Советская ведомственность - Коллектив авторов
Таким образом, те усилия по объединению городского строительства, которые в начале 1930‑х годов предпринимались краевыми властями Западной Сибири, шли вразрез с отраслевой организацией народного хозяйства страны, и в частности системы финансов. В этих условиях идеи комплексного строительства города не имели материальной основы, а центростремительные усилия не могли достичь положительных результатов, разбиваясь о межведомственные перегородки.
Отсутствие центра, объединяющего все вопросы городского планирования и строительства, крайне отрицательно сказалось на создании общегородских сооружений (водопровода, канализации, подъездных путей, внутригородского транспорта и т. д.). Как докладывал 23 февраля 1931 года Запсибгорсоцстрой, «городские советы, не имея средств финансировать это строительство, робко выдвигают свои претензии в этом вопросе, а хозорганизации, зная, что строительство таких объектов не может быть осуществлено обособленно, не пытаются его в надлежащей мере выдвигать. Поэтому коммунальные предприятия и городской транспорт по пунктам Кузбасса являются наиболее отсталым от других видов работ»[835]. Об этом же докладывал в марте 1931 года инженер того же управления Сумин: «Промышленность в отношении городского строительства обращает свое внимание исключительно на жилье и никакого благоустройства, никаких социально-культурных мероприятий не признает»[836]. В результате такого положения в середине – второй половине 1930‑х годов даже в наиболее крупных городах Кузбасса, Сталинске и Кемерово, многоквартирные жилые дома из‑за отсутствия общегородских водопровода и канализации эксплуатировались без санитарно-технического оборудования[837]. В Новосибирске в 1930‑х – начале 1950‑х годов вода не подавалась выше третьего этажа[838], что ограничивало этажность возводимых зданий. При отсутствии городских строительных организаций, коммунальных предприятий и культурно-бытовых сетей установка на многоэтажную застройку потеряла смысл. И если в 1930 году при разработке концепции соцгорода один из ее авторов экономист С. Г. Струмилин задавался риторическим вопросом «Город или деревня?»[839], то результаты ее реализации метко характеризовались в 1936 году на совещании по строительству Кемерово: «Не имеем ни города, ни деревни»[840].
Ил. 19. Кемерово. Пояснительная схема планировки города. Московское отделение Горстройпроекта, 1938 год. Источник: ГАРФ. Ф. А-314. Оп. 1. Д. 7583. Л. 80
Ил. 20. Кемерово. План города (фрагмент). Геодезическое бюро Кемеровского горкомхоза, 1935 год. Источник: ГАНО. Ф. Р-12. Оп. 3. Д. 730. Л. 26
В этих условиях насущной задачей стало вовлечение в жилищное строительство, коммунальное обслуживание и продовольственное снабжение городского населения, что означало формирование той традиционной архитектурной среды с малоэтажной застройкой и приусадебными участками, которая так осуждалась идеологами соцгорода. В июле 1929 года Кузнецкстрой, ссылаясь на свою смету, категорически оспаривал предложения Сибкрайкомхоза об увеличении доли деревянных жилых домов в своих рабочих поселках[841]. В декабре 1930 года Цекомбанк, «в порядке обсуждения», противопоставил идее каменного дома-коммуны идею «коммуны домов», состоящую из восьми-, двенадцати– и шестнадцатиквартирных деревянных стандартных зданий[842]. В июле 1935 года краевые власти уже требовали от промышленных предприятий активнее «использовать опыт Донбасса с развертыванием индивидуального рабочего строительства»[843]. В годы Великой Отечественной войны (1941–1945) и послевоенное десятилетие малоэтажное и индивидуальное жилищное строительство из местных материалов с приусадебными участками стало доминирующим в городах Западной Сибири[844].
Ил. 21. Кемерово. Проект реконструкции привокзальных кварталов. Существующая застройка. Новосибирское отделение Горстройпроекта, 1935–1936 годы. Источник: МИАС им. С. Н. Баландина. ФГС. Оп. 13. Л. 30. Фото 1
Ил. 22. Кемерово. Панорама строительства Кемеровской ТЭЦ. Вид в сторону правого берега. Фотография, 1931–1932 годы. Источник: ГАНО. Ф. П-11796. Оп. 1. Д. 9. Л. 10. Фото 1–4
Таким образом, в 1930‑х – начале 1950‑х годов преодоление кризисных явлений в застройке городов шло по пути отказа от градостроительных концепций, заострявших негативное воздействие ведомственных механизмов осуществления архитектурно-градостроительной деятельности, тогда как сами механизмы, несмотря на нараставшую их критику, оставались неизменными. С постепенным осмыслением болезненного опыта первой пятилетки в представлениях о значении градостроительных факторов все постепенно вставало на свои места. В наиболее полной мере этот реализм проявился в градостроительной практике горсоветов и краевых властей Западной Сибири.
Подходы горсоветов и промышленности
Показателен своеобразный возврат к идеям А. Вебера об объединении старых и новых капиталовложений, застройки и благоустройства, который происходил в течение предвоенного десятилетия. Идеологи соцгорода – Л. М. Сабсович, Н. А. Милютин и С. Г. Струмилин – в конце 1920‑х – начале 1930‑х годов выступали за децентрализацию существующей промышленности и крупных городов и против «соединения» («агломерации») старого и нового строительства[845]. Для них «веберовский закон агломерации» отражал не объективную закономерность городского развития, а стихийность «капиталистического города», совершенно недопустимую при советском, плановом ведении хозяйства[846]. Как утверждал в 1930 году Струмилин, «стихийное разрастание социалистических городов исключено»[847]. Уже в 1927 году он был уверен, что с финансовой точки зрения не будет разницы, где создавать новые промышленно-селитебные районы: при старых городах или на пустом месте[848]. В 1930 году децентрализация обосновывалась им еще более категорично: «Выгоднее построить новый завод на новом месте. А для нового завода потребуется и новый город»[849].
В течение 1930‑х – первой половины 1950‑х годов организация финансирования и застройки городов Западной Сибири не претерпела существенных изменений. К середине 1950‑х годов горсоветы
