Александр Насибов - Неуловимые

Насибов Александр

Неуловимые

АЛЕКСАНДР НАСИБОВ

НЕУЛОВИМЫЕ

Глава первая

В полночь дежурный вызвал к телефону командира дивизионных разведчиков гвардии старшего лейтенанта Аскера Керимова. В землянку телефонистов вошел человек лет двадцати пяти. Он был худощав, высок ростом, порывист в движениях. Запоминались прямой, красиво очерченный рот, тонкий, с небольшой горбинкой нос, внимательные серые глаза под светлыми бровями. - Кто звонит? - спокойно спросил Керимов вскочивших при его появлении телефонистов. - Пятый, товарищ гвардии старший лейтенант, - ответил телефонист, с уважением кивнув на трубку. Керимов движением руки разрешил связистам сесть и продолжать работу, опустился на табурет, взял трубку. - Слушаю, - сказал он, - сорок первый слушает. - Ну, здравствуй, сорок первый, - зарокотал в телефоне баритон начальника штаба дивизии, - как ты, выспался, брат? Задав этот вопрос, начальник штаба усмехнулся. Он прекрасно знал, что только минувшим вечером вернулись разведчики из очередного поиска, в котором пробыли двое суток, не сомкнув глаз. Они привели пленного, сдали в штаб, и Керимов был отпущен лишь часа три-четыре назад. Конечно, он не отдохнул, и ему больше всего на свете хочется в постель. Услышав голос начальника штаба, Керимов насторожился. Он почувствовал, что случилось нечто серьезное: без крайней нужды командование не стало бы прерывать его отдых. - Выспался, товарищ пятый, - ответил он, откинув со лба прядь золотистых, почти рыжих волос и, сосредоточившись, плотнее прижал к уху трубку. - Хорошо, раз выспался, - проговорил начальник штаба. - Собирайся тогда и мчись сюда. Есть дело. Керимов потрогал рукой подбородок, на котором отросла порядочная щетина, недовольно поморщился. - Может, успею побриться да почиститься? - нерешительно спросил он. - Побриться? - начальник штаба помолчал. - Ладно, полчаса тебе на бритье. А потом - птицей лети. Вызывает третий. "Третий" - был телефонный шифр командира дивизии. Минут через тридцать серый в белых разводах вездеход, переваливаясь с боку на бок, двинулся к штабу. Рядом с водителем выбритый и подтянутый сидел командир разведчиков, покуривая спрятанную в рукав плаща папиросу. Водитель вертел баранку, ловко объезжая встречавшиеся на пути воронки, и что-то тоскливо напевал. На своего пассажира он старался не глядеть. Уже дважды между ним и Керимовым происходил неприятный разговор Мечтой шофера было стать разведчиком, действовать вместе с Керимовым в тылу у немцев. Сколько рассказов ходило по дивизии об отчаянно трудной и увлекательной работе разведчиков! Но Керимов не брал его. И на то имелись свои причины. - Товарищ гвардии старший лейтенант, - не выдержал, наконец, шофер, когда же?.. Керимов не ответил. - Товарищ гвардии старший лейтенант!.. Командир разведчиков покачал головой. - Не возьму, - сказал он. - Две недели с гриппом ходите, легкомысленный человек!.. Кашлять и у немцев под боком будете? - Но я... - Шофер торопливо полез в карман, вынул коробочку. - Лечусь я, товарищ гвардии старший лейтенант. Вот порошки!.. - Лечусь, - усмехнулся Керимов. - А с оружием как?.. А ну, вылезай! Шофер озадаченно посмотрел на него. - Вылезай говорю, - повторил Керимов, - будешь за пассажира. Шофер остановил машину, выпрыгнул на дорогу, обошел вездеход. Керимов передвинулся влево и занял место у руля. Шофер сел рядом. Офицер вытащил из кармана маленький трофейный маузер, вынул обойму, проверил патронник и передал оружие водителю. Машина тронулась. Солдат стал разбирать пистолет. Аскер молча наблюдал за ним. - Эх вы, - вздохнул он, когда шофер замешкался со съемом ствола. - А прошлый раз автомат не могли наладить. Ко всему еще - и машина барахлит! - Что вы!.. Я же ее как ребенка!.. - Свеча во втором цилиндре, - сказал Керимов, притормозив и передавая водителю руль. Тот хотел возразить, но прислушался к мотору и прикусил язык: свеча и впрямь барахлила. - Итак, - продолжал Керимов, - подведем итог. Человек не заботится о себе, не знает оружия врага, не бережет свою технику. Может из него получиться разведчик? Не может! Водитель молчал. Молчал и Керимов. Он откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза, задумался, перенесясь мысленно к далекому прошлому... Странно иной раз складывается судьба человека!.. Взять, к примеру, его. Решающую роль в том, что он стал разведчиком, сыграли увлечения юных лет: иностранные языки, точнее - немецкий, и футбол. Любовь к языку привила соседка, вдова известного инженера-химика, проработавшего четверть века в советских технических представительствах в Германии, а на склоне лет поселившегося в родном городе Баку и вскоре там умершего. Соседка была очень дружна с матерью Аскера. Обе потеряли мужей, а затем по ребенку: Окюма-ханум - старшего сына, а Марта Львовна - дочь. Став одинокой, соседка всю свою любовь перенесла на Аскера. Мальчик тоже полюбил старую женщину - всегда чуть печальную, ласковую, добрую. Долгими зимними вечерами, когда за окнами выл и метался норд, особенно уютно было у Марты Львовны, в кабинете покойного мужа. Там все до мелочей сохранялось, как и при жизни инженера. На высоких во всю стену полках стояли длинные ряды книг, зеленый колпак лампы струил неяркий свет; в печке потрескивали дрова. В углу стучали большие часы. Аскер забирался с ногами в глубокое кресло, прижимался щекой к его грубоватой коже и слушал. Марта Львовна, надев пенсне, сидела за столиком. Старушка рассказывала ему о Германии, которую знала превосходно. Неторопливо и ровно лилась ее речь. И перед глазами Аскера вставали то улицы шумного Берлина, то старинные, причудливой архитектуры замки Баварии, то гигантские заводы и шахты Рура... Марта Львовна задумывалась, умолкала, и тогда Аскер боялся шелохнуться, ожидая продолжения рассказа. Иногда старая женщина прерывала повествование. Приставив к стеллажам лестницу, она взбиралась наверх, отодвигала стекло и вынимала книгу. Обычно это был том старинного издания в выпуклом многоцветном переплете, тяжелый и чуть запыленный. И запах у этого тома был особенный, не похожий на запахи других книг... Аскер осторожно листал страницы, с острым любопытством рассматривая непонятные и казавшиеся загадочными буквы, странные картинки - на них были изображены волшебники, феи, драконы... Однажды в его руках оказался том сказок братьев Гримм, огромный, тяжелый, в толстом переплете с металлическими уголками и застежками. Марта Львовна разрешила ему взять книгу к себе. Почти всю ночь рассматривал ее Аскер, а на утро с сожалением вернул - читать-то он не мог по-немецки! - Так научись, - сказала вдова. - Хочешь, буду учить? Аскер с радостью согласился. Все это произошло, когда ему было одиннадцать лет. Началась учеба. Аскер оказался не без способностей, и дело быстро пошло вперед. Вдова упрекала себя за то, что не догадалась заниматься с таим раньше. Года через полтора Аскер уже читал вслух братьев Гримм, а потом и более трудные тексты. Теперь соседка разговаривала с ним только по-немецки; это оказалось самой лучшей школой освоения языка. Шли годы. Ему было семнадцать лет, когда скончалась. Марта Львовна. Перед смерти старушка распорядилась, чтобы кабинет и библиотека были переданы молодому соседу. Аскер стал владельцем почти двух тысяч книг на русском и немецком языках. К тому времени он владел языком немногим хуже своей наставницы, продолжал изучать культуру и литературу немцев. Также страстно увлекался Аскер спортом, футболом. Правый полузащитник и капитан ведущей молодежной команды города, он был широко популярен. Бакинские мальчишки, прозвавшие его за золотистый цвет волос "сары1 Аскером", ходили за футболистом по пятам. В 1938 году он окончил среднюю школу. Дальнейший путь был определен давно - Аскер поступит в индустриальный институт, чтобы стать химиком. будет продолжать совершенствоваться в немецком языке, начнет изучать и английский. Однако все сложилось по-другому. В конце :лета, перед самыми экзаменами в вуз, вернувшись домой со стадиона, он обнаружил на своем письменном столе повестку. Его вызывали в военкомат. Утром он явился по вызову. В кабинете военкома сидел молодой подполковник - Аскеру запомнились волнистые черные волосы, контрастирующие с ними большие голубые глаза, высокий чистый лоб. - Садитесь. - сказал подполковник низким звучным голосом, - садитесь и давайте поговорим... Вы что намерены делать? Аскер не понял вопроса, недоуменно посмотрел на собеседника. - Ну вот, окончили вы школу, аттестат получили, - продолжал подполковник. - А что дальше? Куда вас, так сказать, влечет неведомая сила?.. Расскажите о своих замыслах, планах... Пока Керимов говорил, подполковник сидел, уставясь в стол и чертя по бумаге обгорелым концом спички. Аскер умолк. Тогда собеседник, без видимой связи с тем, о чем только что говорилось, вдруг опросил: правильно ли поступает футболист, нападая на вратаря и стремясь затолкать его с мячом в ворота? Аскер вспомнил, что именно такой грех случился с ним вчера во время матча. В азарте игры он применил непозволительный прием, вдобавок - нагрубил судье. - Вы... были на стадионе? - спросил он, покраснев. - Был. - Подполковник усмехнулся и хитро посмотрел на Аскера. - Я, знаете, очень люблю футбол. Долго продолжалась беседа. Говорили о школе и спорте, о вузах, литературе и библиотеке Керимова, разобрали новый кинофильм и премьеру в опере, затронули многие другие темы. Подполковник внимательно слушал молодого человека и лишь изредка короткими замечаниями направлял беседу. Аскер, не лишенный наблюдательности, чувствовал это. Вскоре он с удивлением обнаружил, что офицер многое о нем знает, как если бы специально изучал его. Он насторожился, помрачнел, умолк. - Продолжайте, - сказал собеседник. - Но, товарищ военком... - Я не военком. - Подполковник улыбнулся. - Я представитель Народного комиссариата внутренних дел. И специально пригласил вас, чтобы, так сказать, познакомиться с вами лично. Аскер беспокойно шевельнулся, кашлянул. Помолчали. - Товарищ Керимов, - сказал подполковник после паузы, - как вы смотрите на то, чтобы поступить в одно из наших специальных училищ? Есть у вас такое желание, хотели бы стать чекистом? - Мне... и вдруг - чекистом? - проговорил ошеломленный Аскер. - А вы думаете, что чекисты - это люди какой-то особой породы? Родятся, думаете, готовые чекисты? - Да, но я никогда... Языки я люблю, химию, спорт... - Уверен, что и у нас вы сумеете применить свои наклонности. - Офицер подошел к Керимову, взял за плечо. - Ведь ваш отец дрался за советскую власть в Азербайджане, не так ли? Аскер кивнул. - Так кому же охранять сейчас эту власть, как не его сыну?.. Что ж... Идите-ка домой, да подумайте. А завтра в это же время я жду вас здесь. Весну 1941 года Аскер Керимов встретил лейтенантом. На всю жизнь запомнил он яркое, солнечное утро 22 июня. Было воскресенье. Он работал накануне до поздней ночи, вдобавок плохо спал и встал позже обычного. Когда Аскер брился, в комнату вбежала Окюма-ханум. Она молча включила радио, застыла у стены. Говорил Молотов. Аскер слушал в каком-то оцепенении. Он пытался привести в порядок мысли и не мог. Нет, никак не укладывалось в голове, что сейчас, в эти секунды, где-то на западе переходят границу его страны полчища врагов, фашистские самолеты сбрасывают бомбы на советские города, пылают дома, лежат растерзанные люди, корчатся раненые... Через час он был на работе. Там уже собрались почти все сотрудники. Аскер протиснулся к секретарю партийного комитета и передал заявление с просьбой отправить в действующую армию. Вернулся он домой поздно ночью. На кровати лежал приготовленный с утра чемоданчик с бутсами и спортивной одеждой: сегодня должен был состояться очередной матч на первенство города. Вошла мать. Она выглядела совсем больной. В руках у нее было письмо. Старшая дочь Лятифа, жившая в Киеве, сообщала, что она, муж и ребенок здоровы, собираются в отпуск в Баку. - Вот видишь, - сказал Аскер, гладя волосы старой Окюмы-ханум, - все они живы, здоровы... - Письмо отправлено четыре дня тому назад! - воскликнула старушка и разрыдалась. Утром Аскер написал новый рапорт и передал начальству. Через неделю подал другой, затем - еще один. Его вызвали, предложили оставить мысли о фронте, лучше работать, заниматься своим делом - сейчас у чекистов достаточно работы и в тылу. Тогда Аскер написал в центр. На этот раз он действовал хитрее - подробно объяснял, что молод, прекрасно физически подготовлен, прыгал на парашюте с самолета, владеет холодным и огнестрельным оружием, управляет автомобилем, отлично плавает. И подчеркивал: в совершенстве знает немецкий язык, длительное время занимался изучением Германии. Все это, как он думал, позволяло надеяться, что на рапорт обратят внимание. Керимов не ошибся. Прошло недели три, и он получил приказ выехать в Москву. С каким волнением сел Аскер в поезд, как нервничал, когда состав подолгу простаивал на разъездах, пропуская длинные воинские эшелоны!.. Скорее в Москву! Он не сомневался, что добьется назначения в одну из групп, которые, конечно, формируются для особой работы в тылу врага, чтобы громить его наиболее важные жизненные центры. Однако Аскера постигло разочарование. Его назначили в центральный аппарат и поручили вместе с группой других работников расшифровку, изучение и обработку трофейных документов. Он просиживал за письменным столом по восемнадцати часов в сутки, работал с предельным напряжением, понимая, на каком важном участке находится, но успокоения не обрел. Дважды беседовал он с начальником отдела, убеждал, доказывал, что не в состоянии сидеть в кабинете - пусть даже на самой важной работе, когда на фронтах решается судьба Родины; что он, здоровый молодой парень, которого многому научили, может и должен сделать для страны больше, гораздо больше! Но разговоры ни к чему не приводили. Однажды ночью сильно разболелась голова. Он собирался было уже прилечь, как зазвонил телефон. - Баку, - сказала телефонистка, - срочный вызов. Он ждал мучительно долго. Наконец, сквозь шорохи и треск помех пробился далекий и слабый голос Окюмы-ханум. - Мама!.. Что случилось?.. - Аскер, мальчик мой, - едва слышно донеслось из трубки, - наша Лятифа... Треск в трубке усилился и связь оборвалась. На другой день начальнику управления доложили, что по важному делу просит приема лейтенант Керимов. Аскер вошел и остановился у порога. - Присаживайтесь, - сказал начальник. Аскер сел и положил на стол телеграмму. Окюма-ханум сообщала, что в Киеве при бомбежке погибли Лятифа и ее сын. Генерал прочитал телеграмму. Отложил ее, снял очки, вышел из-за стола, присел в кресло против Керимова. Они долго молчали. Наконец начальник сказал: - Сестра? Керимов кивнул. - Так... Пришли проситься на фронт? - Да, товарищ генерал. - Хорошо, - сказал начальник, и это было так неожиданно, что Аскер вскочил. - Товарищ генерал, я обучен действиям в тылу врага, языком владею... - Нет! - генерал встал. - Будете назначены в армейскую контрразведку. Туда как раз подбираем работников. Так Аскер Керимов попал на фронт. Летом 1942 года он был ранен, месяца полтора пролежал в медсанбате. После выздоровления почти одновременно случилось два события: Керимов получил очередное звание и новое назначение - в дивизию, которая принимала участие в боях за Крым и стала там гвардейской. Сейчас, почти год спустя, она в составе большой группы войск двигалась с тяжелыми боями на запад по украинской земле. Но гвардии старший лейтенант Керимов не был уже контрразведчиком. И вот как это случилось. Месяца за три до описываемых событий, холодным мартовским вечером, штаб соединения занял небольшое лесное село. Аскера попросил к себе командир дивизии. Полковник обедал. Он усадил старшего лейтенанта за стол, налил стопочку спирта, пододвинул банку консервов. - Закусывай, - сказал он, хитро подмигнув, - закусывай и выпей, есть разговор. Внешностью полковник Головач мало походил на военного. Был он небольшого роста, дороден, несколько даже кривоног, с тяжелой шишковатой головой, жесткими усами метелочкой и звонким фальцетом. Быстрый в речи и торопливый в движениях, он больше смахивал на колхозного счетовода откуда-нибудь из-под Полтавы, на которого по ошибке надели полковничью форму. Однако внешность Головача была обманчива. Кадровый военный, человек большой храбрости и опытный боевой командир, он пользовался непререкаемым авторитетом в дивизии и немалым уважением в штабе армии и фронта. О его боевых заслугах и командирском таланте свидетельствовала поблескивавшая на груди золотая звездочка. За операцию в Крыму начальник штаба соединения подполковник Головач получил сразу две награды - Героя и очередное звание, был назначен командиром дивизии. Давно уже приглядывался полковник Головач к молодому "особисту", знал о его прошлом, видел, что бурлит в нем неиссякаемая энергия. Вот бы такого да командиром дивизионных разведчиков!.. Конечно, было бы ошибкой думать, что командир дивизии недооценивал ту работу, которую выполняли Керимов и другие сотрудники Особого отдела дивизии. Просто он считал, что главное на войне - это разведка. Сначала разведка, а потом уже все остальное... - Ну, будь жив, - сказал полковник, чокаясь с офицером. - Здоров, надеюсь, и все у тебя в порядке? - Так точно, здоров, - ответил Аскер. Выпили. Головач завинтил крышку фляги, отодвинул ее в сторону, навалился грудью на стол, приблизив лицо к собеседнику. - Еду в штаб фронта. Вызывают. Буду у командующего и члена военного совета. И хочу просить, чтобы тебя перевели в дивизию! - Но я же у вас?.. - Совсем чтобы! - Полковник сделал нетерпеливое движение. - В разведку. Очень ты мне нужен, парень. Командиром разведки, а? - Это невозможно... У меня хозяева другие - вы же знаете... - Только согласись, а все остальное - за мной. Все на себя беру, добьюсь! Ну? За окном послышался шум подъехавшей машины и гудок. Полковник посмотрел на часы, встал. - Ты же хочешь, я знаю!.. Ну как, порешили? Керимов согласился. Командир дивизии вернулся через день, заехал в домик особистов, отыскал Керимова. - Наша ваяла, парень! - шепнул он, озорно подмигнув. - Ох, и война была, доложу тебе!.. Но теперь все по боку: жди приказа! Через неделю приказ прибыл. Аскер вступил в командование подразделением дивизионных разведчиков. Много пришлось пережить и испытать. На счету его было несколько десятков операций за линией фронта. Все это позволило лучше изучить работу разведчика, хорошо узнать врага. ...Окрик часового прервал размышления Керимова. Он вылез из машины. Неподалеку вырисовывалось несколько приземистых строений, в которых размещался штаб дивизии. Его ждали и тотчас же провели к командиру. А часа через два с половиной Керимов во главе группы разведчиков переходил линию фронта. Как оказалось, пленный Аскера дал ценные показания. Кое-что важное сообщили и штабы соседних соединений - там тоже выходили в тыл врага поисковые группы. Все эти данные предстояло перепроверить и дополнить. Дело было весьма ответственное и не терпело отлагательства,