Ингерманландский излом. Борьба ингерманландских финнов в гражданской войне на Северо-Западе России (1918 — 1920 гг.) - Михаил Арнэвич Таргиайнен

Кольенен Михаил Давидович, 1903 г. рождения, крестья­нин-середняк, холостой, беспартийный, ингерманландец, подданный Финляндии, имеющий низшее образование, ранее был осужден в Финляндии за попытку нелегально­го перехода государственной границы. Примечательным было то, что в протоколе допроса Кольенена в графе «национальность» значилось «ингерманландец», чего впоследствии никогда не встречалось. При допросе Ко­льенен пояснил, что до 1919 г. совместно с родителями проживал в д. В. Никулясы. Осенью 1919 г. во время на­лета ингерманландцев на территорию РСФСР он с ро­дителями ушел в Финляндию, вступил в Ингерманланд­ский полк, где служил в штабе посыльным-стрелком. Участвовал с частью в наступлении на Лемболово и Лукаринмяки под командой финского офицера Макконена. В 1920 г. демобилизовался. Впоследствии работал по най­му до 1924 г., пока мать с детьми не вернулась из Финляндии в Россию. После этого он работал в Котке, Вы­борге и Сортавале. В начале мая 1929 г. при попытке перейти нелегально государственную границу России Кольенен был задержан финской погранохраной и при­говорен к 80 суткам заключения. Наказание отбывал в Выборгской тюрьме, после освобождения 2 августа 1929 г. он стал требовать отправления в СССР. Его пе­ребросили в Рауту к районному полицейскому и далее на таможенный пост в Вепсе, где 6 августа 1929 г. между 19 — 20 часами в сопровождении двух таможенников пе­реправили через границу в районе д. Вепсе — Копола.

Анализируя источники, можно прийти к выводу, что следствие по данной категории дел проводили сотрудники финской национальности, так как производство по ним требовало знания языка. По всей видимости, сотрудники, производившие следствие, были набраны из числа сочув­ствующих финнов-ингерманландцев и красных финнов.

Решения по данной категории дел принимались сле­дующим образом. Главными критериями либерального отношения к перебежчикам со стороны Советской власти являлись бедняцкое происхождение и их участие в рево­люционной борьбе в России и Финляндии. Весьма лояль­но власти подходили к финским подданным, приехавшим из США и Канады для строительства социализма в России. Лица, которые подпадали под данную категорию, рас­селялись на территории Ленинградской области.

Другая категория беженцев, которым отказывалось в получении вида на жительство в СССР, включала следу­ющих лиц: ранее судимых в Финляндии, связанных с фин­ской разведкой, принимавших участие в подавлении ре­волюции в Финляндии и гражданской войне в России. Также принималось во внимание наличие у перебеж­чика капитала в Финляндии. Указанных лиц, являв­шихся подданными Финляндии, скрытно перебрасыва­ли обратно в Финляндию, а граждан России высылали на Урал, в Сибирь или в лагеря.

Столь жестокое отношение к ингерманландцам со сто­роны государства, как представляется, было обусловлено давним неприятием ингерманландцев со стороны руко­водства страны. Еще в июле 1919 г. Сталин в одном из интервью «Московской правде» о положении на Петроградском фронте указывал, что на Нарвском фронте действуют ингерманландские части, навербо­ванные из местного населения.

О дальнейшей судьбе Элфвенгрена после его отхода от ингерманландского движения достаточно определен­ных данных нет. По одним сведениям, в 1920 г. он воевал в звании генерал-майора в Крыму, в армии Врангеля. Впос­ледствии был представителем Врангеля и Б. В. Савинко­ва в Хельсинки. Осуществлял связь с петроградским бе­лым подпольем из Варшавы. В 1922 г. Элфвенгрен готовил ликвидацию советских делегатов на Генуэз­ской конференции и сотрудничал с английским аген­том Сиднеем Рейли. В 1925 г. Элфвенгрен возвратился в Россию, где был арестован и 9 июня 1927 г. приговорен к расстрелу.

Посланник Финляндии в СССР Артти обратился к] советским властям с протестом против расстрела гражи данина Финляндии. M. М. Литвинов, заместитель на­родного комиссара иностранных дел, в ответной ноте от 21 июня 1927 г. разъяснил, что дело Элфвенгрена не мо­жет быть «предметом дипломатической переписки между СССР и Финляндией», так как Элфвенгрен при­был в СССР по румынскому паспорту, на допросе на­звал себя русским эмигрантом, не ссылаясь на финлянд­ское гражданство.

Можно согласиться с петербургским историком В. Ю. Черняевым, исследовавшим связь Элфвенгрена в 1921 г. с подпольной группой профессора В. Н. Таган­цева в Петрограде.

В. Ю. Черняев считает, что Элфвенгрен был завер­бован ОПТУ. Действительно, архивные документы под­тверждают его весьма лояльное отношение к Советской власти. В то же время нельзя согласиться с тем, что Элфвенгрен не был расстрелян. Для ОГПУ Элфвенгрен был ценен лишь до тех пор, пока не дал показания на ярых врагов Советской власти, в том числе на Б. В. Савинкова, С. Рейли, В. Н. Таганцева и «чистосердеч­но» не рассказал о своей роли в ингерманландском движении. После дачи показаний Элфвенгрен был весьма неудобен для спецслужб нового государства, и оставлять его в живых было весьма неразумно.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что быв­шие участники Ингерманландской кампании после расфор­мирования в 1920 г. Северного Ингерманландского особого батальона занялись мирным трудом. Впоследствии, по мере нарастания экономического кризиса в Финляндии в нача­ле 30-х гг., законными и нелегальными путями они ста­ли возвращаться в СССР. Их арестовывали на время следствия и по окончании производства по делам, в за­висимости от благонадежности, расселяли в различные регионы СССР. В дальнейшем, в период репрессий 1937 — 1942 гг., участников ингерманландского движения расстреливали или высылали в Сибирь и Казахстан.

Бывшие участники ингерманландской кампании сов­местно с другими ингерманландцами, насильственно вывезенными в Финляндию, после ее капитуляции в 1944 г. переселились в Скандинавские страны или им­мигрировали за океан, в том числе в США, Канаду, Африку, Австралию, Новую Зеландию и другие страны.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

После получения Финляндией 6 декабря 1917 г. го­сударственной независимости ее руководство поставило задачу по сохранению собственной государственности. В недрах Генерального штаба Финляндии в 1919 г. пооче­редно разрабатывались планы обороны. Суть их заключа­лась в создании укрепленных позиций на границе с Совет­ской Россией.

Одновременно тайно готовились операции, направ­ленные на захват Петрограда при совместном наступлении с Северо-Западной белой армией. Северо-Западное белое правительство давало понять финскому руководству, что после поражения большевиков Финляндия вновь вольется в состав республиканской России. Наиболее радикальные круги Финляндии вынашивали планы образования Вели­кой Финляндии с присоединением к ней Карелии и Ин­германландии, объединения всех финноязычных племен под своей властью. Так как Восточно-Карельская кампания с треском провалилась, центр интереса сместился в Ингер­манландию, поскольку она занимала удобное географи­ческое положение.

Эстония рассматривала Ингерманландию как буфер­ную зону между собой и красным Петроградом и стреми­лась совместно с Северо-Западной армией уничтожить этот очаг большевизма в России. Эстонское руководство разрешило ингерманландским беженцам из Северной и Южной Ингерманландии сформировать на своей терри­тории Ингерманландский полк, который непосредствен­но входил как боевая единица в Эстонскую армию и опе­ративно подчинялся командующему Северо-Западной армией А. П. Родзянко. Следствием явились многочис­ленные конфликты между ингерманландцами и руковод­ством армии.

У самих ингерманландцев к лету 1919