Александр Насибов - Долгий путь в лабиринте
Кузьмич невольно огляделся. В комнате ничто не указывало на то, что здесь живет и хозяйка. Эссен перехватил его взгляд.
- Нет ее, Кристины, - угрюмо сказал он. - Давно нет. Видите, какая штука: не смог бы я изображать этакого сукина сына, находись она рядом. Жене полагается быть под стать мужу. А она резкая, прямая до наивности. Чем-нибудь да выдала бы нас.
- Отправили ее куда-нибудь?
- Пришлось нам "поссориться". - Эссен усмехнулся. - Словом, развелись, и она уехала. Для всех - к каким-то своим родственникам в Тироль.
- А на самом деле?
- Да у вас она, - сказал Эссен и рассмеялся. - Седьмой год, как живет в Москве...
Кузьмич молча смотрел на сидящего перед ним человека и чувствовал, как поднимается в груди горький комок.
Эссен снял очки, вытер покрасневшие глаза.
- Однако задерживается наш товарищ, - сказал он, взглянув на часы.
В этот момент позвонили.
Вошел коренастый мужчина с шишковатой большой головой и мощным торсом. Сделал несколько шагов, чуть припадая на левую ногу, мельком взглянул на незнакомца и нерешительно остановился.
- Представься, - сказал Эссен, появляясь вслед за ним из передней. Он показал на Кузьмича: - Это наш большой друг.
- Мое имя Конрад Дробиш,- проговорил вошедший низким хрипловатым голосом.
- Здравствуйте, товарищ! - Рука Кузьмича скрылась в огромной ладони Дробиша. - Ну и лапа у вас! - воскликнул он, шутливо массируя онемевшие пальцы. - Подковы можно ломать.
- Он и ломает, - подтвердил Эссен. - Да что подковы! Был случай, на спор завязал узлом железный прут толщиной с палец!
- Это все гантели, - Дробиш шумно вздохнул, осторожно присел на краешек стула. - Гантели каждый день: полчаса утром, столько же перед ужином. - Он бросил взгляд на номер "Фолькишер беобахтер" на столе, пальцем отодвинул его в сторону: - Утром слушал радио Лондона. О, там переполошились! Похоже, понимают, что уже не могут дать задний ход. Посмотрел на Кузьмича. - Войны не избежать?
- Она уже идет, война...
- Я о другом. О новой вселенской мясорубке.
Кузьмич неопределенно повел плечами.
- Пей. - Наполнив чашку, Эссен пододвинул ее к Дробишу. - Пей, Кони, и говори. Повтори все про сейф и дневник. Товарищ должен знать все, что известно тебе самому. - Он подчеркнул: - Любые подробности, какие только пожелает.
Сказав это, Эссен прошел к цветам на подоконнике и убрал лейку.
- Хорошо бы начать с автора дневника, - сказал Кузьмич, когда хозяин вновь занял место за столиком. - Для меня очень важно представить себе этого человека...
- Понял. - Дробиш положил ладони на край стола, приблизил к Кузьмичу лобастую голову. - Говорит вам что-нибудь такое имя: Теодор Тилле? Вижу, что нет. Так вот, это и есть мой хозяин. Если коротко старый наци, пройдоха и ловкач. По-своему очень неглуп. Кстати, много читает. Особенно любит книги с острым сюжетом, авантюрные романы и мемуары военных. У него в замке порядочная библиотека... Ко всему, дружок нашего обожаемого фюрера.
- Они близки и сейчас?
- Точнее, Тилле был дружком Гитлера, пока тот не стал тем, что он есть теперь... При всех своих качествах Теодор Тилле отстал на каком-то этапе развития нанизма и в последнее время находился в тени.
- Причины?
- Не знаю их. Но отчетливо вижу, что чувствует себя обиженным, забытым: другие вон какие посты отхватили, распухли от всяких благ, а он как был, так и остался рядовым "партейгеноссе". Посему и охладел к "вождю нации".
- Если можно, факты.
- Просматривая за завтраком газеты, прежде всего ищет в них информацию о новых назначениях. Зеленеет от злости, если встретит знакомое имя. Тут уж мне достается: кофе недостаточно горяч, хлеб плохо поджарен... Однажды, когда он сидел на террасе с книгой, я принес почту: газеты и пакет со штампом "Личная канцелярия фюрера". Он тотчас вскрыл пакет, достал письмо. Там было всею три строчки, и я смог разглядеть их из-за его плеча. Референт уведомлял, что фюрер получил письмо Тилле, но очень занят и в ближайшее время не сможет его принять... Надо было видеть хозяина в эту минуту! Налился желтизной, губы запрыгали. "Табaки, - прохрипел он, - был Табaки и остался им". Отшвырнул книгу, которую читал, и ушел в дом. Я подобрал ее, полистал. Знаете, как она называется? "Маугли"! Книга про мальчика, жившего среди зверей. Табaки - это шакал, враг Маугли.
- Любопытно, - усмехнулся Кузьмич. - А откуда у него поместье, у этого рядового партейгеноссе?
- Здесь я вынужден сказать несколько слов в защиту Гитлера. Тилле несправедлив к нему. В свое время замок ему подарил Гитлер.
- За какие заслуги?
- Не совсем ясно... Что-то связано с сыном хозяина. В дни "пивного путча" Гитлер вынес мальчика из-под огня... В дневнике только это...
- Сколько мальчику теперь?
- Семнадцатый год. Живет с отцом. Гвидо сказал, чтобы я принес их фотографии. Вот они.
Кузьмич взял карточки, посмотрел, отложил в сторону.
- Как давно ведет дневник Теодор Тилле?
- В сейфе только тетради с записями за последние четыре года. Велся ли дневник и раньше, не знаю. Я понятия не имел о нем, пока не получил доступ в сейф хозяина.
- Как это удалось?
Дробиш усмехнулся, поглядел на Эссена.
- Гантели помогли, - сказал тот, - точнее, атлетические способности Кони. По силе ему нет равных в округе. Вот хозяин и хвастает, какой у него "холуй". Как соберутся гости, вызывает Кони, и тот должен развлекать почтеннейшую публику - гнуть полосу железа, поднимать за ножку тяжелое кресло или еще что... Говори, как было дело!
- В замке справляли день рождения Андреаса. Съехалось много народу. Пока присутствовал мальчик, все было пристойно. Но к полуночи его отправили на берлинскую квартиру, и тут началось безобразие. Привезли дюжину шлюх, раздели их донага, посадили на неоседланных лошадей. Мужчины тоже все поснимали с себя. И пошло-поехало! Скачки, мужчины стаскивают баб с лошадей, валят на траву... Словом, все, что можете себе представить, все было.
- И этот ваш... книголюб развлекался вместе со всеми?
- Он все и затеял. - Дробиш покачал головой. - Вот уж не считал его способным на подобное свинство. А когда насытились все да угомонились, вдруг слышу - спор. И вроде бы речь обо мне. Так и есть: хозяин стал искать меня. Вызвал и говорит: "Сейчас я поспорил на двести марок, что ты поднимешь эту скотину". И показывает на здоровенного жеребца. Я оглядел компанию. Штук двадцать двуногих скотов лежат вповалку на зеленом газоне, ржут и лупятся на меня.
- Подняли?
- Кричит: "Выгоню, если посрамишь честь замка Вальдхоф!" И выгнал бы. Но ведь я у него нахожусь для дела. Вот и пришлось наступить на свой характер... В иных обстоятельствах ответил бы как надо, можете не сомневаться. А тут нагнулся, просунул плечи под лошадиное брюхо, поднатужился... Сказать по правде, боялся за больную ногу.
- Неужели подняли?
- Поднял... После подзывает меня один из гостей, отводит в сторонку. Говорит, что это он проиграл двести марок. Проиграл и не жалеет, ибо такого еще не видел. Спрашивает: "Сколько тебе здесь платят?" Я ответил. Он: "Даю вдвое больше, если перейдешь ко мне на службу. Будешь управлять поместьем". Тут я сделал правильный ход. Сказал, что не в деньгах счастье. Доволен теперешним хозяином, буду служить ему, пока необходим.
- Хозяин узнал об этом?
- Гость тут же ему все рассказал. Просил уступить меня. Тилле не согласился.
- Кто же расстанется с подобным сокровищем, - вставил Эссен и усмехнулся.
- На другой день я был вызван и в награду за преданность назначен управителем имения.
- А те двести марок?
- О них речи не было.
- Все понятно, - сказал Кузьмич. - Теперь расскажите о сейфе.
- О том, что в доме имеется сейф, я догадался, когда в качестве управителя докладывал хозяину о делах. Разговор происходил в его кабинете, и на столе лежала связка ключей в кожаном чехле. Один был не похож на другие - сразу видно, что от сейфа. Надо сказать, связку ключей я увидел впервые: хозяин всегда держит их при себе. Значит, подумал я, дорожит тем, что у него заперто. Стал искать. Осмотрел хозяйские апартаменты, включая спальню молодого Андреаса, ничего не обнаружил. Мы с Гвидо долго ломали голову: где же он, этот проклятый сейф? И вот что придумали. Из своей кассы Гвидо дал мне тысячу марок. У меня тоже была некая сумма. Собрав все это, я вошел в кабинет к хозяину и говорю: здесь мои сбережения, как быть с ними - не знаю, так как не очень-то доверяю банкам... И он клюнул. Польстило, что так верю хозяину.
- Может, жадность? - сказал Эссен.
- Скорее всего, то и другое. Взял деньги, сказал, что спрячет. Я разыграл этакую нерешительность и спросил, будет ли надежно? "Из этой комнаты никуда не уйдут, - сказал он. - Здесь надежнее, чем в любом банке". Полез было в карман за ключами, но спохватился. Так я понял, что сейф действительно имеется и что искать надо в кабинете... Обнаружил его на другой же день, когда Тилле уехал в Берлин и я мог спокойно повозиться в его покоях. Одна из секций книжного стеллажа оказалась на шарнирах. За ней находится сейф, вделанный в массивную стену... Остальное было легче. Слепок с ключа сделал, проводив патрона в ванную. Дубликат ключа получил без задержки: у нас хорошие специалисты. Вот и вся техника.
