Русское дворянство времен Александра I - Патрик О’Мара
Со своей стороны, С. М. Кочубей утверждал, что был далеко не единственным украинским помещиком, готовым улучшить положение крестьян. Действительно, он предполагал, что крестьянам вскоре будет разрешено стать независимыми собственниками своих наделов, несмотря на то что они в целом были слишком необразованны или слишком склонны к пьянству. Конкретные меры, предложенные Кочубеем в письме Репнина, по-видимому, применялись в его собственных имениях с 1811 года. Он заботился о том, чтобы улучшения в управлении имением, которые он ввел в соответствии с политикой правительства, не исчезли вместе с ним. Кочубей надеялся показать пример не только своему сыну, который со временем унаследует его поместья, но и своим «сочленам», многие из которых, по его мнению, «чувствуют нужду сих перемен, но не решаются к оным приступить»[691].
Реакция Александра I на эти записки неизвестна, но нет оснований сомневаться в том, что они были просто добавлены в стопку уже отложенных аналогичных предложений, где к ним присоединятся многие другие в течение следующих нескольких лет.
Н. И. Тургенев и реформаторы
Среди наиболее ярких представителей либерального мировоззрения образованной элиты дворянства Александровской эпохи был Н. И. Тургенев, на которого мы часто ссылались с самого начала исследования. Он был тесно связан с проблемой отмены крепостного права в России, которое было главным предметом идеологической и политической борьбы с конца XVIII века и останется таковым до 1860‐х годов.
Тургенев охарактеризовал этот вопрос как главную заботу своей жизни и то, на что были направлены все его мысли. «Мое внимание было приковано исключительно к бедствиям русского народа, к жестокости, гнусности и нелепости крепостного права», — писал он[692]. Многие образованные молодые россияне посетили Германию в первой четверти XIX века, особенно в качестве армейских офицеров в кампаниях 1813 и 1814 годов. Как и они, Тургенев был поражен влиянием эмансипации немецкого крестьянства на все аспекты жизни в этой стране[693]. То, что он увидел сам, только подтвердило его мнение о том, что Россия обязана как морально, так и экономически следовать аналогичным путем без дальнейших промедлений.
Книга Тургенева «Опыт теории налогов» была опубликована с большим успехом в 1818 году, так что через год последовало второе издание. Принимая во внимание этот успех, генерал-губернатор Петербурга граф М. А. Милорадович попросил Тургенева составить императору записку о крепостном праве. Подобно более ранним проектам, обсуждавшимся Негласным комитетом, Мордвиновым, Новосильцовым и другими, записка Тургенева 1819 года рекомендовала постепенный процесс реформирования правительства, снижение бремени барщины, запрет на продажу крепостных отдельно от их семей, усиление защиты крепостных от жестокого обращения со стороны их владельцев и предоставление им права на судебный процесс против помещиков, злоупотреблявших своей властью. Откладывая его вместе со всеми другими проектами, которые он получил с 1803 года, Александр I, как говорят, заметил, что это было лучшее изложение крестьянской реформы, которое он когда-либо читал[694].
Тургенев стал членом «Союза благоденствия» декабристов в конце 1819 года. Его непосредственным вкладом в развитие программы общества было настаивание на крепостной реформе. Его поразило отсутствие каких-либо упоминаний об этой проблеме среди благих целей, перечисленных в проекте программы «Союза благоденствия». Тургенев указал на это ведущему члену Союза полковнику князю С. П. Трубецкому, которого не пришлось убеждать в необходимости включить пункт о крестьянской реформе в программу Союза. Собственная позиция Трубецкого была достаточно ясной. В своем письме стороннику освобождения крестьян тверскому помещику Василию Зубову Трубецкой предвосхитил знаменитое замечание Александра II накануне Манифеста 1861 года о том, что лучше отменить крепостное право сверху, чем ждать, пока оно упразднится снизу:
Должно было представить помещикам, что рано или поздно крестьяне будут освобождены, что гораздо полезнее помещикам самим их освободить, потому что тогда они могут заключить с ними выгодные для себя условия; что если помещики будут упорствовать и не согласятся добровольно на освобождение, то крестьяне могут вырвать у них свободу, и тогда отечество может стать на краю бездны. С восстанием крестьян неминуемо соединены будут ужасы, которых никакое воображение представить себе не может, и государство сделается жертвою раздоров, а может быть добычею честолюбца; наконец, может распасться на части и из одного сильного государства обратиться в разные слабые. Вся слава и сила России может погибнуть, если не навсегда, то на многие века[695].
Нужно отдать должное Тургеневу как зачинателю кампании за освобождение крепостных в тайном обществе. Он призвал его членов освободить своих собственных крестьян, чтобы продемонстрировать властям, что это то, чего хотел бы для них любой порядочный хозяин. В своем родовом имении в Тургенево Симбирской губернии он поставил перед собой задачу предоставить вольную своим слугам и освободить 700 своих крепостных от бремени барщины. Он сделал это, несмотря на сопротивление своей матери, которая была твердой сторонницей статус-кво. Вместо этого в своем имении он установил систему оброка, считая ее более гуманной и производительной формой экономической взаимозависимости, которая приближалась к его заветным представлениям о свободном труде в контексте капиталистической экономики. Мировоззрение Тургенева было отголоском идей балтийского немца Генриха Шторха, ученого и наставника великих князей. Эти идеи были изложены в объемном исследовании Шторха «Cours d’économie politique», опубликованном в Санкт-Петербурге в 1815 году, с которым Тургенев, несомненно, был знаком. Среди прочего Шторх утверждал, что несвободный труд непродуктивен из‐за отсутствия у «рабов» стимула к личной выгоде[696].
Тем не менее оброк был также открыт для злоупотреблений со стороны недобросовестных помещиков. Мемуарист и бывший крепостной Н. Н. Шипов вспоминает, как жена одного помещика в его местности была настолько поражена нарядами крестьянок, приодевшихся для встречи своих хозяев, что она заметила мужу, что выплата оброка, очевидно, не представляла для их крепостных никаких затруднений. Соответственно, к ужасу общины, размер оброка, наложенного на деревню, был незамедлительно увеличен[697]. Тургенев подсчитал, что переход на
