники отдельных подсудимых покажут, какое отношение имели их подзащитные, каждый в отдельности, к мнимому заговору.
Я только что упомянул, что рейхсмаршал Геринг был вторым человеком в государстве; на протяжении всего процесса это неоднократно отмечало и обвинение, пытавшееся усмотреть в этом особо отягчающее для Геринга обстоятельство, и обвинение указывало, что в силу своего особого положения Геринг должен был иметь возможность вмешиваться во все дела правительства, самостоятельно решая важнейшие вопросы.
Эта точка зрения неверна, и она базируется на незнании, в чем заключалась исключительность положения Геринга. А заключалась она в следующем: Геринг был вторым человеком в государстве по рангу. Этот ранг закрепился за ним, когда осенью 1934 года Гитлер, составив завещание и секретный указ, назначил Геринга своим преемником в правительстве. В 1935 или 1936 году это было зафиксировано в неопубликованном Правительственном законе, подписанном всеми министрами 7 сентября 1939 г. Гитлер объявил этот закон в рейхстаге; таким путем преемственность Геринга стала известна всему немецкому народу.
В качестве заместителя фюрера в правительстве Геринг выступал только в тех случаях, когда Гитлер был болен или находился в отъезде вне Германии, как это было, например, в марте 1938 года, когда Гитлер несколько дней пробыл в Австрии. Когда же Гитлер был на месте и сам выполнял свои обязанности, положение заместителя не давало Герингу никаких особых прав и полномочий. Он мог давать указания лишь непосредственно подчиненным ему ведомствам и не имел права давать служебные указания другим ведомствам.
Из этого факта следует, что Геринг, будучи вторым человеком в государстве, не мог ни отменять, ни изменять, ни дополнять указания и приказы Гитлера. Он не мог отдавать распоряжения тем учреждениям, которые не были подведомственны непосредственно ему. У него не было возможности давать директивы, обязательные для других ведомств (будь то партийные органы, органы полиции, учреждения армии и флота), или вмешиваться в руководство ими.
Таким образом, положение Геринга как второго человека в государстве не может быть использовано против него в качестве особо отягчающего обстоятельства; оно не может также служить основанием для утверждения, что существовал заговор.
Подсудимый Геринг никогда не принимал участия в выработке или проведении в жизнь общего плана или заговора, который имел своим содержанием преступления, названные в Обвинительном заключении.
Как я уже отмечал, участие в подобном заговоре должно было иметь в первую очередь предпосылкой существование такого общего плана и то, что его участники были едины а своем намерении провести в жизнь преступления, вменяемые им теперь в вину. В отношении Геринга такие предпосылки отсутствуют.
Надо признать даже обратное. Конечно, Геринг хотел ликвидировать Версальский договор и обеспечить Германии ее прежнее положение крупной державы. Но он думал, что этой цели можно достигнуть если не при помощи правовых норм Лиги Наций, то во всяком случае только политическими средствами. Вооружение должно было только придать больше веса голосу Германии...
Находя себе поддержку в поразительных успехах Гитлера в первый период, Геринг надеялся, что мощные вооруженные силы Германии уже только одним своим существованием помогут достижению целей Германии мирным путем, пока эти цели не будут выходить за определенные границы. В политической жизни государство может выступать со своим мнением и его будут слушать только в том случае, если за его спиной стоит мощная армия, внушающая другим государствам уважение. Совсем недавно начальник американского генерального штаба Маршалл в своем втором годовом отчете констатировал: мир не считается серьезно с желаниями слабых. Слабый — это слишком большое искушение для сильных...
Германия вооружалась не для ведения агрессивной войны. Не для подготовки агрессивной войны осуществлялся и четырехлетний план, назначение и задачи которого точно выявлены в показаниях самого подсудимого и свидетеля Кернера.
Генерал-фельдмаршалы Мильх и Кессельринг единодушно показали, что созданные в ходе вооружения военно-воздушные силы имели только оборонительные цели, негодные для ведения агрессивной войны. Такое скромное вооружение Германии не дает осноаания сделать вывод о ее агрессивных намерениях.
Геринг не хотел войны...
Начиная с 1933 года в своих выступлениях, в своих многочисленных речах Геринг часто подчеркивал, что он очень заинтересован в сохранении мира и что вооружение производится только для того, чтобы поднять авторитет Германии и снова обеспечить ей возможность играть на международной арене определенную политическую роль...
Герингу казалось очень важным сохранить добрые отношения с Англией. Об этом говорит его поведение во время беседы с лордом Галифаксом в ноябре 1937 года в Каринхале, so время которой Геринг совершенно откровенно сообщил лорду Галифаксу о целях внешней политики Германии, сводившейся к следующему:
а) аншлюс, то есть присоединение Австрии и Судетской области к Германии,
