Константинополь в VI веке. Восстание Ника - Александра Алексеевна Чекалова
111
Возгласом νίκα (так же как νίκα и συ νικάς) зрители обычно приветствовали победившего наездника [158, с. 76–79]. Возможно также, что болельщики подбадривали им наездников и в ходе игр. Из изложения Прокопия ясно, что возглас νίκα являлся во время восстания не столько паролем в обычном смысле этого слова, сколько кличем, которым восставшие воодушевляли друг друга.
112
Наиболее характерным возгласом для солдат было приветствие в адрес императора: (ille) Auguste, tu vincas. Все прочие аккламации подобного рода войско также произносило на латинском языке. Между тем население Константинополя пользовалось лишь двумя латинскими аккламациями: tu vincas и felicissime. Вполне вероятно, что выбор восставшими в качестве клича-пароля греческого слова νίκα означал одновременно и манифестацию против войска [301, с. 451]. Правда, А. Камерон полагает, что слово νίκα не могло служить проявлением враждебности по отношению к латиноязычному войску, поскольку и в римском цирке зрители использовали иногда греческие аккламации [158, с. 7980]. Но одно дело — цирк, другое дело — армия, в среде которой действительно были приняты латинские аккламации. Не зря же Иоанн Малала утверждает, что восставшие взяли слово νίκα в качестве пароля (δια το μη άναμιγηναι αύτοις στρατιώτας) [26, с. 474].
113
Это событие Прокопий, как и Иоанн Малала, относит к 13 января. Дату легко установить исходя из того, что, рассказывая о событиях 17 января, Прокопий называет этот день пятым днем мятежа. Отсюда ясно, что первым его днем он считает 13 января. Но в отличие от Иоанна Малалы Прокопий соединяет вместе казнь и разгром тюрьмы, относя их к одному и тому же дню. Возможно, это объясняется тем, что он писал о восстании на основе личных воспоминаний и в его сознании события несколько сместились, сблизившись во времени. Но, скорее всего, здесь сказалось стремление историка не столько скрупулезно передать хронологию событий и мельчайшие подробности восстания, сколько нарисовать общую впечатляющую картину этого грандиозного мятежа. Примечательно, что Прокопий говорит не о претории, а о тюрьме. При претории, безусловно, была тюрьма [227, с. 166], но она, разумеется, являлась далеко не единственной тюрьмой в городе. В Константинополе VI в. тюрьмы были в квартале Стратигий, в Халке [28, с. 153; 227, с. 169] и, возможно, в других местах. (Для более позднего времени источники называют несколько тюрем [227, с. 169–173].) Но, по-видимому, тюрьма претория являлась, так сказать, главной; в одном источнике (правда, более позднего времени) слово "преторий" означало тюрьму [227, с. 165]. Кроме того, Прокопий отделяет нападение на тюрьму от пожара в Халке, а тюрьма Стратигия в событиях января 532 г. вообще нигде не упоминается. Так что скорее всего в данном случае он имеет в виду именно тюрьму претория префекта города. Прокопий обычно избегает употребления слов латинского происхождения, даже если речь идет об официальной терминологии (об этом свойстве склонных к аттицизму византийских авторов см. [218, с. 31]). Так, Иоанна Каппадокийского историк называет не έπαρχος των πραιτωρίων, а αύλης έπαρχος [35, т. I, А, 1, 24, II], некоего Евфрата — не препозитом, а τις &ρχων γεγονώς τοδν έν Παλατίω ευνούχων [35, т. III, XXIX, 13]. И при описании данного эпизода Прокопий, очевидно, предпочел ограничиться греческим δεσμωτήριον (предполагая, что всем ясно, о какой тюрьме идет речь), опустив латинское praetorium.
114
Халка — постройка, служившая входом в Большой дворец, крыша которой была покрыта позолоченными медными листами (εκ χαλκών κεράμων κεχρυσωμένων), отсюда и ее название.
115
Зевксиппом обычно называли бани, построенные императором Севером. Этимологию этого названия византийские авторы объясняют по-разному. По сведениям Гисихия Милетского, название бань Зевксиппа возникло по той причине, что они были расположены возле храма του Διός Ιππίου (по всей видимости, речь идет о храме с конной статуей Зевса). Иоанн Малала несколько иначе объясняет происхождение названия. Некогда на агоре древнего Византия, пишет он, находилась статуя, посвященная солнцу, на постаменте которой было написано Ζευξίππω ϋεω. Так, поясняет Иоанн Малала, называли солнце фракийцы. Построенные Севером на агоре бани (сам памятник Север снес и заменил его статуей Аполлона, которую он возвел на акрополе [227, с. 16]) поэтому и стали называться Зевксипп [26, с. 291–292; 16, с. 529; 227, с. 222–224]. Иоанн Малала сохранил еще одно интересное свидетельство. Хотя, говорит он, Север, построив бани, приказал называть их банями Севера, жители города называли их Зевксиппом (не бани Зевксиппа, а просто Зевксипп). Это место "Хронографии" Иоанна Малалы поясняет высказывания других авторов, в которых после слова "бани" стоит не родительный падеж, а именительный — Зевксипп (το αλανειον δ Ζεύξιππος, но λουτρον του Σευήρου το λεγόμενον Ζεύξιππος) [35, т. Ι, Α, Ι, 24, 9; 24, с 646–647; ср. 28 с. 155]. Иоанн Лид, желавший, по-видимому, блеснуть знанием старины, относит название "Зевксипп" лишь к агоре древнего Византия, отмечая при этом, что она получила его от царя Зевксиппа, при котором будто бы мегарейцы переселились в Византии. Сами бани Иоанн Лид старательно именует так, как хотел этого их строитель — страдавший подагрой император Север [25, III, 70]. Бани являлись своего рода музеем редких произведений искусства. Здесь среди других многочисленных статуй находилась скульптура, изображавшая Гомера, настолько удачная, что тот казался византийцам живым [24, с. 646–647].
116
Дж. Бери полагает, что сцена происходила на ипподроме [148, т. II, с. 41]. Но в "Пасхальной хронике" сказано: "…остановив толпу, бушующую у дворца" [16, с. 621].
117
Возможно, здесь же имел место эпизод с отрядом герулов, описанный Иоанном Зонарой [301, с. 452; 54, с. 291]. Не привязывая событие к какому-то определенному дню, Иоанн Зонара дал весьма впечатляющее его описание. Согласно ему, между воинами-герулами и повстанцами завязалось жестокое сражение в районе Милия. Обе стороны понесли большие
